И уныло на них повисли лохмотья, А на лицах застыла грусть и усталость. Тот, кого несли на носилках, Тоже был одет, будто нищий — Раненый или больной, а может быть просто пьяный. И пошли они по улице многолюдной — И прохожие от них отворачивались со страхом. Лучше будут они смотреть На здорового мальчика. Вот бежит он радостный, с аккордеоном, И глаза у него – как у зверька лесного, Ищет он, просит людского внимания. Развеселой музыкой Развлекает он горожан, Оживают улицы От громкого его смеха. 10 мая 1940 г. Сегодня было собрание «отличников», то есть лучших учеников. Да. Ирку выбрали. Нора была, эта тупица Майор была, а меня не было. За что это мне? Ты должен знать, дорогой Дневник, самая тяжелая жизнь у детей без родителей, особенно у кого мама далеко. Да, знай это, мой дорогой Дневник, и почувствуй мою боль, потому что мне тоже больно! Как горько я иногда плачу. Пусть эта школа от меня теперь что-нибудь получит! Если им нужна статья, пусть отличники ее пишут. И пусть они выступают на конкурсах. Посмотрим! Почему ребенок плачет? Одинокий, одинокий. Почему ему так горько? Не утешит его мама, Не обнимет, не погладит. 23 мая 1940 г. Конец… Я имею в виду, что учебный год закончился, как и моя любовь к Вилку[25]. Теперь буду занята экзаменами. Они уже начались. Я сдала алгебру, геометрию и биологию. Кажется, прошло хорошо. Посмотрим, что будет потом. Я до смерти боюсь физики. Тебе нужно знать, что я не буду с тобой говорить до конца экзаменов. Тебе придется немного подождать. Встречусь с тобой 13 июня, и либо я буду довольна, или… ты промокнешь от слез. Сегодня был хороший день. Я получила новые туфли, что в наше время роскошь. И еще два легких платья. В моем классе есть один мальчик, который заигрывал со мной, или мне так казалось. Он ужасно некрасивый, но такой талантливый, что… Он мне нравится. Пусть болтают, а мне он нравится, несмотря на то что, кроме того, что он гений, в нем мало добродетелей. Ах, я забыла! Меня сделали «отличником». Видишь, глупыш, как меняется жизнь? Однажды я сказала тебе, что весной что-то произойдет. Произошло, правда, совсем не то, что я думала. Оккупированы Бельгия и Голландия, немцы захватили Францию, мама в Варшаве. Великий Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы все было хорошо. Увидимся 13-го! 13 июня 1940 г. Готово! Наконец! Все прошло как во сне. Экзамены закончились. Все прошло хорошо, лучше, чем я ожидала. Браво, Рения! Сейчас поздно, на улицах темно. Кажется, сирена… Солдаты на конях бросаются врассыпную, поднимаются командиры – большая суматоха. Мы собираемся скоро поехать к папе! О, кто знает, может быть, новая война. Спаси нас, Господи. Скоро смогу тебе кое-что рассказать, подожди! 17 июня 1940 г. Завтра мой день рождения. Мне будет 16. Считается, что это лучшее время в жизни. Часто говорят: «О, где мои 16 лет!» А мне есть, да, это мой возраст, а я так несчастна! Франция капитулировала. Гитлеровская армия заполоняет Европу. Америка отказывается помочь. Кто знает, они могут даже начать войну с Россией. Я здесь одна, без мамы и папы, без дома, меня дразнят, надо мной смеются. О Боже, зачем наступил этот ужасный день рождения? Не лучше ли умереть? Смотрю с высоты своих 16 лет и думаю – достигну ли я конца. «Тихо, как лезвие сквозь масло»[26]. Это смерть. Не станет ли сразу легче? У меня будут долгие, печальные похороны. Может быть, будут плакать. Они не будут относиться ко мне с презрением, как сегодня (Дзидзю[27], «Никто не хочет встречаться с этой старой коровой»). Мне только жалко мамочку, мою мамулю, мою маму… Почему ты далеко от меня, так далеко? Мне так будет лучше. Никогда не буду об этом думать. Но я плачу и плачу о том, что не будет никакой разницы. Я иду по улицам пустынным От моих шагов глухое эхо. Город замер: точно все исчезли, Точно в одночасье переехали. Даже листья не дрожат от ветра, Фонари не дребезжат занудно. Только слышу – кто-то тихо плачет В переулке темном и безлюдном. Я оглядываюсь: кто ты? Где ты? Что ты плачешь посредине ночи? Может быть, скучаешь ты по дому? Может, маму ты увидеть хочешь? Неужели думаешь, что кто-то Здесь тебя услышит и поможет? Или ошибаюсь я и все же Не один ты? Я иду по улицам пустынным,