– Да-да. Медведи любят чернику до безумия. Ты разве не знал? Спокойной ночи. – А, спасибо. Я возвращался к себе по извилистым коридорам, и над головой у меня горели в люстрах свечи из пчелиного воска. Я всё ещё дрожал, руку саднило после хватки Тьодольва. Какой он всё-таки страшный. Страшный, коварный, жуткий. Если в лесу и правда есть что-то, что он хочет нам показать, то зачем он меня так уговаривал? Нет, тут какая-то хитрость. Он хотел заманить нас в лес. Интересно, что он собирался сделать, когда мы окажемся у него в лапах совсем одни? Обошёлся бы с нами, как с тем оленем? Я покрылся гусиной кожей. Нет, ни за что, никогда я не пойду в лес с Тьодольвом. Я с самого начала догадывался, что он нас ненавидит. А теперь знаю это наверняка. Вот только не понимаю почему. Иммеру хочется поиграть Из-за бесконечного дождя обитатели замка сделались вялыми. Мы перетащили игрушки и еду в обеденную залу и целые дни проводили там. Брунхильда бросила убирать грязную посуду. Казалось, прежние бодрость и упорство покинули её без следа. Барсучиха, сгорбившись, сидела на подоконнике и, прижав носик к стеклу, со вздохами смотрела на дождь. Рыжий Хвост вышивала. Она гоняла иголку с ниткой туда-сюда по лоскуту ткани и то и дело колола лапы до крови. Гримбарт и Чернокрыс подтащили к камину подушку и сидели у огня, поедая конфеты и орехи. Ели они с тем страдальческим, тоскливым видом, с каким едят, когда давно уже насытились, но остановиться нет сил. Вокруг них валялись сладкая посыпка и ореховая скорлупа – все ругались, перешагивая через этот мусор. Посеревшая Индра свернулась в углу. Мы с Иммером играли в настольную игру вроде шахмат – их я когда-то видел в витрине табачной лавки. Однако наша игра немного отличалась от шахмат. Много зелёных фигурок, несколько красных фигурок и одна красная фигура побольше. Мы, конечно, не знали, как в неё играть, но я придумал правила: зелёные фигуры – это враги-захватчики, они хотят сбить большую красную фигуру князя. Красные фигуры его защищают. Ходить можно только прямо, наискосок ходить нельзя. – Ходи, твоя очередь, – сказал я. Свою фигуру я передвинул уже давно и теперь ждал, когда Иммер сделает ответный ход. Иммер полулежал на столе, подперев щёку рукой. – Смотри. – Я показал пальцем. – Если ты сходишь вот так, то собьёшь мою фигуру. В ответ Иммер пустым взглядом посмотрел на пешки и вдруг смешал фигуры. – Надоело, – сказал он. – Хочу играть в зверей. – Да, да, да! – Рыжий Хвост бросила своё рукоделие. – Я тоже хочу! – Но мы же играем. – И я снова начал расставлять фигуры. – Без терпения ничему не научишься. Но Иммер уже убежал играть к Рыжему Хвосту. Они сдвинули вещи и грязную посуду в сторону и разбросали по полу подушки с лавок. Я подошёл к ним и осторожно спросил: – Вы в каких зверей играть будете? – Какие в лесу живут, – сказал Иммер. Брунхильда навострила уши и повернулась к Иммеру: – А ты умеешь играть в зверей? Иммер не ответил: он как раз сооружал нору из диванных подушек. Я припомнил, как в хлеву слышал из сена странное урчание. – По-моему, Иммер знает, как играть в зверей, – сказал я. – Рыжий Хвост его научила. Рыжий Хвост бросила встревоженный взгляд на Чернокрыса в надежде, что он ничего не слышал. Как бы не так. – Какая наглость! – фыркнул крыс. – Какая неслыханная наглость! Теперь эта пропащая лиса потащит за собой дитя! – Не обижай Рыжий Хвост, – сказал Иммер, – она тебе ничего не сделала. – Прошу прощения? – запыхтел крыс, но Иммер его уже не слушал. Он живо опустился на четвереньки и принялся обнюхивать всё вокруг. Рыжий Хвост последовала его примеру. Оба стали бегать по зале и на пару обнюхивать стулья, тарелки и друг друга. Потом Рыжий Хвост убежала в нору, подрала подушки когтями, повертелась и улеглась спать. Иммер тоже прокрался в нору и заурчал. Рыжий Хвост вскочила и залаяла, Иммер ответил лаем, и вскоре они уже катались по полу клубком, из которого доносилось шипение и фырканье, летели клочья шерсти, волос и брызги слюны. Оба так увлеклись игрой, что не замечали остальных. Я думал, что всем эта игра кажется глупой, но Брунхильда и Гримбарт смотрели на неё во все глаза. Даже Индра, казалось, немного стряхнула с себя скуку и следила за игрой со слабой, едва заметной улыбкой. Чернокрыс кинулся к королеве и принялся жаловаться: – Ваша милость, взываю к вам! Неужели горничной дозволено вести себя подобным образом? А мальчику? Индра отвернулась. – Но что я могу поделать? – ответила она. – Что поделать?! Ваша милость, но ведь это ваша милость всегда желали, чтобы мы вели себя как люди! – Теперь я думаю иначе. Эта игра меня забавляет. Брунхильда и Гримбарт переглянулись. Наконец Гримбарт решился подойти к Индре. – Ваша милость… – Он снял шляпу. – Ваша милость хочет сказать, что нам тоже можно поиграть в зверей? – Почему бы и нет? – ответила Индра. – Если вам так хочется. Гримбарт с Брунхильдой не стали терять времени. Гримбарт отшвырнул шляпу, и оба кинулись к Иммеру и Рыжему Хвосту. – И мы хотим с вами! Иммер с Рыжим Хвостом на радостях облизали им морды. Потом все принялись распихивать носами подушки, пока лежбище не стало достаточно большим. Покончив с устройством норы, все четверо решили, что пора поесть. Гримбарт сбегал за орехами и конфетами. Орехи и конфеты он принёс в пасти, выплюнул в нору, и все принялись с чавканьем поедать «добычу». Чернокрыс наблюдал за ними с недовольным ворчанием. Он брюзжал, что в жизни не видел столь недостойного поведения. Но когда Брунхильда попыталась разгрызть орех, Чернокрыс кинулся к ней, чтобы показать, как надо правильно разгрызать орехи. С этой минуты он тоже включился в игру, да с таким пылом, которого хватило бы на всех играющих. С пронзительным писком Чернокрыс раскачивался на балках, и Индру смешило, как стремительно он карабкается вверх и вниз по тяжёлым шторам. Королева посматривала на меня, а потом подползла ближе. – А ты, Сем, не хочешь поиграть? – Не знаю. Мне эта игра не очень-то нравится, – пробубнил я. – Я не умею в неё играть. Рыжий Хвост, грызущая ножку стула, услышала мои слова и подбежала к нам. – Не расстраивайся! – В её пасть набились щепки. – Я тебя научу. Становись вот так. Я встал на четвереньки. – Вот и всё! Погоняешься за мной? – Ну… попробую. – Не поймаешь, не поймаешь! – пропищала Рыжий Хвост и унеслась. Я побежал следом. Коленкам было больно, но я передвигался довольно быстро. Рыжий Хвост шмыгнула в дверь, я – за ней. Когда я оказался в коридоре, лиса уже дожидалась меня там – она меня опередила. – А теперь урчи! Я заурчал. Рыжий Хвост пришла в восторг. Пронзительно вереща, она понеслась по коридору так, что пламя свечей пригнулось. Я довольно долго гонялся за ней – мимо чучел, по всему коридору, но, завернув за угол, я вдруг потерял её из виду. И стал оглядываться. Рыжего Хвоста нигде не было. Послышался смешок. Дверь у меня за спиной оказалась приоткрыта – звук шёл, конечно, оттуда. Я скорее пополз туда и скользнул внутрь. В комнате без окон царил полумрак. Если бы не свет люстр из коридора, было бы совсем темно. Я подумал, что это, наверное, какая-то общая комната. Разглядел стол, низкие стулья, на стенах угадывались очертания сотни оленьих рогов. А вот и Рыжий Хвост – высовывает мордочку из-за дровяной корзины! – Ха-ха, теперь не уйдёшь! – И я кинулся ловить её. Но когда я уже готовился схватить Рыжий Хвост, меня что-то удержало. Лиса стояла неестественно спокойно. И платья на ней не было. Она смотрела перед собой безжизненным взглядом. Я осторожно протянул руку и коснулся её. Желудок скрутило: я понял, что ошибся. Это не Рыжий Хвост. Это одно из набитых опилками чучел. В следующую секунду дверь захлопнулась. И всё поглотила темнота. – Ну хватит, – сказал я. Молчание. – Открой, пожалуйста. Рыжий Хвост не ответила – только совсем рядом послышался смешок. Я попытался схватить её, но неудачно. Снова хихиканье, прямо у меня за спиной! Я крутанулся на месте, но и на этот раз оказался недостаточно проворным. – Пи-пип! Я здесь! – донеслось из дальнего угла. Я двинулся на звук, но «пи-пип» тут же послышалось откуда-то ещё. Досадное «пи-пип» звучало то здесь, то там. Рыжий Хвост двигалась очень быстро и совершенно беззвучно. Я вдруг испугался. Мне захотелось выйти из тёмной комнаты, выйти немедленно! Я встал и заторопился к двери, натыкаясь в кромешной темноте на мебель и больно ушибаясь. Наконец я добрался до двери. Она была заперта. – Не смешно! – Я чуть не плакал. – Я ничего не вижу! И тут – в мгновение ока – голос Рыжего Хвоста изменился. Он больше не был писклявым. Он стал глухим, угрожающим, в нём зазвучали выпущенные когти и острые зубы. В голосе Рыжего Хвоста пробудились хищные инстинкты и жажда крови: – Но я-то тебя вижу. И сейчас доберусь до тебя!