Лесничий Теперь мы с Иммером только и делали, что играли. С утра до вечера мы возились с куклами, мраморными шариками, деревянными зверушками и настольными играми. Ещё в прятки и пятнашки играли, или бегали наперегонки кругами по замковому двору. Стоило нам захотеть – и Брунхильда несла поесть: если не бутерброды с мёдом, то конфеты или орехи, а в столовой зале на обед мы получали лебединый паштет, свиное сердце или заячью ногу в желе. Конечно, иные блюда были на вкус странноватыми, потому что Брунхильда училась готовить сама, но обычно мы просто пальчики облизывали. Однажды утром Чернокрыс пришёл проведать нас, когда мы только-только встали, и я спросил, нельзя ли погулять в лесу, потому что там мы не были со дня своего появления в замке. – Её милость желает, чтобы вы ни при каких обстоятельствах не ходили в лес одни, – объявил крыс. Хвост у него наконец зажил, и повязка исчезла. – Бог мой, бог мой, она так боится за вас. – А если ты пойдёшь с нами? – спросил я. Чернокрыс пронзительно и как-то беспокойно рассмеялся. – Будь я большим и сильным, меня вполне хватило бы, – ответил он. – Но нам лучше найти кого-нибудь ещё. Кого-нибудь, кто лучше защитит вас от лесных опасностей. – Каких ещё опасностей? – спросил Иммер. – От диких зверей, мой юный друг, от диких зверей. – Крыс серьёзно посмотрел на него. – Знал бы ты, сколько раз они пытались сожрать меня. Тут он повернулся и шмыгнул прочь, но через мгновение снова сунул голову в дверь. – Ну, шевелитесь! – распорядился он. Мы с Иммером поскорее оделись и побежали за Чернокрысом по коридорам, вниз по лестнице и дальше, через двор замка. С воротами крыс справиться не мог. Мы с Иммером помогли ему поднять засов, и вскоре они с тихим скрипом отворились. – Ну вот, – сказал Чернокрыс. – Лесничий живёт совсем рядом. Сюда, сюда! В лесу мы очень быстро добрались до сторожки лесничего. Она, как и замок Индры, была сложена из камня и смотрела на мир маленькими окнами. К одной стене сторожки прижался клён. Рядом с клёном стояла сушилка для звериных шкур с растянутой на раме кабаньей кожей в потёках засохшей крови. Да, лесничий ведь поставлял в замок дичь. – Тьодольв! – позвал Чернокрыс и постучал в дверь. – Просыпайся! Не получив ответа, он полез в щель между дверью и порогом. Пыхтя и отдуваясь, крыс толкнул дверь изнутри, и мы втроём оказались в сторожке. Клён закрывал её почти полностью, и потому здесь было темно – я смог различить только стол и кровать. На шляпной полке лежала меховая шапка. Застарелый запах дыма дровяной печи смешивался с резкой, тошнотворной вонью хищника. – Тьодольв, ты здесь? – спросил Чернокрыс. Молчание. – Я привёл детей, – пояснил крыс. – Детей Индры. В темноте кто-то заворчал. Мы с Иммером испугались и попятились, но Чернокрыс откашлялся и решительно проговорил: – Тьодольв, наверное, ты слышал, что высшие силы благословили Индру двумя мальчиками? Они пришли по подземному ходу, который вырыл я, и живут здесь уже несколько дней! – Слышал, – отозвался голос, похожий на глухой рёв. – В субботу вечером Брунхильда принесла мне эту новость. – Вот и отлично. Ну а теперь мы с мальчиками намереваемся совершить небольшую прогулку. Хорошо бы Тьодольв последовал с нами в лес приглядеть, чтобы с нами не случилось беды. Ведь Тьодольв понимает, как Индра боится за мальчишек. – Да, – ответил голос из темноты. – Понимаю. Какая-то большая фигура боком слезла с кровати и поднялась на лапы. Нет, лесничий был не большой – он был громадный: голова того и гляди упрётся в потолочную балку! – Кто рано встаёт, тому бог даёт, – заметил Чернокрыс. – Но Тьодольв этого не знает. – Мне бог никогда ничего особенно не давал. Из полутьмы к нам вышел бурый медведь. Одеваться ему не требовалось: он так и спал в кожаных штанах. Ещё на нём был жилет на шнуровке. Медведь бросил на нас с Иммером такой мрачный и страшный взгляд, что я покрылся гусиной кожей. Мне казалось, что он нас терпеть не может, хоть и видит в первый раз в жизни. Медведь взял стоявший на ночном столике кувшин с квасом и влил в себя то, что в нём ещё оставалось, после чего рыгнул так, что мухи попадали в обморок. – Не хочу, чтобы лесничий шёл с нами, – пробурчал Иммер. – Я учу старого медведя дисциплине, – ответил крыс. – Вам понравится, вот увидите. Он погнал нас с Иммером к двери, после чего строго взглянул на Тьодольва: – Ну, ты идёшь? Или я должен рассказать королеве, как ты отправил нас в лес совсем одних, безо всякой защиты? Если мальчиков унесёт волк, тебя останется только пожалеть! Тьодольв, ворча, нахлобучил на голову меховую шапку, и мы отправились в путь. Стоял чудесный солнечный день. Среди подснежников уже пробивались красные и жёлтые первоцветы. День сиял даже в длинных нитях паутины, в птичьих трелях, звучавших из каждой кроны. Я поднял взгляд, и у меня чуть не закружилась голова: зелёный зал, ветки – своды, листья – потолок, солнце пробивается там и сям, бросая золотые отсветы. – Интересно, – я прищурился, – а это солнце настоящее? – В каком смысле? – спросил Чернокрыс. – Ну… неужели это же солнце светит над мастерскими и дровяными складами у нас в городе? У крыса сделался такой вид, будто я сказал что-то очень умное. – Я об этом как-то не думал. – Он покусал коготь. – Я склонен полагать, что имеют место два разных солнца. И каждый должен решить для себя, какое из этих солнц настоящее. А, Сем? – Ну, если так, – сказал я, – если надо решать самому, то я считаю настоящим здешнее солнце. Там, где мы жили у Тюры, по-моему, всё было ненастоящее. – Всё? – Да. – Вообще всё? – Вообще всё. – Хм-м, – ответил Чернокрыс, и мы пошли дальше, приятно болтая. Лесничий, не говоря ни слова, шагал метрах в пяти перед нами. – Тьодольв, ты не расскажешь нам, в чём причина твоего мрачного настроения? – спросил крыс спустя какое-то время. Тьодольв сначала отмалчивался, но потом всё-таки пробурчал: – Я был бы очень благодарен, если бы мне дали выспаться. Вот и всё. – Выспаться? – Крыс хохотнул. – Замковая свита, если хочешь знать, уже несколько часов не спит. – Но я вчера допоздна не ложился! – взревел лесничий так, что птички тучей вспорхнули с деревьев. – До самого рассвета! Крыс остановился и уставился на Тьодольва, будто видел его насквозь. – И почему же ты не ложился, позволь спросить? – Почему? Ну… потому что был на охоте, разумеется, – пробормотал медведь. – Значит, ты охотился. И не уничтожал все наши припасы! Да? Тьодольв не ответил, на морде у него появилось что-то вроде раскаяния. Конечно, крыс был прав. – Я и не знал, что твоё обжорство зашло так далеко, – продолжал Чернокрыс. – И Индра вряд ли обрадуется, если сегодня вечером будет нечего есть. – Ха! Я выслежу жаркое к ужину, ты и глазом моргнуть не успеешь. Я до вечера с десяток жарких выслежу! – Да ты едва на лапах держишься, – фыркнул Чернокрыс. – В таком состоянии ты и еловый саженец не завалишь! Мы с Иммером переглянулись и захихикали. Надо же, как смело Чернокрыс заговорил с лесничим. Тьодольв что-то злобно проворчал и ответил: – Посмотрим. Мы прошли ещё немного. Чернокрыс мёл хвостом вокруг нас, присматривая, как бы с нами чего не случилось. Он, по-моему, ужасно суетился, как будто опасности подстерегали нас за каждым деревом. Вскоре Иммер заметил бабочку и стал гоняться за ней. Чернокрыс тут же разволновался: – Смотри не заблудись! Иммер его не слушал, со смехом гоняясь за бабочкой, которая порхала над черничником. – Оставь её в покое и возвращайся! – призвал Чернокрыс. – Ты понятия не имеешь, как легко заблудиться в лесу! Иммер и ухом не повёл, и крыс закричал: – Сию же минуту поди сюда, или я скажу лесничему, чтобы он тебя привёл за шиворот! Я бросил взгляд через плечо, чтобы посмотреть, слышит ли Тьодольв. Но медведя рядом не оказалось.