— Да нет, — усмехнулся Михаил. — На полном серьезе… — Но… Как??? — буквально округлились глаза у Кати. — Ну я же в прошлом году в Туркмении был, потом еще в колхоз на уборку хлеба ездил, — ответил Михаил. — Вот посмотрел там на все и предложил несколько идей по сельскохозяйственной технике… — И твои предложения заинтересовали само министерство? — удивилась девушка. — Что же ты придумал такого? И… Пошли в поезд, ко мне поедем. Ты где остановился-то? — В тюрьме, — усмехнулся Михаил. — Бывшей, конечно… — А, — усмехнулась Катя. — Слышала уже про такое… Только нечего тебе там сидеть! У нас дома поживешь… Родители найдут, где тебя разместить. Как и тогда, Михаил опять поражался тому напору и буквально бьющей из девушки энергии. А ведь, казалось бы, только что была обычной уставшей после смены на заводе женщиной, и вот на тебе… Словно подменили в один миг! — Зачем? — откровенно растерялся от такого предложения Михаил. — Я ж… — Никаких «я ж»! — решительно помотала головой девушка. — Знаешь… Я не пойму, почему так происходит, но мне интересно с тобой общаться. Вон сейчас мне тоже интересно, что же ты такого придумал! Оно не секретно же? — Нет, — отрицательно помотал головой парень. Путь до дома Кати оказался не так уж и далек… Ну точнее как сказать? Сначала ехали на метро, потом несколько остановок на трамвае — и вот уж перед ними «сталинка»-десятиэтажка. Вполне себе такая обычная, классическая, причем уже остаточно новая… Подняться на лифте на шестой этаж — и вот уж перед ними двери квартиры. Больше в квартире сейчас никого не было — все остальные еще не вернулись с работы. В доме, как понял, раздевшись, Михаил не жарко… Хотя и не сказать чтобы холодно. Градусов семнадцать-восемнадцать, где-то на грани… Раздеться, умыться и можно садиться чай попить. Хотя нынче это уже нифига и не чай — не выращивают тот больше в СССР, а запасы закончились. За чаем-то Михаил и рассказал о своих придумках технического плана, которые и предлагал министерству. И девушка явно заинтересовалась его рассказом, сразу видно — инженер! Большинство других женщин, наверное, поняли бы в его рассказе «примерно нифига». Особенно если вспомнить о том, к чему стремилось большинство при реставрации капитализма… Но, как когда-то сказала вторая жена Михаила, «есть бабы, а есть инженеры». Подразумевая, впрочем, именно «настоящих» женщин-инженером, с техническим складом ума. Кто интересуется техникой, хорошо в ней разбирается — те редко интересуются теми же шмотками, ибо подходят к одежде с позиции «технаря», исходя из функциональности, а не превращая ее приобретение в самоцель, не стремясь выделиться… — Значит, все так просто, но… Почему до этого не додумались раньше? — когда Михаил закончил рассказ, с явным интересом произнесла девушка. — Не знаю, — пожал плечами Михаил. — Думаю, просто не задумывались о таком… Для многих, наверное, оно было бы странно — говорить с красивыми, а в этом Кате точно не откажешь, девушками о каких-то железках. Но уж что есть- то есть! Причем, тема настолько заинтересовала ее, что они не заметили, как прообсуждали различные технические подробности аж до возвращения с работы ее брата с отцом — мать-то как раз еще до их прихода ушла на работу во вторую смену. — Привет, пап! — когда тот зашел в комнату, где они сидели, обложившись зарисованными Михаилом эскизами с чертежами зерноочистной установки. — Это — Миша, помнишь я тебя про него говорила? — Помню, помню, — с интересом взглянув на Михаила, с легкой усмешкой произнес мужчина. — Я Виктор Сергеич, отец этой вот… балбески, что тебя сюда притащила. Какими судьбами в Москве-то? Брата звали Александром — и он был инженером-электриком на ГПЗ. И Михаилу вновь пришлось пересказывать все, что он до того рассказал Кате… С во многом аналогичной реакцией — сначала недоверье, потом удивление. А потом Виктор Сергеич присоединился к ним — его тоже заинтересовала тема, чай тоже инженер, пусть нынче и в начальниках ходит! «Одна голова хорошо, две — мутант, а три — Змей Горыныч», — непонятно с чего вспомнилась Михаилу фраза из анекдота про Чернобыль… Так что за обсуждением «идей» Михаила и тем, как все это можно реализовать на практике они просидели до поздней ночи. Как оказалось, Москвы практически не коснулись «уплотнения», она сама была в «зоне эвакуации», сельских жителей откуда отправляли на юг, и северная граница тех районов проходила по Пензе. В Москву же эвакуировали лишь несколько заводов с востока страны, забив их работниками студенческие и рабочие общежития да гостиницы… За то вон за Уралом да на Севере сейчас свободного жилья девать некуда! Только оно больше никому не нужно. Целые города и села опустели! — Сколько сейчас вообще населения в Москве? — все же поинтересовался как-то Михаил. — До Катастрофы было чуть больше пяти миллионов, — автоматически ответила Катя. — Сейчас еще тысяч вести приехали, но я не знаю точной цифры… Ну да… Двести тысяч на фоне девяти миллионов — не так уж много. А вот когда примерно столько же приезжает в семисоттысячный Саратов, а к ним прибавляется и население удаленных деревень области, кого привозят в города области на зиму, работать в теплицах, то уже каждый третий получается «пришлым». И поскольку свободных мест в общагах и гостиницах не так уж и много, а многие люди живут в маленьких домиках или однокомнатных квартирках, то проблема с жильем сразу становится очень острой. И те, кого заселили в освободившиеся в рамках «родственного переселения» дома и квартиры, в гостиницы или комнаты общаг — те еще счастливчики. Немало людей живет в оказавшихся достаточно крепкими и надежными сараях, которые по-быстрому утеплили с помощью стекловаты и пластин шифера, сделали при необходимости полы с потолками да поставили печку… Кстати, из Московской области многих вчерашних колхозников, кроме занятых в теплицах, тоже ведь на юг эвакуировали! Уже поздней ночью, закончив с обсуждением идей Михаила, Виктор Сергеич после некоторого раздумья отправил Михаила спать в комнату старшего брата Кати, где он и как смог пристроиться. Только предварительно позвонил по названному ему телефону кому-то из министерства и сообщил, где он находится — на этот счет его уже успели проинструктировать. Заодно, сказав о том, по какому номеру с ним можно связаться. Уже поздно ночью вернулась со смены и мать Кати, но он в это время уже дрых без задних ног. А утром — завтрак, куда позвали и его, карточки-то сегодня днем обналичит и отдаст, и вот уже Катя и ее отец с братом уходят на работу, а Михаилу остается ждать звонка из министерства. Ну а пока можно было еще посидеть и подумать… — Зачем ты приехал? — мать Кати, имени которой ему так и не довелось узнать, появилась в комнате как-то незаметно. — Как зачем? — не понял Михаил. — Вызвали в министерство сельского хозяйства… — Да я не про это, — как-то устало поморщилась женщина. — Зачем сюда приехал? — Ну Катя обиделась бы, если б узнала, что я был в Москве, а с ней не встретился. — Обиделась бы, — фыркнула мать девушки. — Катя уж взрослая девушка, ей уж замуж пора! А она в тебя влюбилась и ни на кого другого и смотреть не хочет… Вон ты приехал — так она чуть ли не светится от радости! Я уж давно ее такой не видела… Даже не с Катастрофы, еще раньше. — Она мне не говорила ничего… — И не скажет, — ответила женщина. — У тебя же жена, а она не полезет в чужую семью… — И что вы предлагаете? Съехать в гостиницу? — Не поможет, — грустно усмехнулась женщина. — Если она знает, что ты в Москве, то найдет тебя и там. Да и я не хочу поссориться с дочерью… — А что тогда? — Да если б я знала… — только и ответила она. А вскоре после ухода катиной матери из комнаты прозвучал и долгожданный звонок, а через некоторое время за Михаилом приехала все та же черная «Волга» с уже знакомым водителем… Глава 12 Не сказать чтобы война началась внезапно… За происходящим в Польше в СССР внимательно наблюдали уже давно. Но что еще можно было сделать? Кормить поляков, отнимая еду у своих людей? А ведь без этого никак! Даже введи Советский Союз свою армию, наведи порядок — это не поможет победить голод. А еще это — раздергать силы, которые могут понадобиться внутри страны. Даже если просто на стройках… И что оставалось? Да только безучастно смотреть на происходящее! Пока поляки резали друг друга. Пока польские генералы, захватив мобилизационные запасы, делят власть друг с другом. Смотреть перестали лишь после того, как уцелевшие в развернувшийся бойне объявили о создании новой «Речи Посполитой» и заявили о том, что раз у них нечего жрать — надо отобрать еду у русских! И их доблестная армия именно это и должна совершить! Ну и прочий подобный пропагандистский бред… На который, впрочем, большинству было наплевать. Их интересовало лишь одно: ЖРАТЬ! У русских у самих с едой плохо? Да плевать! «Просоветских» поляков в Польше к этому времени уже почти не осталось — кто-то успел бежать в соседние страны, но большинство погибло или быстренько скинуло с себя овечьи шкуры. И польский национализм расцвел всеми цветами… Однако к тому времени, как поляки все же достаточно сорганизовались и решили напасть, Советская армия уже выдвинулась к границе и была готова к отражению нападения. Которое и состоялось в последние дни февраля… Когда, взревев моторами, польская техника двинулась к границе, где ее уже дожидалась советская артиллерия. Каково это — воевать в условиях Долгой зимы, когда передвижение за пределами дорог практически невозможно? Хреново оно… Но больше ждать польские генералы не могли! И вскоре земля вблизи границы покрылась горящей техникой, а в небе сошлись в бою авиация СССР и «Речи Посполитой». Вот только войн без потерь не бывает. И хоть в строю Советской армии сейчас стояло немало людей с боевым опытом Великой Отечественной или «Балканского похода», но «игры в одни ворота» не получалось. Граница буквально пылала — и самым паршивым было то, что и отогнать поляков от своих городов было не так-то просто. Ведь наступать придется по тем же самым дорогам и уже самим подставляться под артиллерию недавних союзников… И в результате война постепенно приобретала черты «позиционной мясорубки». Пользуясь преимуществом в вооружении и технике, СССР наносил массированные удары по ближним тылам противника, дезорганизовывая снабжение, разрушая транспортную инфраструктуру, поражая склады топлива и боеприпасов. В ход пошел буквально весь спектр вооружений от обычных гаубиц, самоходок и гаубиц до тактических ракетных комплексов и даже крылатых ракет Х-22… И спустя две недели наступательный порыв польских военных выдохся. Да и, по сути, это и был бросок отчаянья и, вместе с тем, зависти и ненависти по отношению к русским… В который поляки бросили практически все еще остававшиеся у них силы и средства — и все равно проиграли. А следом за этим товарищ Пономаренко объявил о создании «зоны безопасности» шириной в две сотни километров вдоль советско-польской границы и, вместе с тем, в связи с враждебными действиями поляков, отмене передачи Белостока Польше. И Советской армии был отдан приказ о начале контрнаступления как только это станет возможно — в том числе, по погодным условиям. Можно сказать, что умершему в этой реальности почти на год раньше товарищу Рокоссовскому какой-то мере повезло… Ему так и не довелось увидеть, как СССР пришлось воевать с фактически им и созданной польской армией. Но если эта война, впоследствии отнявшая у финской название «Зимней», шла с непосредственным участием СССР, то другие малые и большие войны на территории еще недавно казавшегося дружным и непоколебимым социалистического лагеря шли без него. Однако при этом были не менее ожесточенными и кровопролитными… К началу весны практически затихла война на Балканах — просто потому, что больше не организовалось способной к ведению масштабных боевых действий организованной силы. И выжившие в войне теперь пытались выживать посреди руин былой цивилизации… Аналогично во многом закончилась и гражданская война в Китае. Да, когда закончится зима — мир станет совсем иным. Это уже прекрасно понимали все в советском руководстве. Как прежде не будет уже никогда! Однако сейчас товарища Василевского куда больше волновало даже. Продолжающая распространяться по Африке и уже дошедшая до Турции зараза… «Новые» Италия, Франция и Испания в Северной Африке уже объявили тотальный карантин, перекрыли границы и отстреливают всякого, кто приближается к ним. А вот турки протянули — и теперь эпидемия уже буйствовала в их североафриканских владениях… И где гарантия того, что вскоре она не дойдет и до СССР. Весной они собирались следом за Ираном взять под контроль Ирак. Нет правительства, которое бы официально обратилось к СССР за помощью? Ну так в чем проблема? Уж за этим точно дело не стало бы… Но где гарантия того, что там уже нет носителей заразы? А, учитывая летальность в 80–90%, такая эпидемия может иметь катастрофические последствия. Даже если удастся остановить е распространение по стране, то выкосить южные области она может запросто! А юг — это сельское хозяйство, это нефть и еще ряд ценных ресурсов, без которых будет практически невозможно выжить. Вот и думай теперь — рискнуть и получить побольше? Или не стоит, ведь если в стране начнется эпидемия — можно лишиться и имеющегося? Уже сейчас границы СССР превентивно превращены в карантинные зоны… До полусотни километров полностью отселенной полосы, которая регулярно патрулируется пограничниками. Но, в свете происходящего, подумаешь еще и о том, чтобы начать минировать границы… Как минимум, со странами Ближнего Востока. Хотя нет и никакой гарантии того, что зараза не придет через другие. А на всю протяженность границы никаких мин не хватит! Значит, только карантинные зоны. Потому во многом и планирующееся контрнаступление в Польше. В конце концов, опасна не только та африканская лихорадка. Те же свирепствующие во многих странах оспа или чума — тоже ничего хорошего. Пусть даже от них есть и прививки, которые за прошедший год сделали всем, и достаточно эффективные лекарства. Но… Что делать с планировавшейся Иракской операцией? Похоже, придется на этот счет собрать специальное собрание с участием всех необходимых специалистов и все тщательно обсудить… * * * Последующие две недели пролетели для Михаила в какой-то сплошной суматохе… Сначала — совещание в министерстве сельского хозяйства, где собравшиеся академики с инженерами обсуждали его идеи — с вполне логичными для них выводами. «Идея интересная, но сырая, нужно все тщательно рассчитывать и проектировать». Ну да, как будто он этого не знает! Он-то, по сути, мог лишь зарисовать эскизы того, с чем довелось иметь дело! А относительно того же пневмотранспортера — так и вовсе перерисовывал картинки из паспорта той установки, на которую его отправляли поглядеть. Оттуда же был, кстати, и примерный расчет мощности привода — точнее, Михаил сверялся с этими данными тогда, когда сам пытался все просчитать. Так что сначала товарищи инженеры вовсю обсуждали, что и как можно было бы сделать — в том числе, исходя из того, с чем им самим уже доводилось иметь дело. Рисовали различные эскизы, предлагали свои варианты, затем обсуждали какие-то технологические вопросы. Но под конец оно было принято в работу — хотя к тому времени обсуждение уже полностью шло без участия Михаила. Затем было и обсуждение и по системам автоматизации тепличных комплексов — и тут уж Михаилу довелось выступать не только перед советскими «сельскохозяйственниками», но и перед специалистами по ЭВМ и вычислительной технике. Ведь придумал же он идею с автоматизированным управлением и теми же манипуляторами? Ну вот и излагай свое видение проблемы! И первое, с чего тут пришлось начать Михаилу — так это с разъяснения идеи микропроцессора и микроконтроллера, оказавшейся для этого времени фактически революционной. К счастью, он знал, что первый микропроцессор будет создан только где-то в начале 70-х, а потому уже подготовился к такому обсуждению. И это оказалось самой спорной темой! Поскольку тут идея автоматизации производственных процессов привычно сводилась к тому, чтобы поставить одну мощную ЭВМ с кучей датчиков, лини связи, управления, с обеспечивающими работу всего этого программами. И именно так все и видели будущее электронно-вычислительной техники! Ведь что проще — написать какую-то программу или наклепать целую кучу лишних микросхем? А каждая микросхема стоит немалых народных средств! Ну и кто же оплатит такое «дорогое удовольствие»? Вот только Михаил-то видел будущее и прекрасно знал, что будущее именно за такими распределенными системами! Что написать и отладить сверхсложную программу окажется куда сложнее и дороже, чем наклепать кучу микроконтроллеров с собственными достаточно простыми прошивками и сделать распределенную систему, элементы которой будут обмениваться между собой информации по нескольким стандартным протоколам… Только вот попробуй убедить в этом «компьютерщиков» середины 60-х! Нет, со многим сказанным они были согласны! Более того — оно очень хорошо укладывалось в планы по ОГАС! Идея с микропроцессором как способом миниатюризации ЭВМ так и вовсе понравилась — запихнуть в одну микросхему целую кучу устройств. Суметь бы только изготовить такую микросхему… Но сама архитектура системы — она оставалась непонятна. Нет, одноплатная ЭВМ для управления какими-нибудь автономными устройствами — это хорошо! Но зачем на заводе разводить целую кучу «одноплаток»? Поставить одну мощную ЭВМ с сетью терминалов, датчиков, вспомогательных устройств, написать разок программу — и работай! — Ну хорошо, — предложил Михаил. — Сделали мы такую суперЭВМ, написали программу, отладили, добились идеальной бесперебойной работы. Но вот завтра нам нужно модернизировать сеть под иные задачи. И всю эту работу придется проделывать заново! В то время, как в случае с одноплатными ЭВМ нам надо будет написать лишь простенькую программу для одного рабочего места и чуть поменять настройки на центральной ЭВМ системы… Как ни странно, но этот аргумент все же заставил «компьютерщиков» малость задуматься… Тем более, что пример перед глазами! Как пришлось перестраивать работу предприятий, создавать целые новые производства, с наступлением Долгой зимы. И все равно привычка, убежденность в собственной правоте, не давали вот так с ходу признать точку зрения какого-то студента! Пусть он и физик, даже радиофизик, но он ЭВМ и не видал ведь никогда! Впрочем, Михаил чего-то подобного и ожидал… Сейчас они, конечно, вряд ли с ходу откажутся от прежних идей. Но если он своими словами хотя бы зародит среди советских компьютерщиков сомнения, подтолкнет к тому, чтобы идея с микроконтроллерами и микроЭВМ была реализована не в 80-е, а на десятилетие раньше, то и это будет хорошо! Тем более, можно к этому подтолкнуть прогресс и через министерство сельского хозяйства — в рамках технического задания по созданию автоматизированных комплексов гидропоники. Во всем этом Михаил откровенно не понимал только одного. Зачем советское руководство все же свело его с проектировщиками не только советских ЭВМ, но и самой системы ОГАС, которая еще до Долгой зимы объявлялась пропагандой «будущим социалистической экономики»? На что они рассчитывали? С одной стороны, внешне могло казаться, что эта их встреча закончилась фактически ничем — каждый остался при своем мнении! Вот только Михаил был уверен, что на деле все не так просто. И раз уж эта встреча состоялась — зачем-то, как писали в газетах, «советскому правительству и коммунистической партии» это было зачем-то нужно. Понять бы лишь одно — зачем? Еще через день — участие в еще одном совещании, где обсуждался предложенным им проект автоматизации теплиц. И, к некоторому удивлению, основные тезисы и темы обсуждения фактически напрямую вытекали из его идей. Правда, тут уже были не только «технари», но и «аграрии». И те докладывали о проведенных ими подсчетах. Какова предполагаемая производительность теплиц по выращиванию различных культур. Как оно связано с оптимальными для выращивания тех или иных культур условиями. Также упоминалось про выведение специальных сортов различных культур, где отметили высокую пригодность для этого дело пшенично-пырейных гибридов, про механизацию уборки… И в этом света обсуждали и предложенные Михаилом идеи. И, в конечном счете, они и легли в основу, как было сказано, «многоуровневой автоматизированной модульной теплицы для выращивания зерновых и зернобобовых культур»… Саму программу при этом разделили на две части. Первая — создание теплицы с автоматизированным обеспечением оптимальных условий произрастания. Срок исполнение — сентябрь 1968 года. Вторая часть — «внедрение систем механизации и автоматизации». Срок исполнения — сентябрь уже 1969 года. Собственно говоря, на том все его «мучения» кончились. Больше ни на какие совещания его не таскали. А еще через пару дней вызвали вновь в министерство, причем аж к самому министру сельского хозяйства. И, в отличие от предыдущих, этот разговор проходил в достаточно неформальной обстановке, за чашкой чая. Выглядел министр откровенно неважно — усталый, осунувшийся, в свои почти шестьдесят шесть он выглядел глубоким стариком… — Значит, конструктором хочешь стать? — после общих слов, наконец, перешел к делу Иван Александрович. — Да, — подтвердил Михаил. — Мне это интересно… — Почему тогда физфак, а не политехнический? — спросил министр. — Как сказать? — пожал плечами Михаил. — Как многие говорят, политех дает специальность, а университет — знания. Учат не просто использовать готовые знания, а думать, разбираться во всем самим… Отчасти, пожалуй, оно и впрямь так — хотя точно сказать Михаил и не мог. Сам-то он к политеху никаким боком, хоть и слышал от многих людей такое мнение. А еще помнил, как приходили на работу после политеха и университета. Политеховские обычно приходили на завод, сразу начинали работать по специальности и в целом были неплохими специалистами, но в большинстве своем «звезд с неба не хватали». Университетские приходили же и поначалу не понимали буквально ничего! Первые пару месяцев так уж точно. Зато потом начинали все лучше и лучше разбираться в теме и постепенно становились куда лучшими специалистами, чем политеховские. Да, было такое наблюдение. Но оно могло быть и необъективно — в виду того, что политех особо не котировался. «У кого ни тех, ни тех — те поступят в политех». И туда и впрямь зачастую шли вчерашние троечники… Но, как бы то не было, ему надо было как-то обосновать свой выбор… Это в прошлой жизни он конструктором оказался практически случайно, поскольку «его» заявка оказалась устаревшей еще в прошлый год, но вместо нее ему предложили пойти работать в КБ — и он согласился. Изначально же у него таких планов не было — просто пошел на радиофизку из-за того, что на тот момент электроника — это было ново, современно даже в какой-то мере «модно». И он тоже заинтересовался этим направлением, еще не строя точных планов на то, ем именно быть. А вот в этот раз он изначально собирался пойти конструктором работать! Ведь для него это была хорошо знакомая, привычная и любимая работа. Но как иначе это обосновать? — Товарищи считают, что из тебя выйдет неплохой конструктор сельскохозяйственной техникой, — заметил министр. — И я, посмотрев предложенные идеи, склонен с ними согласиться. — Ну я вообще собирался заняться электроникой, — заметил Михаил. — Хотя сейчас, конечно, куда важнее сельское хозяйство. Но ведь я уже студент…