Охотник сверкнул глазами. – Скачите отсюда, я вам говорю! У вас ещё есть шанс! – крикнул Харрис. – А он? – Лиза с ужасом видела, как отчаянно муж гнал кобылу, но расстояние между ним и дикарями сокращалось. Харрис сплюнул и поднёс к плечу винтовку. Когда всадники приблизились, он выстрелил, но не попал ни в кого. – Может быть, вы справитесь с ними? – пролепетала Лиза, дрожа всем телом. – Их всего шестеро. Майкл подлетел к ним, словно вихрь, и не сумел остановить кобылу на месте. Он проскакал несколько ярдов вперёд и оглянулся, подняв лошадь на дыбы. – Слезайте! – закричал Харрис. – Теперь уже не уйти, будьте вы неладны со своей прогулкой! Укройтесь за лошадью. Вы тоже, миссис. Дикари стремительно приближались, оглашая тихий тёплый воздух леденящими душу воплями. Над головами незадачливых путешественников просвистели пули. Майкл достал револьвер и стиснул его побелевшей рукой. Индейцы внезапно рассыпались и помчались в стороны, объезжая белых людей. Те двое, что топорщились чёрными перьями, теперь казались вовсе не забавными бесятами, а воплощением ужаса. На их руках прыгали браслеты, вокруг плеч трепетал ворох тёмных волос и перьев, скрывающих шею наподобие пухового шарфа, а на затылке торчали гребни из крыльев птицы. Один из нападавших выделялся пышным головным убором из белых орлиных перьев с тёмными кончиками. На обнажённых телах дикарей болтались целые связки бус, а кожа была покрыта яркой краской. Двое же из нападавших были одеты в широкие рубашки из кожи, и волосы у них, стянутые у висков, не украшались перьями. – Хоть бы одного шакала уложить, – вырвалось из оскаленного рта охотника, и его карабин грянул трижды. Не попав в цель, Харрис выругался, и в ту же секунду пуля, посланная близко проехавшим индейцем, свалила его с ног. Лиза закричала, когда он, падая, ухватился за её плечо. Майкл побледнел и выстрелил из револьвера наугад. Его решимость, однако, не произвела на Лакотов впечатления, и они в мгновение ока оказались возле белых людей. Раскрашенные лица замелькали перед глазами двух несчастных. Размалёванные лошади с подвязанными хвостами (не менее воинственные на вид, чем их хозяева) дико ржали. Чёрные и красные отпечатки ладоней на их крупах шевелились, словно живые руки. Индейцы, не потерявшие в короткой перестрелке ни одного бойца, торжествующе горланили, толкая ногами своих пленников. На поясах у каждого висели страшного вида дубины, на концах каждой из которой сидели стальные лезвия, отливающие голубым. Один из дикарей спрыгнул возле мёртвого Харриса и достал широкий нож. Лиза затряслась и едва не лишилась чувств, увидев, как индеец левой рукой схватил за волосы голову покойника и, оттягивая их с усилием, начал резать кожу за ухом. В другой ситуации даже менее кровавая сцена заставила бы девушку упасть, но сейчас ужас сковал её настолько, что она просто перестала воспринимать окружающее. Послышался отвратительный хруст, кровеносные сосуды стали лопаться от соприкосновения с лезвием, и кожа с волосами поднялась над головой, как кровавый дёрн с жирной земли. Следующее мгновение должно было стать роковым для молодых супругов, поскольку широкоплечий воин в пышном уборе направил на Майкла ствол винтовки. Но именно в ту секунду один из дикарей в рубашке что-то закричал, и голос его заставил воина с винтовкой остановиться. Все обернулись к нему. Он, приблизившись на своём мустанге к белым людям и подняв над головой «винчестер», что-то внушительно говорил. Лиза прижалась к Майклу спиной и услышала стук его безумного сердца. Глаза застилал пунцовый туман, выплывающий из недр головы. Кровь оглушительно пульсировала в висках, и представлялось, что сплетённые в сетку кровеносные сосуды вырвались из головы и висели прямо над ней. Индейцы внимательно слушали говорившего соплеменника. Чувствовалось, что он пользовался их уважением. Он жестикулировал, охватывая руками пространство прерий, небо, голых мужчин в перьях, иногда указывая на бледных пленников, и в голосе его слышалось что-то невероятно поэтическое и вместе с тем унизительное (когда он указывал пальцем на белых людей), будто не он сам говорил, а нечто более властное, нежели человеческое существо. На мгновение Лиза ощутила, что она видит сон, и во сне том она стояла вблизи говорившего индейца и обнимала его за плечи… Он спрыгнул с коричневой лошади, ноги которой были ярко-жёлтыми, словно покрытые чулками, и приблизился к пленникам. Он толкнул белых людей рукой, и Лакоты засмеялись. Лиза упала на землю, а Майкл удержался, схватившись за повод своей лошади. Дикарь многозначительно показал на белых людей пальцем. Неожиданно для Лизы, не нашедшей в себе силы, чтобы подняться, всадники успокоились. Через минуту, прихватив «винчестер» Харриса и его патронташ, сняв с охотника куртку и штаны, они тронули своих скакунов и поехали прочь. Лошади Майкла и Харриса последовали за ними на поводу. Индейцы растворились со сказочной быстротой. Но тот, который вступился за молодых супругов, остался. Он долго смотрел на Лизу, затем вдруг сказал на английском языке: – Вам нужно прийти в себя. Я понимаю ваше состояние, но лучше, чтобы мы пустились в путь поскорее. Лиза и Майкл оторопело переглянулись, но не проронили ни слова. – Не пяльте на меня глаза, не то они вывалятся, – сказал индеец, садясь на свою коричневую лошадь и убирая в чехол винтовку. – Если вы способны шевелиться, тогда не задерживайтесь. Майкл помог жене подняться на ноги, подобрал её затоптанную шляпу и принялся тщательно очищать её от налипших травинок. Индеец с откровенным удивлением смотрел на белого человека. – Может быть, вы сошли с ума, мистер? – поинтересовался он. – Вам некуда торопиться? Получается, что я зря удержал Лакотов, раз вы предпочитаете оставаться здесь. Впрочем, благодарите свою жену. Своим спасением вы обязаны лишь ей одной. Лиза вздрогнула. – Да, леди, я узнал ваше лицо, хоть чувство страха его здорово изменило. Но был момент, когда в нём появилось то самое, что мне так запомнилось однажды. Лиза открыла рот, а её супруга внезапно поразил приступ икоты. – Вы кто? – выдавила из себя молодая женщина. – Бак Эллисон, но для вас моё имя не может ничего значить. Я никогда не представлялся вам раньше. Лакоты называют меня Далёким Выстрелом… Теперь садитесь на мою лошадь позади меня, миссис. А вы, мистер, на кобылу вашей жены. – Тут женское седло! – пронзительно выкрикнул в ответ Майкл, обретая дар речи. На его лбу выступил пот. – Меня мало интересует седло. Можете его вообще сбросить, если умеете сидеть без него… Женщина весит меньше мужчины, поэтому со мной поедет ваша жена. Вам же остается её кобыла. – Бак протянул руку Лизе. – И не кричите слишком громко, мистер, я не так красноречив, чтобы убедить других индейцев, которых вы сейчас созовете своими воплями. Не все готовы послушать меня, чтобы не брать ваших скальпов. Те воины получили лошадь и оружие. Другим придётся взять ваши жизни. Впрочем, будем надеяться, что моих пленников никто не тронет. – Так мы у вас в плену? – с волнением спросила Лиза. – Якобы… – Куда мы поедем? – Откуда вы появились? – Мы с обозом направлялись в Дэдвуд, знаете такое место? На стоянке мы отлучились, чтобы прогуляться, и вот… – Для подобных прогулок нужно иметь добрую сумку с патронами, а не шляпку от солнца, – проговорил Бак и направил лошадь в сторону сосновой рощи. 2 Если бы Бак Эллисон, ничем не отличавшийся внешне от Лакотов, приблизился к обозу один, то переселенцы непременно осыпали бы его градом пуль, но за его спиной сидела белая женщина, справа скакал белый мужчина. Бак проводил молодую пару до самых фургонов и готов был повернуть обратно, однако Лиза Мичел взяла его за руку. Её раздирали противоречивые чувства. Она молчала всю дорогу, погружённая в тягостные переживания, и теперь вдруг с жаром обратилась к Эллисону: – Я не знаю, чем отблагодарить вас, мистер Эллисон. – В голосе её слышалась растерянность и мольба. – Попросите, чтобы ваши попутчики не стреляли мне в спину. Я вижу на их лицах страшное желание совершить такой подвиг. – Мистер Эллисон, я понимаю, что моя просьба покажется вам нелепой и смешной. У вас своя жизнь, – Лиза опустила глаза, – но я прошу вас остаться с нами хоть на день-два. – Не уверен, что в этом есть нужда, – засмеялся Бак, тряхнув волосами. – Мы обязаны вам жизнью, – заговорил Майкл, беря под уздцы коричневую индейскую лошадку, – и мы неловко себя ощущаем теперь, расставаясь вот так. Вы спасли нас… Разумеется, отплатить за такое невозможно, разве что жизнью… Но не хотелось бы, чтобы вы уехали просто так… Мне трудно найти нужные слова, сэр, но провалиться мне на этом месте, если я когда-нибудь не докажу вам, как я вам благодарен. – Не забивайте голову ерундой, – Бак посерьёзнел, – лучше не возите никогда вашу женщину на подробные прогулки. Вряд ли судьба позволит мне ещё раз вступиться за вас. Такое не повторяется. Между прочим, не узнай я вашу жену, вы бы остались лежать возле вашего проводника. – И я? – нервно спросила Лиза. – Боюсь, что так. Я ничем не отличаюсь от моих диких братьев, – ухмыльнулся Бак. – И всё же… – Никаких “всё же”. Индейцы не видят большой разницы между враждебным мужчиной и женщиной, – тряхнул головой Бак, и лицо его стало суровым и неприятным. – В лучшем случае её взяли бы с собой в лагерь и кто-нибудь сделал её своей женой. Она очень красива. Майкл и Лиза переглянулись, в очередной раз переживая сцену смерти Харриса, словно он сейчас лежал, изуродованный, у них в ногах. В те минуты они уже слышали, что Баку знакомо лицо Лизы, но, оглушённые ураганом промчавшейся смерти, они не обратили на это внимания. – Откуда вы меня знаете? – Глаза молодой женщины распахнулись широко, пытаясь прочитать на лице странного длинноволосого человека ответ. Лицо его тоже казалось ей знакомым, а она почувствовала это лишь сейчас. Но уловив это чувство, Лиза уже не могла отогнать его. Бак был ей знаком, сомнений не оставалось. И знаком давно. – В день вашей свадьбы в Хэйс-Сити, – улыбнулся Эллисон, – я долго разглядывал вас и хорошо запомнил ваше лицо и вашу руку, когда вы протянули её из окна дилижанса. – Вы были там? – ошеломлённо поднял брови Майкл. – Поблизости. Мы с маршалом встретили вас на веранде отеля. Затем к вам подъехал Чероки Том… – Боже! – воскликнула Лиза, поражённая таким известием. – Невероятно! Мы стояли в двух шагах друг от друга и даже не познакомились, но судьба вновь свела нас вместе, чтобы мы всё-таки узнали друг друга. Майкл, ведь в это невозможно поверить! Правда? – Действительно… Вы, наверное, выглядели тогда иначе, – удивился Майкл Мичел. – Не то слово. Я бы сам себя не узнал, если бы увидел сейчас себя в сюртуке и галстуке, – хмыкнул Эллисон. – Готов поклясться, что меня меньше ошарашило бы известие, что я незаконнорожденный сын, чем это сообщение, сэр, – пробормотал Майкл. Он ощупывал глазами лицо Эллисона, но не узнавал. – Случайная встреча в день нашей свадьбы. Встреча, которая не оставила в моей памяти даже маленького следа, оказалась единственной значимой встречей в жизни нашей семьи. Трудно поверить. – Беда частенько следует за человеком по пятам, и её обычно видно, – сказал Бак, оглядываясь на уступы гор, – а добрые духи стараются держаться в тени. Но и они не отступают от нас ни на шаг. И они ведут нас к нашим нужным встречам, хоть мы и не подозреваем об этом. – Бак задумался, улыбка сошла с его лица. – Вы похожи на такого духа, леди. Я уверен, что видел вас значительно раньше, но разрази меня гром, если я могу вспомнить, когда и где. – Нет, что вы! Это было бы слишком невероятно, – покачала головой Лиза и снова увидела себя, обнимающей, словно во сне, этого сильного мужчину. Но слова Бака, будто искра в бумаге, прожгли в закоулках памяти какое-то окошко, и сердце радостно всколыхнулось: она не ошиблась, она знала этого человека. Но где ей довелось видеть его? – Мистер Эллисон, – откашлялся Майкл и усадил жену в седло, – раз уж так сложилось, не откажите нам, проводите до Дэдвуда. Я думаю, вам особенно некуда спешить, а нам приятно видеть вас рядом. Неожиданно для себя Бак принял предложение и последовал с караваном. На следующий день переселенцы заметили горстку индейцев и обстреляли их. Индейцы покрутились на месте, выпустили несколько стрел и скрылись в лощине. Одна стрела попала в спину погонщику. Бак отогнал от раненого толпу любопытных и советчиков и ловко извлёк наконечник. – Вам повезло, приятель, – сказал он, обрабатывая рану, – это был не военный отряд, а охотничья партия. – Какая разница, чёрт возьми? Ничего себе везенье! – воскликнул подоспевший с бутылкой спирта желтолицый врач в чёрном сюртуке с протёртыми до дыр локтями. – Во-первых, будь это военная группа, досталось бы многим. Уж поверьте мне на слово. Во-вторых, пришлось бы здорово помучиться со стрелой, потому что у боевой стрелы наконечник устроен иначе. У него плечики побольше, да закрепляется он послабее, чтобы остался в ране, если стрелу выдернуть. А это стрела для охоты. – Вы, я смотрю, ловко справились с раной, коллега, – похвалил Эллисона врач, – вы настоящий доктор. – Кожаный доктор, – хохотнул кто-то, хлопнув Бака рукой по кожаной рубашке. Это прозвище быстро привязалось к Баку, пока он ехал с караваном, и окончательно закрепилось за ним в Дэдвуде, где никто не называл его Баком Эллисоном, кроме Мичелов. Для всех он оставался степным бродягой, одним из многих людей без постоянного дома, без цивилизованного прошлого, без надёжного будущего, без денег, без счастливой семьи, без всех тех мелочей, которыми белые люди заполняли укромные уголки своей жизни. При въезде в Дэдвуд Лиза увидела двух молчаливых индейцев в обтрёпанных армейских штанах и мятых рубахах. Они стояли возле салуна и знаками выпрашивали спиртное у человека с крысиной физиономией. – Нечего мне тут ваше индейское дерьмо развозить! – кричал на них человек-крыса. – Своего хватает! Пошли прочь, ублюдки краснокожие! Лиза с ужасом поглядела на бедняг. Они совсем не были похожи на воинственных Лакотов, которые убили Харриса. Эти индейцы выглядели жалкими и вызывали брезгливость. Но Лиза всё равно разволновалась. Бак недовольно оглядел краснокожих и что-то громко крикнул им на непонятном языке. Они опустили головы и сели на корточки, безвольно бросив худые руки на тощие колени. Бак повернулся к своей спутнице и виновато покачал головой.