Ей нестерпимо хотелось дотронуться до него, ощутить, как стальные мышцы напрягаются под ее руками, осыпать поцелуями гладкую кожу. Отвернувшись к стене, Романова кусала губы, борясь с желанием выгнуться навстречу его ласковым рукам. Чувствуя в себе ритмичные удары, она кричала, но не от боли, а от переполнявших эмоций, окончательно теряя самоконтроль. Тело уже ей не принадлежало, а жило своей жизнью. Ира уже не сопротивлялась, лишь беспомощно сжимала руки в кулаки, тратя последние силы на то, чтобы Тимур не понял, что с ней творится. Этого позора она бы не вынесла. Громов ощущал приближение долгожданного оргазма, но рой мыслей в голове мешал ему сконцентрироваться на этом. Он старался, насколько позволяла данная ситуация, быть нежным с Ириной и, не забывая о камере наблюдения, хотел выглядеть жестоким для Бушина. И, по его мнению, картинка складывалась как нельзя лучше. — Вот так, не останавливайся, — просил Тим, нежно покусывая Иру за шею. Мурашки, словно взбесившись, пробежали по ее коже, и она, зажмурившись, заметалась по кровати. Пожар, вспыхнувший внутри нее, с каждым новым толчком разгорался все сильнее. Не помня себя, Романова отчаянно забилась в руках своего насильника. Неожиданно острое наслаждение полностью дезориентировало ее, не понимая, что происходит, она надрывно закричала и тут же затихла, полностью обессилев. Чувство невесомости и безудержного счастья на миг затмили все остальные эмоции. Такого потрясающего удовольствия Ира не испытывала никогда в своей жизни. Весь мир, в котором она жила до этого момента, взорвался и разлетелся на тысячи осколков. А когда собрался вновь, она осознала, что никогда уже не будет прежней. Что-то неведомое изменилось в ней самой: та Ира умерла, и родилась другая, новая. Эйфория, ненадолго завладевшая ею, постепенно гасла, возвращая Романову в суровую реальность. Очнувшись, она не сразу сообразила, что произошло, а когда все же осознала, содрогнулась от ужаса. Ирина испытала настоящий шок и омерзение. Ее чувства были непередаваемы, она ощущала себя грязной шлюхой, бесстыдно стонущей под очередным клиентом. С опаской взглянув на Тимура, поняла, что он ничего не заметил или просто не подал виду. Романова боялась увидеть довольную усмешку, но его лицо оставалось суровым и отстраненным. Внутренние переживания разрывали ее на куски, не давая вдохнуть полной грудью. Не сдержав слезы, горячим потоком заструившиеся из глаз, она отвернулась к стене и тихо заскулила. Громов настолько был погружен в свои переживания, что даже не обратил внимания на слабые сокращения мышц вокруг своего члена и только спустя несколько секунд заметил, что Ира уже не сопротивляется, просто лежит, как кукла, позволяя делать с собой все что угодно. Ему нестерпимо хотелось встряхнуть ее, заставить бороться, но огонек в ее глазах погас. Ирина сдалась, и именно он стал палачом, казнившим ее. То, что не смог сделать Бушин, сделал он — сломил ее гордость и раздавил достоинство. Тим убивал ее собственноручно, каждым последующим толчком внутри нее и ненавидел себя за это. Тимур хотел ее телом, но мозг отказывался принимать данный факт, притупляя возбуждение. И все же мужская физиология взяла верх. Чувствуя, что скоро мучительная пытка наконец закончится, Громов несколько раз резко вошел в ее лоно и, зарычав, опустился на Иру, накрыв своим телом. Только сейчас он понял, что натворил, гнев и обида рвали его на части. Долгожданная разрядка не принесла абсолютно никакого удовольствия и наслаждения, наоборот, доставляла, скорее, болезненные ощущения. Напряжение в мышцах не покидало его ни на секунду. Он сжимал Ирину в своих объятиях, стараясь впитать в себя хотя бы половину той боли что она испытала. — Прости, — прошептал Тим ей на ухо и, едва коснувшись губами щеки, ощутил соленый привкус слез. Романова, собравшись с силами, повернула голову и посмотрела ему в глаза. Столько боли и отчаяния было в ее взгляде, что Громов невольно содрогнулся. Хотел спасти и собственными руками столкнул в пропасть. Тимур ненавидел себя в этот момент, потому что именно он убил ту маленькую девочку внутри нее, надеявшуюся на чудо. Он готов был реветь, как раненый зверь, и молить о пощаде, стоя на коленях, но ведь не простит. Ира не смогла ничего ответить, его предательство буквально выбило почву из-под ног. Она ожидала этого от кого угодно, но только не от него. Сама не зная почему, решила, что Громов не причинит ей вреда, но именно он изнасиловал ее тело, совсем забыв о душе, которая раненой птицей билась внутри нее. Эта птица так стремилась к нему, старательно преодолевая все преграды и запреты, а он не пощадил, ударил в спину, и вот, она, едва живая, смотрит на него и молча умирает. Больше ни слова не говоря, Тим вышел из нее и встал, а Ира тут же свернулась калачиком и отвернулась к стене. То смятение, что творилось в его душе, не шло ни в какое сравнение с физической болью, которую, по его мнению, испытывала Ирина. Одевшись, Громов еще раз взглянул на нее и, сжав кулаки, покинул комнату. Московская область. Коттеджный поселок на Новорижском шоссе Звук входящего смс, раздавшийся где-то над ухом, заставил Олега проснуться. Ворча себе под нос, он открыл глаза, осмотрелся и, поняв, что находится в постели один, недовольно нахмурился. За то короткое время, что они жили вместе с Верой, Стрельцов привык просыпаться рядом с ней, ему это безумно нравилось. Ни с чем не сравнимый аромат ее кожи сводил с ума, пробуждая самые низменные желания, которые она с удовольствием воплощала в жизнь. «Видимо, не сегодня», — досадливо подумал он и, вспомнив об смс, взял в руки телефон. Прочитав сообщение от Дымова, Олег нахмурился еще сильнее. Стасу срочно нужна была информация про девушку из «Золотой рыбки». Стрельцов хорошо ее помнил — это та новенькая блондинка, с которой он как-то провел ночь. В мыслях тут же появился образ светловолосой девушки, так похожей на его Веру. Но он ничего о ней не знал, в ту ночь они практически не разговаривали. Немного подумав, мужчина написал, что видел ее там, но, если Стасу нужны подробности, придется пересечься. Отправив сообщение, Олег нехотя встал с кровати и пошел искать Смирнову. Спустившись вниз, он увидел, как Вера готовит завтрак, и невольно залюбовался ею. В коротких шортах и белой футболке с оголенным плечом, она, словно нимфа, порхала по его кухне и пританцовывала в такт современной музыке. Постояв несколько минут, прислонившись к косяку, Стрельцов не выдержал и, шагнув вперед, заключил девушку в объятия. Вера не слышала его появления и, почувствовав на себе чьи-то руки, взвизгнула и тут же развернулась. — Олег! — воскликнула она. — Ты с ума сошел? Я же напугалась. — А я, думаешь, не напугался, когда проснулся и не увидел тебя рядом? — пожаловался мужчина, нежно целуя ее шею, затем спускаясь по плечу ниже. — Перестань, — заливисто засмеялась Смирнова, пытаясь увернуться и снять сковороду с огня. — Все же сгорит. Стрельцов послушно отстранился и с любопытством посмотрел за спину девушки: аппетитные блинчики ровной стопкой лежали на тарелке. Ловко подхватив лопаткой очередной блин, Вера положила его сверху и, смазав маслом, вновь налила тесто на сковороду. — Не знал, что ты умеешь готовить, — восхищенно произнес Олег, пытаясь украсть выпечку, но Вера заметила это и несильно ударила его по руке. — Ты еще многого обо мне не знаешь, — загадочно протянула она. — Садись. Буду тебя кормить. — Пойду сначала в душ схожу, — Стрельцов поцеловал ее в щеку и удалился наверх, чтобы привести себя в порядок. Оставшись одна, Вера прибавила музыку и, подпевая очередной композиции, принялась накрывать на стол. Через несколько минут мужчина вернулся, и они вместе сели завтракать. — Олег, мне нужно с тобой очень серьезно поговорить, — вкрадчиво начала Смирнова, отложив еду в сторону. — О чем? — как можно спокойнее поинтересовался Стрельцов, но Вера заметила, как он напрягся. — Раз уж ты отправил мою машину на ТО, не мог бы ты дать мне свою? — Зачем? — Ну как зачем? — возмутилась Вера. — Почему я должна сидеть взаперти? Мне надо съездить в торговый центр и салон красоты, ну и так, по мелочи. — Хорошо, — согласился Олег, выслушав ее требования. — Тачка с личным водителем тебе подойдет? — Опять не доверяешь? — Нет, просто день свободный выдался, можем провести его вместе… Ну и раз уж тебе так хочется, то и заехать в торговый центр. — Правда? — радостно воскликнула Вера и кинулась ему на шею. — Конечно хочу! А ты не начнешь ныть после пятнадцати минут хождения по магазинам? — с подозрением спросила она, серьезно посмотрев на Стрельцова. — Я очень постараюсь, — пообещал он. — Но у меня есть одно условие. — Какое? — За все плачу я, — Олег мягко улыбнулся. — Как скажешь. Тогда я пошла собираться, — беззаботно прощебетала Вера и, довольная собой, покинула кухню. Стрельцов отпил очередной глоток почти остывшего кофе и обреченно вздохнул, поражаясь себе: как он мог добровольно согласиться на эту пытку? Но отступать некуда — он уже пообещал. Москва. Управление уголовного розыска Войдя в кабинет, Дымов бросил ключи на стол и, облокотившись о него, скрестил руки на груди. — Дверь закрой. Таня выполнила просьбу и огляделась. — Ну че, ты так и будешь молчать? Говори, че хотела, и так много времени потерял из-за тебя. — Я по поводу подруги. Две недели назад я писала заявление… — начала Татьяна. — Короче. Я здесь при чем? — грубо перебил ее Стас. Куликова терпеливо выдохнула. С первой же фразы все пошло не так, как она себе представляла, и это сбивало. Она практические наизусть заучила все, что должна была рассказать, но испытующий пристальный взгляд Дымова никак не давал сосредоточиться. Мысли из головы вмиг улетучились, Таня с трудом собирала их снова, но получалось как-то сумбурно. — Ваш следователь сказал тогда, что она улетела в отпуск. Но она так и не вернулась, на связь не выходит, телефон недоступен. Я звонила ее помощнице, Ира еще вчера должна была выйти на работу. — Может, к родственникам поехала, к друзьям? — предположил Стас, хотя сам прекрасно знал, где находится Романова. Сказать Тане правду он не мог — о «Золотой рыбке» никто не должен знать, информация строго конфиденциальная, да и лишние проблемы ему не нужны. Поэтому Дымов хотел как можно быстрее отвязаться от этой женщины и, наконец, приступить к своей работе, которой и так было по горло. — Да нет у нее никого, кроме меня. Родители погибли несколько лет назад, с мужем недавно разошлась. Ей никто больше не поможет, понимаете? — на одном дыхании выпалила Куликова и растерянно посмотрела на Стаса. Она искренне надеялась, что он не останется равнодушным и войдет в ее положение. — От меня-то ты че хочешь? — все тем же холодным тоном спросил он, сохраняя невозмутимое выражение лица. Стас столько лет отдал этой профессии, что никакие душещипательные истории его уже не цепляли. — Найдите ее, — прозвучало как-то обреченно. Тревожный беспомощный взгляд, казалось, вот-вот прорвет оборону, выстроенную Дымовым, и слабая надежда еще теплилась в душе. Но Стас оставался непоколебимым, чего в принципе и стоило ожидать от этого безжалостного хищника. — Я? Думаешь, мне заняться больше нечем? — он не подбирал слова и не стеснялся в выражениях, говорил все, что думал, прямо в лицо. И неважно, кто перед ним — сильный мужчина или слабая женщина. — Поиски судьи не входят в мои обязанности, я расследую совершенно другие дела. И если все так, как ты говоришь, то ее уже наверняка ищут, — предпринял еще одну попытку отвязаться, чем очень задел Таню. Ее терпение лопнуло, и чувства все же взяли верх. Злость и непонимание съедали ее изнутри и возмущению не было предела. Куликова столько раз закрывала глаза на хамское поведение Дымова, не обращала внимания на его фамильярности, но сейчас она уже достигла точки кипения. Татьяна действительно удивлялась, как можно быть таким непробиваемым и бессердечным? — Кто? Агапов ваш? Да вы совсем очерствели, зажрались в этой Москве! А если ее сейчас убивают? А вы даже задницу поднять не хотите, чтобы что-то предпринять! В вас хоть что-нибудь человеческое осталось, а? Нет, вам же плевать на чужие проблемы, на все плевать! Неужели вас, кроме денег, вообще ничего не интересует? Может, вам заплатить? Тогда вы работать будете? — не контролируя себя, Таня пыталась воззвать Стаса к совести. Брови ее были нахмурены, а большие серые глаза блестели болью и отчаянием. Она уже не могла сдерживать свой эмоциональный порыв. Но совесть Дымова спала непробудным сном. Он подошел к Куликовой почти вплотную и, нагло ухмыльнувшись, сказал: — Денег не хватит. Горькая улыбка исказила Танино лицо. Она настолько разочаровалась в этом человеке, что продолжать разговор было уже бессмысленно, но остановиться она не могла. — Да вы людей должны защищать, вы помогать им должны. А вы… Если работать не хотите, зачем нацепили эту форму? Только позорите… Смотрел на ее шевелящиеся губы и уже не слышал ни единого слова. Звук как будто отключили. Поддавшись неизвестному порыву, прижал ее к стене и впился поцелуем в чуть приоткрытый рот. От неожиданности Таня сомкнула губы, непроизвольно ответив на поцелуй. Дыхание перехватило, а сердце ушло в пятки. Дымов жадно сминал ее алые губы, такие теплые и мягкие. Не удержался и, скользнув глубоко в рот, дотронулся до ее языка своим. И будто обжегся. Казалось, что разряд электрического тока пронзил все тело насквозь. Таня резко оттолкнула Стаса и ошарашенно посмотрела на него. — Вы с ума сошли?! — Это чтоб ты наконец заткнулась, — пытаясь восстановить дыхание, ответил Дымов. Куликовой показалось, или перед ней сейчас стоял настоящий Стас? Впервые она видела, как пылают его глаза. От холодного металлического взгляда и невозмутимого спокойствия не осталось ни капли. Безумный огонь желания, и ничего больше.