Я так погрузилась в себя, что не заметила парня напротив поэтому когда врезалась в него, не сразу сообразила, в чем дело. Высокий, темноволосый. Незнакомец не сводил с меня глубоких янтарных глаз. Он словно пытался во мне что-то разглядеть, вытащить наружу чувства, скрываемые за тридцатью замками. — Ты Ева? — спросил почти спустя минуту парень. Его волосы от влаги прилипли ко лбу, а по лицу стекали холодные капли от дождя. Я скрестила руки на груди, и молча кивнула. В последнее время сил не было даже говорить. Чувство опустошенности убивало. Нельзя так. Люди не должны влезать в души других людей и забирать с собой нечто важное — желание двигаться дальше. — Меня зовут Кирилл, мы можем поговорить? — О чем? — Об этом дурачке Вишневском, который скоро самовыпилиться, если не вмешаться. — Что? — сердце пропустило удар, когда я услышала фамилию демона. Губы затряслись, и я на автомате смахнула рукой слезу, упавшую с глаз. Невозможно объяснить, почему кто-то скучает по кому-то. Невозможно объяснить, что это за чувство и откуда оно возникает. Просто ноет и все, просто хочется постоянно плакать. Я думала, тогда в тринадцать познала все тяжести судьбы, но нет, оказывается, их познаешь только после того, как вкусишь запретный плод. — Только давай зайдем, — Кирилл замолчал, переводя взгляд с меня на маленькую кофейню в паре метров от нас. — Тут вроде варят неплохой кофе и делают чай. Давай там поговорим? Это важно. — Ладно, — выдохнув, согласилась я. Мы подошли к кафе, Кирилл любезно придержал дверь, чтобы я вошла, а затем заскочил сам. Столик тоже выбирал он, самый дальний в темном углу, где почти не было посетителей. Я не стала сопротивляться, мне в принципе было без разницы, куда садиться. Кофейня оказалась обычной, в карамельных тонах, с удобными мягкими диванчиками и приглушенной лирической музыкой. Один официант на весь зал, запах свежесмолотого кофе и испеченной выпечки — довольно уютно одним словом. Мы заказали чайник с зеленым чаем, Кирилл предложил взять пирожное, но я отказалась: аппетита в последний месяц особо не было. Ела скорее, чтобы забить чем-то желудок, нежели по особому желанию. — О чем будем говорить? — тихо спросила, запрокидывая голову к потолку. Тусклый свет немного давил, и мне захотелось прикрыть глаза, погрузиться в сон. — Ты должна помочь Яну, — выдал, откашлявшись, Кирилл. Я опустила голову, сводя брови на переносице. — Чего? — Он дурак, который пытается не умереть от любви к тебе. Но, как ты могла заметить, у него это не очень выходит. — Любви? — переспросила, касаясь рукой мокрых волос, и проводя пальцами по прядям. В голове вспыхнули наши поцелуи с демоном, и его томный голос. Мне вновь захотелось плакать. — Ева, наверное, это должен был сделать Ян, но… — Кирилл замолчал, будто пытался подобрать правильное слово в данной ситуации. — Но? — Скажи мне честно, зачем ты тогда выдала тайну его матери? Я много раз задумывался об этом, но никак не могу понять. Знаю, это не мое дело, и самому Яну плевать на прошлое, и на мотивы твоих поступков. Но его мать… в общем, в твоих мотивах кроется ответ: будете ли вы вместе, понимаешь? — Нет, не понимаю, — категорично отрезала, поражаясь такой дерзости парня. Я резко вскочила из-за стола, желая закончить этот странный разговор с едва знакомым человеком, который зачем-то пытался ворошить и без того больные раны. Но Кирилл вдруг продолжил свой монолог, заставляя меня поменять свое решение. — Ян — мой лучший друг, он очень мне помог, столько даже родной отец не сделал. Ева, ты наверняка в обиде на этого засранца, и я тебя понимаю. Но… Ян… он не сможет выбрать между тобой и матерью. Если ты его любишь, то этот шаг нужно сделать тебе. — Постой, что? — ноги подкосило и я села обратно на стул, не сводя глаз с Кирилла. О чем он говорил? Причем тут мать Вишневского? Хотя если задуматься, тогда директриса меня тоже корила за эту женщину. Выходит, есть что-то, чего я не знаю? Набрав побольше воздуха в легкие, я посмотрела прямо на парня и задала вполне резонный вопрос. — Зачем Ян раскрыл всем мой секрет? Думаешь, мне было прикольно, когда каждый второй тыкал пальцем и говорил, что я чокнутая? — Стоп, — уверенный голос Кирилл сделался вдруг мягким, а взгляд озадаченным, будто парень услышал какую-то новость, которая потрясла его. — Послушай, лучший друг Яна, я никогда бы не пошла против него, если бы он… — Он этого не делал! — Что? — мне показалось, я начала задыхаться. Кислород превратился в осколки, которые больно резали горло и легкие. Это какая-то шутка?.. — Говорю, что Ян тебя не предавал. Я, конечно, познакомился с ним позже, но то с какой нежностью он рассказывал о тебе… В общем, Ева, это был не Ян. — Вранье! — вспыхнула я, не веря в услышанное. Ладони начали покрываться влагой, сердце зачастило, а помещение, оно внезапно сделалось маленьким и давящим, словно зажимало в тиски. К нам подошел официант и поставил чайник с чаем, а рядом кружки. Но я так была поражена словами Кирилла, что не обратила внимания даже на это. — Да он из-за тебя чуть глотку себе не порезал! — прошипел парень, наклоняясь ко мне. — В смысле? — Я этого тебе не говорил, но его дед хотел упечь тебя в больничку, ну для этих, душевных. Ян пригрозил ему, поднес нож к горлу и… в общем, приятного мало. — Кирилл облокотился на спину дивана, сложив руки перед собой, и поджав губы. Он отвернулся, будто давал мне минуту на осмысление полученной информации. А я не могла ничего осмыслить, в голове мысли сменялись калейдоскопом, одна хуже другой. Между нами повисла давящая пауза. Я сглатывала, потирая пальцами брови, и буравя кружку, стоящую на столе. Время остановилось и вернуло меня в прошлое, в те дни, когда мы с демоном улыбались друг другу, когда он одел мне на палец цветок. И ведь еще тогда можно было озадачиться вопросом мотивов, подумать, что Ян не мог выдать мой секрет, но я… я была уверена… выходит, это не он нарушил нашу клятву, а я?.. — С чего ты решила, что это был Ян? — прервал мой внутренний монолог Кирилл. Я коснулась ладонями щек, а затем скрепила пальцы в замок, опуская руки на стол. — Никто кроме него не знал, я… я была убеждена, что это он. — Прошептала, опустив голову. Мои оправдания резали слух, даже сейчас они казались несуразными. Да ведь кто угодно мог пустить утку про меня кто угодно увидеть, как я стою перед закрытыми дверями. Почему тогда не поговорила с ним? Почему не спросила, прежде чем действовать? Моя нижняя губа дернулась, а плечи налились тяжестью. — Ева, его мать после того случая, наглоталась таблеток. Она пыталась покончить с жизнью, Ян пришел в тот момент, когда она лежала без сознания. Сердце остановилось, я перестала дышать. Протерла лоб, качая головой. Кожа начла покалывать, словно тысячи иголок вонзаются в каждую клетку на теле. В желудке повисла дикая тяжесть. Мои глаза округлились, но я никак не могла сконцентрироваться и увидеть парня напротив, его образ медленно расплывался. Мне хотелось подскочить, хотелось убежать, хотелось представить, что это все сон. Кошмарный плохой сон. Он вот-вот закончится, я проснусь и… с мамой Яна будет все в порядке. — Ева, — Кирилл произнес мое имя довольно тихо, в ответ я снова качнула головой. — К-как… как… такое… — я начала заикаться. Вдыхала и выдыхала, но кислород не задерживался ни на секунду, казалось, из меня выкачивают остатки сил. — Послушай, все уже в прошлом, с ней все нормально, — Кирилл протянул руку и положил ее на мою ладонь, но я резко дернулась и обняла себя, часто потирая ладонями плечи. — Ева, она сейчас дома, с сыном и мужем, с ней все нормально. Эй, — парень щелкнул перед моими глазами пальцами, и я, наконец, смогла уловить его взгляд: тревожный, немного испуганный. Кажется, мы оба походили на двух потерявшихся котят. — Она могла… — по щекам покатились слезы. — Это был ее собственный выбор, не твой и не Яна. Вы блин, можете вечно пытаться быть виноватыми в этом, но никто из вас не подталкивал эту дамочку спать с другим мужиком или глотать таблетки. Понимаешь? Нет, я не понимала. Я вообще не слушала, о чем говорил Кирилл. Зато теперь все встало на свои места. После того как я раскрыла тайну Вишневских, демон не ходил в школу две недели или больше. Он был с матерью, он сидел на холодном стуле в зале ожидания в какой-нибудь больнице, не спал, не ел, все мысли сводились к единственной женщине, находившейся на грани жизни и смерти. Логичное дело, Ян обозлился. У него было полное право ненавидеть меня и желать мести. И все из-за чего? Дурацкой цифры три, и боязни заходить в закрытые двери? — Ева, послушай, — Кирилл громко выдохнул, приближаясь ко мне. Его лицо находилось всего в паре сантиметров, хорошо еще нас разделял стол. Я подняла глаза на парня, хотя до сих пор прибывала в растерянности и диком желании бежать, не оглядываясь. — А если его мама… — Ева, она жива, слышишь? С ней все нормально. А вы… вы оба ломаете себе жизнь из-за какого-то поступка в прошлом. Оно того не стоит, понимаешь? — Нет, — я качнула головой, и все-таки поднялась из-за стола. Тело было не просто тяжелым, казалось, мышцы непроизвольно сокращаются, спазмируются и не дают мне сделать ни шагу. — Убежишь? — спросил холодным тоном Кирилл. — Она могла умереть из-за моего дебильного поступка! — крикнула в сердцах. В горле застряли рыдания, которые я пыталась сдерживать. — Да, могла, — друг Яна тоже поднялся. — Но не умерла. Ева, послушай, мы можем всю жизнь прожить с чувством вины, а можем попробовать попросить прощения. Понимаешь? — Есть такие вещи, которые нельзя простить, — мой голос дрогнул, а с губ сорвался всхлип. — Это не тебе решать и не мне. Прощать или нет, решать будет тот, у кого ты будешь просить прощения. Какой смысл молча винить себя, даже не попытавшись, извиниться? Тем более, с твоей подачки или нет, рано или поздно эта тайна все равно бы раскрылась. Пойми, твоя вина лишь в том, что тебя любил Ян, а уж не как не в разглашении секретной информации. — Ты ошибаешься, — прошептала я, затем наклонилась, схватила сумку и пошла к выходу из кофейни. Глава 39 Выскочив из кофейни, я запрокинула голову к небу, позволяя холодным каплям ударять по лицу. Они прошлись, словно колючие пощечины, заставляя вернуться мыслями в прошлое. Вот я захожу в столовую, вот набираю воздух в легкие, а вот встречаю теплый взгляд Яна. Господи! Будь он предателем, никогда бы не посмотрел на меня с той нежностью. Я накрыла ладонью рот, прикусывая края щек изнутри. Почему мы только после задумываемся о последствиях своих поступков? Почему так подвержены эмоциям? А что, если бы его мать, в самом деле, умерла? Выходит, я собственными руками чуть не отправила человека на тот свет. От осознания мне сделалось мерзко. Где-то вдали послышались раскаты грома, люди суетливо бежали до машин или на автобусы, кто-то спешил открыть зонтик. А я пыталась спрятаться под холодными каплями осенней погоды от собственных ошибок и чувства вины, которое сдавило горло. Как домой добрела, не помню. Молча переступала, шаги давались мне с трудом, я плохо различала улицы. Все было как в тумане, мрачном и густом. А уже дома, без сил свалилась на коврик у входа, облокотившись лопатками в стенку, подтянула к себе коленки, обхватила их руками и расплакалась. В голове так и стояла реплика Кирилла: «Ева, его мать после того случая, наглоталась таблеток. Она пыталась покончить с жизнью, Ян пришел в тот момент, когда она лежала без сознания». Из-за меня. Из-за меня она чуть не ушла на тот свет. Из-за меня Вишневский пережил глубокий шок, получил психологическую травму. После такого нужно не целовать хотеть, а убить. — Ева! — послышался неожиданно голос Лизы. Я даже не слышала, как открылась дверь, и как сестра переступила порог квартиры. Подняв голову, мы встретились с Лизой взглядами: ее удивленный и мой полный слез вперемешку с безысходностью. К горлу подскочила тошнота, желудок словно сделался твердым. — Ева, ты вся мокрая, и что ты… эй, — сестра присела напротив, она попыталась помочь мне подняться, но я ее оттолкнула. — Не трогай меня! — крикнула в сердцах. Из груди рвалась злость на себя, на свои идиотские поступки. Сама мысль, что кто-то прикоснется, вызывала рвотные рефлексы, словно я зарожу человека, запачкаю грязью. — Ты… — Лиза откашлялась, мне показалось, она начала часто моргать то и дело переводить взгляд с предмета на предмет.