— Тоже вариант, — согласился Генрих. — Но тут нужно точно знать, сколько их за стеной. А это надо уже обсуждать с… — Пленными! — заорал я, опасаясь, что Генрих произнесёт имя Прокопенко или Осипова. — Мы должны всё это обсудить с пленными и вытрясти из них информацию! Я вообще не хочу ничего обсуждать на ходу. Я устал. Давайте уж до штаба дойдём. В переговорке удобные кресла, в конце концов! Товарищи поняли намёк и единогласно согласились с моим предложением. Ринат настаивал, чтобы хоть обратно мы поехали на машине, но мне хотелось до прибытия в штаб разложить все свои мысли по полочкам. Двадцатиминутная пешая прогулка на свежем воздухе подходила для этого идеально. Соломоныч в этот раз уехал на машине с Ринатом и Генрихом, а я опять в сопровождении многочисленной охраны и недовольных Кати с Коляном отправился пешком. Едва внедорожник с товарищами скрылся из виду, у меня зазвонил телефон. Я принял звонок, и из трубки раздался голос Комарова: — Он очнулся. Ждём. Я убрал телефон в карман и, чувствуя себя виноватым и предвкушая возмущение Кати, сказал: — Как думаете, минут за семь-восемь добежим отсюда до штаба? Глава 20 Я бежал в штаб, просто ощущая спиной недовольные взгляды товарищей. Действительно, это выглядело нелогично: отпустить машину, чтобы сразу же побежать за ней следом. Но всё это были мелочи по сравнению с тем, что передо мной опять открывалась возможность сделать очередной шаг к поимке Шамана. Я бежал и думал, что поимка или ликвидация нашего главного врага поможет избежать многих жертв. «А если, главная — Адаманта?» — эта мысль не раз приходила ко мне в последнее время, и вот опять посетила мою перезагруженную различной информацией голову. «А вот поймаем Шамана и узнаем, кто из них главный, — отвечал я мысленно сам себе на бегу. — В любом случае хуже не будет, когда мы этого упыря поймаем». Во двор штаба я забежал на полном ходу и, не сбавляя скорости, заскочил в дом. Стоявший во дворе Ринат, увидев такое дело, начал сразу же объявлять тревогу, но бежавшая за мной Катя успокоила майора, объяснив, что никто за нами не гонится. Быстро поднялся по лестнице, подбежал к своей комнате и уткнулся в закрытую дверь. Постучал. Дверь приоткрылась, в проёме появилось лицо Комарова. Увидев меня, он распахнул дверь. — Не закрывайся, — сказал я входя. — Там Ринат идёт. Что тут у вас? Последнюю фразу я уже адресовал сидящему с закрытыми глазами Червякову. Услышав меня, Егор негромко сказал: — Распорядитель пришёл в себя, наверное, привели в чувство. Савков с ним. И ещё какой-то мужик. — Что делают? — спросил я. — Сейчас Савков куда-то отошёл, а тот второй сидит на стуле и смотрит на Смолякова. — Ясно, попробуем связаться с ним. Бумага и ручка есть? — Да, — ответил Егор. — Запаслись. — Тогда готовься записывать его сообщения. А ты, — я обратился к Комарову. — Сразу переводи. — Вы только попросите его увеличить интервал между знаками в букве. А то Егор с непривычки не сможет разделять — ответил связист. Я вызвал интерфейс и отправил Смолякову сообщение, в котором попросил, не привлекая внимания лже-Савкова и его помощника, передать нам информацию о его местонахождении. Передал и просьбу Комарова о паузах. Почти сразу же Егор начал рисовать на бумаге точки и тире. Получалось криво, так как делал он это с закрытыми глазами, но Комарову этого было достаточно. Уже через две минуты я прочитал первое предложение: «Я в подвале дома Лёхи Боровицкого. Ринат знает, где это». Подошедший к этому времени майор подтвердил, что знает, и я сообщил об этом Смолякову. Ещё спросил, нет ли в том доме кого-то, кроме лже-Савкова и его помощника. Едва бывший управляющий успел ответить, что никого больше нет, как Егор сообщил, что в поле зрения вновь появился Шаман. Я попросил Смолякова прекратить передавать сигналы и велел Егору продолжить так называемую трансляцию с места событий. — Савков совсем близко подошёл, — продолжил рассказывать Егор. — У него чашка в руке. Он ей в лицо распорядителю тычет, заставляет из неё пить. — Что в чашке? – спросил я. — Не знаю, — ответил Червяков. — Смоляков в неё не заглянул ни разу. Он головой вертит, пить отказывается. А теперь застыла голова, только взгляд бегает. И помощника Савкова не вижу, наверное, это он голову зафиксировал. Вижу! В чашке что-то тёмное красное, очень похоже на кровь. Пытаются в рот залить. Как-то резко голова дёрнулась, как будто по ней сверху ударили. Залили. Савков держит ему рот закрытым, схватил руками за лицо. Видимо, ждёт, когда проглотит. Постепенно от переполнения эмоциями Егор повышал голос. Да и мы все от такой трансляции были на взводе. От одних лишь слов Егора. Нетрудно было представить, что ощущал сам Червяков, видя всё это своими глазами. — Пришлось выпить, — продолжил Егор. — Савков его по лицу ударил. Ладонью. Распорядитель пытается головой дёргать. Не сильно получается. Наверное, второй всё ещё держит. Савков ему нож к лицу поднёс совсем близко. Вот же скотина! Он ему лицо режет! Точно! Режет сволочь! — Давай без эмоций! И без того тошно! — прикрикнул на Егора Ринат. — Я же это своими глазами вижу! – попытался оправдаться Червяков. Но тут уже вспылил я: — Не отвлекайся! Просто говори, что видишь! — Шаман ставит какие-то железные чашки на пол. Полукругом. Что-то насыпает в них. Поджигает. Дым пошёл, не сильно густой, но достаточно много дыма. Смоляков головой завертел, видимо, тот второй её отпустил. Что-то они нехорошее готовят, как бы не жертвоприношение. — Не исключено, — мрачно произнёс Ринат. — От этих отморозков всего можно ожидать. И в этот момент я отчётливо понял: если хочу поймать Шамана и заодно спасти Смолякова, то делать это надо немедленно. Ни о какой засаде речи идти уже не могло. И словно в подтверждение моим мыслям Егор сказал: — Савков у Смолякова рукой с щеки кровь взял. Мажет кровью нож с обеих сторон. Присел над чашкой, сунул нож в дым. — Бегом к ним! — крикнул я, прерывая Егора. — Другой возможности не будет! После этого я сорвался с места и побежал из комнаты, остальные бросились за мной. Мы выскочили из штаба, пересекли двор и выбежали за ворота. На улице возле дома одиноко стоял третий Паджеро, на котором обычно перемещался Ринат. Других машин видно не было. Так как мы выбежали из штаба толпой и без объяснений, за нами следом побежали все, кто это увидел, и теперь возле внедорожника стояло не менее пятнадцати человек. — Макс, прыгай на переднее! — крикнул Ринат, садясь за руль. — На заднее и в багажник бегом как можно больше и с оружием! Едем на штурм дома! Майор завёл двигатель, я сел на переднее пассажирское сиденье и крикнул: — Оружие мне давайте, чтобы не порезаться! Бойцы стали быстро грузиться в машину, сдавая перед этим мне свои мечи, ножи и прочее оружие. Одним из первых во внедорожник запрыгнул Колян, а замешкавшийся Егор этого сделать не успел. Он подошёл ко мне и растерянно сообщил: — Мне места нет. Не успел я ничего сказать, как ему ответил Ринат: — Зачем тебе ехать? Счёт на секунды. Только место займёшь. Ещё не договорив до конца, майор уже начал отъезжать от штаба. Спорить с ним я не стал. Счёт действительно шёл на секунды, времени на то, чтобы на месте связаться со Смоляковым и его глазами разведать обстановку, у нас бы всё равно не было. А дополнительный хороший боец во время штурма точно бы не помешал. Вспоминая сказанное Егором про нож и подготовку к жертвоприношению, я сильно сомневался, что нам удастся успеть до проведения ритуала. Но мысли на эту тему я отгонял. Надо было просто торопиться, а там уже всё зависело от везения Смолякова. По дороге я рассказал нашим бойцам, куда мы едем, что надо сделать и с кем придётся встретиться. Попросил по возможности взять Шамана-Савкова живьём. Оказалось, что на заднем сиденье поместилось четверо ребят, включая Коляна, а в багажник умудрились влезть ещё трое. Таким образом, группа захвата состояла из семи человек, не считая меня и Рината. Если Шаман не взял с собой никого, кроме одного помощника, то особых проблем его поимка или ликвидация составить не должны были. До дома неизвестного мне Лёхи Боровицкого доехали за пять минут. Ринат остановился, не доезжая до него метров пятьдесят. Бойцы выскочили из машины, забрали у меня оружие и выслушав быстрый инструктаж командира, бросились на штурм дома. Нам с Коляном Ринат велел пока не лезть в гущу событий. Сам он тоже остался у машины. Мы наблюдали, как наши бойцы осторожно подобрались к дому, заглянули в окна, а потом аккуратно приоткрыли дверь, которая оказалась не заперта. По очереди быстро вошли в дом. Я старался отгонять мысли о вероятной судьбе Смолякова. Пытаясь отвлечься хоть на что-то, решил перебрать в памяти квесты. Но ничего не вышло, мысли упорно возвращались в подвал дома Лёхи Боровицкого. Надо было просто ждать. И, как оказалось, ждать пришлось недолго. Буквально через полторы минуты, один из бойцов вышел на порог и помахал нам рукой, приглашая подойти. Мы побежали к дому. — Есть потери? — первым делом спросил Ринат, подбежав к крыльцу. — Нет, — ответил боец. — Боя не было. — Как? — воскликнули мы почти хором. — Вы в подвал спуститесь, — сказал боец и шагнул в дом, приглашая нас войти. Едва мы вошли, другой боец отчитался Ринату, что весь дом осмотрен, и нигде, кроме подвала, людей нет. Майор велел части ребят вернуться к машине и поставить наблюдение вокруг дома, и мы отправились в подвал. Увиденная внизу картина меня не обрадовала: посреди комнаты на полу в луже крови лежал помощник Шамана, а сверху на нём лежал бывший распорядитель, тоже весь в крови. — Твою мать! — не сдержал я эмоций. — Не успели! Однако сидевший на корточках возле окровавленных тел один из бойцов встал и сообщил: — Нижний всё, на нём места живого нет от ножевых ранений, а у Смолякова пульс сильный и дыхание ровное. Его бы в больницу побыстрее. Ринат кивнул ребятам, и трое бросились поднимать Смолякова. Я облегчённо вздохнул и подумал, что, возможно, распорядитель не такой уж и невезучий. А когда его подняли на руки и потащили к выходу, и он начал приходить в себя, я был в этом уже уверен. Смолякова унесли наверх, а Колян подошёл к помощнику Шамана и перевернул его лицом вверх, внимательно вгляделся и сказал: — Я знаю его. Точнее, не знаю, а видел. Это второй из тех двоих, что тогда костёр палили.