– Доггер, – начала я, – как ты думаешь… Но Доггер предупреждающе поднял руку ладонью ко мне – универсальный знак «тихо» или, может быть, «заткнись». Я заткнулась. Удивительно, но я не услышала шагов, поднимающихся по лестнице. В отличие от Доггера. – Я найду магазин с рыболовными принадлежностями, мисс Флавия, – сказал он, не опуская руку, – и куплю хорошие удочки. Если нам придется задержаться здесь на пару дней для содействия констеблю Оттеру, уверен, не будет вреда, если мы немного порыбачим. С последним словом он подмигнул мне, и я зажала рот ладонью, чтобы не хихикнуть. – О, правда? – протянула я, непринужденно входя в роль. – Терпеть не могу рыбалку. – Осмелюсь сказать, – заметил Доггер с бесстрастным лицом, – что вы измените мнение, когда что-то поймаете. Я радостно обхватила себя руками. Вот это жизнь! Тени последних шести месяцев, по крайней мере, большая их часть, растаяли от перспективы… Что ж, не уверена, какой именно перспективы, но поиски убийцы определенно тренируют мозг. – Полагаю, ты прав, – произнесла я, пытаясь добавить в свой голос нотки нежелания. Тем временем Доггер медленно и беззвучно скользнул к выходу, взялся за ручку и быстро распахнул дверь. – О, миссис Палмер, – сказал он. – Вы меня напугали. Я не знал, что вы здесь. «Ах ты старый лис, – подумала я. – Хитрый старый лис!» – О, мистер Доггер, – ответила жена хозяина. – Я собиралась сказать то же самое. Мы напугали друг друга, верно? Я пришла узнать, не надо ли вам что-нибудь? «Еще одна хитрая лиса, – подумала я. – Вернее, старая ведьма». Я осознавала, что вижу поединок двух опытных мастеров. – Ничего не надо, благодарю, – отказался Доггер, делая вид, что смахивает несуществующую пылинку с чемодана. – А ты, милочка? – миссис Палмер одарила меня жутким фальшивым оскалом. – Что-нибудь для удобства? Однажды я торжественно поклялась, что сдеру кожу заживо со следующего человека, который назовет меня милочкой, и сделаю из нее лошадиную попону. Жуткое слово повисло в затхлом воздухе моей спальни. А потом я услышала, как мой рот произносит: – Лишь немного покоя, благодарю вас. У меня ужасная головная боль. Первый раз в жизни я воспользовалась этим допотопным предлогом, но я понимаю, почему по меньшей мере две тысячи поколений женщин использовали эти слова или их синонимы на всех языках мира. Это неоспоримый аргумент, топор, который может прекратить любой разговор. В конце концов, кто может доказать, что у тебя не болит голова? Меч в бархатных ножнах, непревзойденное оружие. Пять простых и коротких слов, сочившихся обвинением: «У меня ужасно болит голова». Я знаю, это нечестно, это обман, уловка, и почему бы не сказать прямо? Это ложь. В то же время я наслаждалась ощущением, что эта мысль всплыла откуда-то из глубин моего сознания. – Все будет хорошо, – сказала я. – Просто… просто… шок… Мой голос трагически умолк. Флавия! Ну ты и выдумщица! – Ладно, ладно, милочка, – сказала миссис Палмер. – Я понимаю. Со мной такое бывало много раз. Опять это слово. Надо как-то сдержаться. Мысленно я достала из кармана иголку и рыболовную нить. Представила, как засовываю кончик нити в рот, чтобы смочить, потом щурюсь и проталкиваю ее в игольное ушко, а затем начинаю аккуратно сшивать верхнюю и нижнюю губу – стежок за стежком. Когда я закончила, мой рот выглядел как пасти чучел, которые привозят исследователи из джунглей Амазонки. Горжусь своим трудом. Несмотря ни на что, я смогла сдержаться. Миссис Палмер одарила меня тем, что можно охарактеризовать как вопросительный взгляд. «Иди отсюда! – мысленно скомандовала я. – Прочь! Проваливай! Исчезни! Скройся! Сгинь!» И, клянусь челюстью Юпитера, это сработало! Миссис Палмер моргнула. – Если я ничем не могу помочь, я пойду, – сказала она, отряхивая руки с таким видом, будто только что покончила со мной. – Благодарю, миссис Палмер, – сказал Доггер, и мне послышалось «пффф…», когда она тяжелым шагом спускалась по лестнице. – Вернемся к ядам, – предложила я, когда она ушла и мы заперли дверь. – Вернемся к ядам, – эхом повторил Доггер. Должна сказать, мне не очень хотелось признаваться ему, что я сделала, но после нескольких неловких фраз я поймала себя на том, что подробно объясняю, как добыла материал изо рта утопленника и сохранила в носовом платке. Не стоило волноваться. – Отлично, – сказал Доггер. – Вы думали о диатомеях? – Нет, – призналась я. – Я думала о цианистом калии, синильной кислоте и паральдегиде. Доггер кивнул. – Недурно. Очень даже. Проведем тесты и на эти вещества. – Расскажи мне о диатомеях. Когда Доггер рассказывает, я вся внимание. – Диатомеи, – с удовольствием начал объяснять Доггер, – это группа микроскопических водорослей, принадлежащая к классу Bacillariophyceae и отличающаяся наличием наружного панциря, состоящего из кремния… – Постой, – перебила я. – Ты хочешь сказать, что они вырабатывают панцирь из песка? – Ну, фактически да, в его растворенной форме. Стенки их клеток состоят из того же самого материала. – Как крошечные армейские танки! – Именно! – И это значит… – я с трудом сдерживалась. – Это значит, что в случае утопления присутствие или отсутствие диатомей в легких указывает на то, дышала жертва или нет, когда оказалась под водой. Я нахмурила брови. – Не улавливаю твою мысль. Доггер полез во внутренний карман и извлек маленький черный блокнот. Пролистав много страниц, мелко исписанных его аккуратным почерком, – о! как бы я хотела все это прочитать! – он наконец открыл чистый лист. Взял ручку и начал рисовать серию маленьких треугольников, овалов и кругов, а потом заполнил их узорами и клетками – они напоминали не то снежинки, не то соты, не то бильярдные шары в треугольнике, не то сильно увеличенные глаза мухи, которые я видела в бесконечных обучающих фильмах, которыми нас мучили в Святом Танкреде. – Диатомеи во множестве обитают в соленой и пресной воде, – продолжил Доггер, – и если мы проанализируем выделения на твоем носовом платке… И тут на меня снизошло озарение, то бишь меня осенило! – Мы поймем, дышал он или нет. Мы узнаем, убийство это или нет! – Возможно, – согласился Доггер. – Если не принимать во внимание синяк на шее, на его теле не было признаков насилия. Очень тяжело удерживать под водой брыкающуюся жертву. Обычно приходится прибегать к помощи веревок. – Или наручников, – добавила я. – Или наручников, – согласился Доггер. – Хотя, как правило, они оставляют следы и ссадины на запястьях и щиколотках. – Разумно, – согласилась я. Откуда он все это знает? – Все, что нужно, – продолжил Доггер, – это тщательный химический анализ.