И согревала иным, незнакомым ему, но таким желанным — теплом. Но ОНА так и не пришла. И ОН решил забыться. Забыться в объятиях других женщин, не похожих на нее. Каждую ночь он менял девушек, как кукол. И каждую ночь ненавидел себя за это. Ни одна из них не смогла коснуться его души. Ни одна из них не смотрела в его глаза так, как смотрела только ОНА. Каждая новая девушка извивалась и громко стонала в его руках, демонстрируя как ей хорошо и как ей это нравится. Но каждый раз, глядя на этот порно-театр, ОН вспоминал, как тихо стонала ОНА, позволяя ему, быть с ней тем, кем ОН никогда не был. Позволяя ему, быть с ней… Однажды утром он обнаружил себя в её квартире, в которой она так и не появилась. Она словно растворилась в том дожде, словно её никогда и не было. Словно он её придумал для себя, чтобы не казаться тем одиноким ничтожеством, которым был всю жизнь, пока в его кабинет не вошла ОНА. ОН решил её найти. Догадывался о том, что человек, которому он доверял больше, чем своему родному отцу, точно знает о том, где она прячется. Он пообещал Михаилу Ильичу, что даже не приблизится к ней. Он просто должен знать, что с ней всё хорошо и понять причину её исчезновения из его жизни. Ильич поддался. Зимним утром черный внедорожник заехал в далекое село, находящееся в семистах километрах от города. Он чувствовал дрожь в держащей сигарету руке. Но не мог понять её причину: волнение или гнев? Неужели она настолько сильно его ненавидит, что готова прятаться в этой дыре всю оставшуюся жизнь? Затем ОН увидел ЕЁ. Сердце на мгновение замерло и пустилось в хаотичный пляс. Она не изменилась, но стала совершенно иной. Неся маленькую смеющуюся девочку на руках, она нежно ей улыбалась и целовала крохотное личико. Ильич коротко кивнул на незаданный вопрос, тем самым разверзнув черную бездну в его груди. Его хрупкая девочка прячется от него, чтобы защитить тот маленький розовый свёрток в теплых руках. В тех руках, которые он так любил прижимать к своей груди, пока ОНА спала. В тот момент он в полной мере осознал — какое ОН чудовище. С ещё большей яростью он решил её забыть. Утопить в виски каждое воспоминание, связанное с ней. Забыться в объятиях других женщин, меняя их пачками, создавая видимость того, что он счастлив. Словно ОНА могла видеть его в эти моменты — болезненного забытья. В какой-то момент он решил, что справился с собой. Утопил всю ту ванильную чушь, что ОНА однажды поселила в нем. Нужно только убедиться в этом. Посмотреть ей лично в глаза и понять, что ОН перегорел, а ОНА всего лишь осталась одной из тех, имён и лиц, которых он не запоминает. Просто очередная… Просто никто… Но он ошибся. Попав в омут её янтарных глаз, что смотрели на него с нежностью и теплом, даже спустя долгих два года, он понял, что снова ошибся, решив, что она такая же как и все. Не такая. Совершенно иная, не похожая ни на одну из многих. ОН пообещал себя стать для неё особенным. Но не ожидал, что в её жизни может появиться другой. Которому она позволит прикасаться к себе так же, как позволяла ему. В тот день он не помнил себя из-за гнева. Ярость красной пеленой застилала глаза, мешая видеть и трезво мыслить. Снова череда женщин, что-то сродни оргиям. И снова всё не то. Тогда на помощь пришла «клетка». Он позволял себя бить. Ему хотелось чувствовать хоть что-то. И боль стала для него лучшим лекарством. Ильич пытался его отрезвить, тыча в лицо ДНК-тестом. Но ОН и без него прекрасно понимал чей это ребенок. Но его упрямство не позволяло ему это признать. Он хотел, чтобы она лично сказала ему это. Сообщила о том, что та маленькая девочка — его дочь. Но она не призналась даже, когда он спросил у неё об этом напрямую. Не доверила… Но вернуть его к жизни вновь смогла только ОНА. И сейчас, глядя через монитор в её глаза, Он как никогда хотел стать её щитом. Уберечь от всего. Даже от самого себя. Одним резким движением руки он сбросил все со стола. Встал с кресла и перевернул деревянный стол. В этот момент ОН ненавидел себя. За слабость, из-за которой вновь появился в её жизни, снова её разрушив. Ненавидел себя за каждую пролитую ей слезинку. Неважно, плакала ли она из-за него или по какой-либо иной причине. ОН слабый, безвольный кусок дерьма, который в очередной раз поставил свои интересы выше её. Перетерпел, переболел бы, но ОНА осталась бы в безопасности. В той безопасности, которую выстроила сама вокруг себя и дочери. Его счастье оказалось хрупким моментом, который может стоить ей жизни. Сидя на полу своего кабинета, запуская в волосы пальцы, костяшки которых сбиты в кровь, ОН чувствовал себя ничтожеством. Которым был всегда, когда рядом не было ЕЁ. Хромая, в кабинет вошёл Дэн. Придерживаясь за раненную ногу, парень сел на пол рядом с мужчиной бок о бок. — Что теперь делать? — спросил ОН севшим голосом. — Крошить демонов, — тихо, но уверенно произнёс парень, приобняв мужчину за плечи. — Как и всегда, братишка. Маленькими шажочками, волоча за собой тот самый плед, в кабинет вошла маленькая сонная девочка. Без раздумий и сомнений она пошла в объятия того, чей цвет глаз носила. Укутав в плед, и, прижав к себе уснувшую малышку, мужчина со сталью в голосе произнёс: — Будем крошить. Как никогда еще не крошили… Глава 26 Сменив две машины, меня привезли за город в один из дачных посёлков. Старый заброшенный дом стал пристанищем для двух улыбающихся гиен, которые радовались тому, что смогли отделаться от преследования, подстрелить Дэна и целыми и невредимыми добраться до своего логова. Один из них радовался наиболее яростнее, так как, судя по всему, знал Дэна и давно мечтал свести с ним счеты. Печалило его лишь то обстоятельство, что его выстрел не оказался фатальным для парня. — Шевелись, сука! — гаркнул неизвестный мне парень, волоча меня по темному узкому коридору. Старая краска с обшарпанных стен царапала ладони, когда я пыталась сопротивляться двум рослым парням, лица которых не узнала, когда они сняли маски. Этих двоих я ни разу не видела и, надеюсь, что наша с ними встреча скоро подойдет к концу. — Не прикасайся ко мне! — оттолкнула я одного из парней, который пытался обыскать меня ни столько с целью проверить карманы, сколько просто облапать в своё мерзкое удовольствие. — Кто вы такие и что вам от меня нужно? В сотый раз повторила вопрос, но ответа на него снова не услышала. Тот парень, которому я не позволила к себе прикоснуться, схватила меня за горло и с силой впечатал затылком в стену. — Стой ровно, тварь! И не дергайся, — над его левой бровью была небольшая татуировка в виде языков пламени. Скорее всего, это был тот самый парень, о котором говорил Артур. Это он попросил того мальчика отвлечь охрану, чтобы облить дом бензином и поджечь. Видимо, огонь — его стихия. Пока его напарник стоял рядом и ухмылялся, парень с татуировкой запустил руку мне под блузку и коснулся края бюстгальтера. Сальная похотливая улыбка царила на его губах, пока пальцы блуждали по краю чашечек. Сделав глубокий вдох, максимально возможно отклонила голову назад, пока не коснулась затылком стены и с силой ударила парню в область носа лбом. Вместе с тупой болью испытала некоторое удовлетворение, когда схватившись за ушибленное место парень согнулся пополам и злобно зашипел. Оттолкнувшись от стены, как можно быстрее побежала в том направлении, откуда мы сюда пришли. Едва я успела забежать за угол, как меня схватили за волосы и, дернув назад, повалили на пол. Последовали уверенные удары массивных ботинков в область живота и грудной клетки. Подтянула колени к груди и накрыла голову руками, боясь, что, если этот ботинок прилетит мне в лицо, то совершенно точно потеряю сознание. — Саня, блять! — прокричал парень, оттаскивая от меня татуированного. — Палыч сказал, не коцать её! — Эта сука сама напросилась, — прорычал обиженный моим лбом ублюдок. — Запри её. Иначе я точно здесь её и прикончу. Схватив меня за локоть, до боли впиваясь пальцами в кожу, тот, парень повёл меня в сторону закрытой двери в самом конце темного коридора. Открыв ключом дверь, толкнул меня внутрь комнаты.