— У вас есть сын или дочь? — спросила у него и заметила, как одна его бровь взметнулась вверх. — К чему это? — Будь у вас ребенок, вы бы привели его в тот циничный мир, в котором живет Артур? Вы ведь работаете с ним много лет и не понаслышке знаете, сколько разного рода дерьма его окружает каждый день. Стали бы вы рисковать своим единственным ребенком, даже если вас будут уверять в том, что смогут защитить и можно не волноваться? Мужчина улыбнулся уголками губ и как-то странно на меня посмотрел, затем перевел взгляд на дорогу и, покачав головой, наконец, ответил: — Ты его знаешь. — Кого знаю? — не поняв, о ком идет речь, нахмурила брови. — Моего сына, — усмехнулся Михаил Ильич. — Кого ж ещё? — Да?! — теперь мои брови поползли вверх. — Кто это? — Догадайся. Такой балбес один на всю охрану, — улыбка мужчины стала шире, когда он понял, что я догадалась о ком идёт речь. — Дэн — ваш сын? — А ты думаешь, почему он всё время был только на охране периметра и реже остальных покидал его территорию? — Вы думали, что это максимально безопасное место? — Думал, — согласно кивнул мужчина. — Но, как бы нам того ни хотелось, невозможно найти место, в котором тебе или твоему ребенку ничего не угрожает. Даже в той дыре, в которой ты сейчас живешь, может произойти любая непредвиденная хрень, но встретишь ты её одна. Решать, конечно, тебе, Даша, но принимая решение, будь честна, прежде всего, с самой собой. Того ли ты боишься и нужно ли вообще этого бояться? — Вам легко далось решение — позволить сыну работать с вами бок о бок? — Думаешь, меня кто-то спросил? — усмехнулся мужчина. — Эти два балбеса знакомы с подросткового возраста. Я тогда ещё работал на Давида — отца Артура. И, видимо, с тех пор они и договорились, что будут работать вместе. Может, поклялись на крови, может, ещё как-то, но меня поставили перед фактом. Денис такой же муфлон, что и Артур. Тут они друг друга нашли. Оставшиеся часы в дороге, почти не разговаривали. Я полностью погрузилась в свои мысли, уставившись в темноту ночной дороги за окном внедорожника. Только подъехав к дому, Михаил Ильич нарушил тишину салона, кому-то позвонив. — Смена, — коротко произнес он в трубку и сбросил вызов. Меньше, чем через минуту, открылась калитка моего дома, и вышел рослый бородатый мужчина, в котором я без труда узнала охранника, которого Артур приставлял к Полине. — Девочка и женщина спят. Без происшествий, — коротко отчитался мужчина и, получив одобрительный кивок от Михаила Ильича, направился к пассажирской двери внедорожника, открыв её для того, чтобы я вышла. Повернулась корпусом к Михаилу Ильичу и изогнув бровь, произнесла: — Вы же говорили, что приехали за мной один — без охраны. — Что поделаешь? — развел он руками и тепло улыбнулся. — Привычка у меня такая — охранять одну ненормальную семейку. К тому же, если ты не видишь охрану… — Это не значит, что её нет, — закончила я за него фразу, которую недавно мне сказал Артур, и, улыбнувшись, покачала головой. Потянувшись через рычаг коробки передач, обняла его за шею и тихо произнесла. — Спасибо вам. Спасибо за всё. Глава 18 Прошло пять дней, с момента нашего с Артуром относительно примирительного разговора, после которого осталось странное послевкусие и миллион сомнений. Да, этот разговор, несомненно, пошёл нам на пользу. Мне — точно. Вот только легче от него не стало. Хотя бы потому, что теперь всё казалось гораздо более сложным и запутанным, чем было ранее. Переехать к нему с дочерью? Для чего? Что будет? Мы станем идеальной семьёй, что на праздники будет дарить друг другу подарки, а в выходные ездить в гости к друзьям и родственникам? Бред, в который, конечно же, хочется верить, ведь так правильно и так идеально. Но, зная Артура и его горячий нрав, могу с уверенностью сказать, что идиллия продлиться минут десять, может, пятнадцать, так как никогда не знаешь, какая мелочь может вывести его из себя. Хотя, думаю, мы придушим друг друга уже через пять минут общения, так как я тоже не отличаюсь кротким нравом и сговорчивостью. Пусть даже моя вспыльчивость в разы слабее, чем у Артура, но и этого будет достаточно для того, чтобы уверенно сомкнуть кольцо рук вокруг его шеи и хорошенько надавить. Как бы я ни пыталась, но представить нашу совместную жизнь с ним под одной крышей у меня не получалось. Мы слишком разные и я не уверена, что правило «противоположности притягиваются» сработает и с нами. Мы притянемся, стуканёмся лбами и нас разбросает снова на расстояние в семьсот километров. Да, между нами определенно есть колоссальное притяжение, особого рода химия, имеющая свои обжигающие нюансы. Но страсть и похоть — не лучшая почва для создания семьи и воспитания в подобном климате детей. Мы сгорим, перегорим и оставим пепелище несбывшихся надежд и не случившейся любви. Любовь… Даже представить себе не могу, что Артур когда-нибудь сможет признаться мне в любви. Скажет «я тебя люблю», «ты нужна мне» и прочее. Слишком ванильно и сладко для него, а для меня слишком сказочно и просто. Хотя, это всего лишь слова, а сказать можно многое и порой довольно фальшивое. Мама всегда говорила, что любовь мужчины видна в поступках. Если он дорожит тобой, пытаясь уберечь от любых бед и невзгод, пользуясь теми инструментами и методами, что он владеет и даже больше, то это и есть любовь. Даже, если сам мужчина не признается тебе или, в первую очередь, себе в своих чувствах — это не значит, что он не любит. Любит. Но не знает, насколько эта любовь реальна. И, если ты мудрая женщина, то его истинные чувства без труда можно увидеть в малейшем движении руки, случайном взгляде, когда ты чувствуешь кожей, что он на тебя смотрит, но повернувшись к нему, замечаешь, что он отворачивается — ему неловко, он боится, что ты можешь увидеть в его глазах нечто большее, то, что он усиленно прячет. Да, женщины любят ушами, но подключать зрение и мозг никто не запрещал. Мужчина может многие годы петь в уши о том, как он сильно любит, но когда слова не подкрепляются делом и поступками, то это всего лишь слова. Их приятно слушать, но неприятно по истечении многих лет понять, что всё это пустой звук. Звук, потраченных впустую лет… Чем больше думаю о своём переезде в особняк Артура, тем больше понимаю, что рационально мыслить могу, только тогда, когда этого сероглазого Дьявола нет рядом. Стоит ему появиться в зоне моей видимости, как разумом овладевают эмоции и не всегда адекватные: в один миг мне хочется его поцеловать и укусить, ударить и обнять. Столь разные чувства, но все они обращены одному, холодному и, на первый взгляд, бесчувственному Артуру. На часах почти полночь, а я не могу уснуть, терзаемая сомнениями и неуверенностью в своём возможном решении, которое нашептывает мне сердце. Я хочу жить с ним, хочу попробовать стать семьёй, но мозг уверенно сыпет аргументами о том, что это плохая идея и нечего мечтать о несбыточном. Чтобы хоть как-то отвлечься от мириад мыслей, жужжащих в голове, решила пройти на кухню и заварить ромашковый чай, который, если верить Альбине Борисовне, отлично успокаивает и помогает крепко спать. К дому, почти неслышно, подъехал черный внедорожник и заглушил двигатель. К этому явлению я уже успела привыкнуть и благодарна Михаилу Ильичу и Артуру, что столь очевидная охрана появляется только ближе к полуночи, почти не попадаясь под любопытные взгляды соседей. По пути на кухню, заглянула в комнатку к Полине. В новом интерьере, что ей устроил Артур, она была похожа на маленькую принцессу. И пусть, всё выглядело ужасно розовым и плюшевым, но дочери нравился этот уютный, личный уголок. Значит и мне он тоже нравился. Особенно сильно он начинал нравиться от мысли о том, что Артур, возможно, сам выбирал мебель и игрушки, думая, что розовый цвет для девочки — то, что доктор прописал. Даже забавно представлять сурового воротилу бизнеса и криминала в магазине игрушек среди кукол и плюшевых медведей. Оставив дверь в комнате дочери открытой, наконец, зашла на кухню, где включив чайник, села за обеденный стол, на котором стояла вазочка с конфетами и печеньем. Лениво посмотрев на фантики и прочитав название конфет, пришла к выводу, что есть, всё-таки, не хочу. Попью чай и пойду спать. Хватит на сегодня мыслей, которые всё равно бегают по кругу. Едва чайник выключился, как в кухню зашла сонная Полина, волоча своё маленькое одеялко в руке. Сейчас у неё в комнате стояла низкая кровать, с которой она без труда и увечий могла спуститься и прийти среди ночи ко мне в комнату, либо, как сейчас, на кухню. — Ты чего, моя маленькая, не спишь? — подхватила дочку на руки и на мгновение прикрыла глаза, когда маленькие ручки крепко обняли меня за шею. Именно в этот момент все мысли улетучились и захотелось спать, даже без ромашкового чая. — Пойдём баюшки, зайка. Выключила свет в кухне и аккуратно перенесла Полину в свою комнату. Уложив её на кровать легла рядом с ней и вложила палец в маленькую ручку — моя любимая привычка перед сном. Но уже через минуту дочка закапризничала, перелезла через меня и попыталась слезть с кровати, но так как она высокая, то малышка начала лишь громче плакать. Помогла дочери спуститься на пол и маленькая принцесса тут же решила, что на полу спать гораздо удобнее, чем в постели. Попыталась переложить её снова к себе под бок, но никакие уговоры не помогли мне свести наш непростой спор к компромиссу. Полина настойчиво пожелала спать на полу и даже стянула своё одеялко для большей убедительности. Пришлось и мне устроиться рядом с ней на полу, предварительно постелив толстый плед, чтобы на жестком полу стало немного комфортнее. Планировала дождаться момента, когда дочка крепко уснёт, чтобы переложить её в постель и поспать с большим комфортом, но не выдержала и сама провалилась в сон. Почти неделя плохого сна и головной боли свалили меня с ног тогда, когда я этого меньше всего ждала — на жестком полу. Внезапно меня разбудил звон разбитого стекла. Рывком сев, закашлялась, ощутив горечь дыма и гари. Глаза начали слезиться, а легкие сжиматься от сухого, рвущего гортань, кашля. Мы горим! — Даша! — услышала я мужской голос, зовущий меня по имени. В ужасе и панике подхватила ещё спящую дочку на руки, но встать не решилась. Доползла до окна своей комнаты и, не глядя, попыталась нащупать щеколду, чтобы его открыть. Но из-за старой запекшейся краски сдвинуть с мертвой точки щеколду оказалось невозможно. Полина проснулась в моих руках и начала громко плакать и кашлять. В комнату кто-то торопливо вошел, даже, скорее, вбежал. — Твою мать! — услышала я злобное над головой. — Опусти голову и прикрой мелкую. Молча выполнила команду неизвестного. Закрыла собой ребенка и услышала звон разбитого стекла, почувствовав затем небольшие осколки на шее и плечах. — Давай мелкую, — мужские руки попытались выхватить у меня ребенка, но я не позволила, решив, что ребенку угрожает опасность и помимо той, чтобы сгореть заживо вместе со мной. — Даша, это я — Дэн. Только после этого я смогла ему довериться, узнав в мягком голосе парня. Не мешкая, передала ему в руки Полину и он тут же передал её кому-то, стоящему под окном. — Теперь ты, мать, — скомандовал Дэн и помог мне забраться на подоконник. Столь же быстро спрыгнула с окна, не дожидаясь, когда меня подхватят мужские руки. Забрала из рук одного из охранников плачущую дочку и прижала к себе. — К машине! — вновь скомандовал парень, пока я с ужасом смотрела на горящий дом, не веря своим глазам.