Со ступнями то же самое. Обуглившиеся кости выглядывали из кроссовок так, будто всепоглощающее пламя остановилось посередине голени. Конечности не пострадали от огня, однако ими не побрезговали грызуны, изглодавшие плоть и нетронутую кость. Ткани начали разлагаться, сквозь темную кожу проступал мраморный эффект. Никаких насекомых, а они могли бы подсказать, как давно идет процесс. В такое холодное время года это неудивительно. Мухам необходимо тепло. Я поводил светом по комнате. В камине пепел, на каменном полу тоже был костер, на расстоянии двух метров от тела, но это ни о чем не говорит. Только без сознания горящий человек остается на месте. Затем я осветил потолок. Прямо над телом потрескавшаяся штукатурка почернела от дыма, но не обуглилась, лишь покрылась маслянистым коричневатым налетом. Тот же жирный осадок был на полу около останков. — Что это такое коричневое? — спросил Фрейзер. — Жир. Из горящего тела. Он поморщился. Вернулся Дункан с прожектором. Ставя его на пол, он смотрел на жертву широко открытыми глазами. — Я читал о подобных штуках! — выпалил он и тотчас смутился: на него все уставились. — Как люди загораются без всякой причины. А вокруг все остается целым. — Перестань чушь молоть, — фыркнул Фрейзер. — Такое бывает, — успокоил я Дункана. — Называется самовозгоранием. Он довольно кивнул: — Ага, точно! Я сам об этом подумал, как только увидел останки. Самовозгорание человека относится к тому же разряду явлений, что снежный человек и НЛО: паранормальный феномен, которому нет логичного объяснения. Однако существуют документированные случаи, когда людей находили сгоревшими дотла в помещении, нетронутом огнем, часто с уцелевшими руками и ступнями. Выдвигался целый ряд теорий: от одержимости дьяволом до микроволновых печей. Все сходились во мнении, что, какова бы ни была причина, подобные происшествия непостижимы современной наукой. Я не верил в это ни на йоту. Фрейзер злобно смотрел на Дункана. — Что тебе может быть известно? Дункан бросил на меня робкий взгляд. — Я видел фотографии. Одна женщина сгорела точно так же. Осталась одна нога в ботинке. Ее прозвали «женщина-зола». — Мэри Ризер, — уточнил я. — Пожилая вдова из Флориды. Дело было в пятидесятых. Сохранилась нога от голени с тапочкой. Кресло, в котором она сидела, сгорело, как и стол с лампой рядом, однако все остальное огонь не тронул. Вы про это читали? Дункан опешил. — Ага, и о других случаях тоже. — Они происходят время от времени, — согласился я. — Однако люди не загораются ни с того ни с сего. Что бы ни случилось с вот этой женщиной, ничего сверхъестественного и паранормального тут нет. Броуди наблюдал за нами и слушал, не вмешиваясь в разговор. Теперь он подал голос: — Откуда вы знаете, что это женщина? На пенсии или нет, Броуди быстро соображал. — По скелету. — Я посветил на то, что осталось от таза: различимые очертания под пеплом. — Подвздошная кость слишком широка для мужчины. И головка плечевой кости маленькая. Она была ширококостной, и все же… — Я уже говорил, что жертва не из местных жителей. Мы бы заметили пропажу. Можете определить, как давно она здесь? Хороший вопрос. Некоторые детали можно определить даже по сильно обгоревшим костям, но точное время смерти к ним не относится. Для этого используется степень разложения мышечных протеинов, аминокислот и жировых кислот, которые обычно уничтожаются огнем. В данном извращенном случае осталось достаточно мягких тканей, чтобы провести экспертизу. Это я сделаю в лаборатории, а пока могу только высказать экспертное предположение. — Холодная погода обычно замедляет скорость гниения, — сказал я. — А здесь процесс уже пошел, значит, смерть наступила давно. Если отталкиваться от того, что тело не переносили — судя по выжженному полу, так и есть, — думаю, прошло четыре-пять недель. — Подрядчики закончили работы намного раньше, — отметил Броуди. — Значит, это не они. Фрейзер слушал с растущим раздражением: ему не нравилось, что бывший детектив взял инициативу в свои руки. — Ага. Если женщина не из местных, то мы установим личность по списку людей, переправлявшихся на пароме. В этом году вряд ли было много туристов. Броуди улыбнулся: — Вам показалось, что в этой сфере услуг делают записи? Между Руной и Сторноуэем курсирует около дюжины лодок. Никто не следит затем, кто приезжает и уезжает. — Он повернулся ко мне, игнорируя сержанта: — И что теперь? Полагаю, вы доложите Уоллесу, чтоб высылали следственную команду? Не успел я открыть рот, как вмешался рассерженный Фрейзер: — Мы не станем принимать никаких решений, пока доктор Хантер не закончит то, зачем сюда приехал. Пока ясно только, что какая-то алкоголичка напилась и заснула у костра. Броуди оставался невозмутимым. — И что же она делала на Руне посреди зимы? Фрейзер пожал плечами: — Может, у нее тут друзья или родственники. Или она относится к новому поколению любителей природы или чем они там занимаются. Они попадают на острова даже более отдаленные. Броуди осветил фонарем череп, лежащий лицом вниз среди пепла, с небольшим наклоном в сторону, на макушке была зияющая дыра. — Думаете, она сама себе раздробила голову? Я вмешался, пока не вскипели страсти: — Вообще-то, бывает, череп разрушается при высокой температуре подобным образом. Он представляет собой герметичный сосуд с жидкостью и студнеобразной материей и при нагревании ведет себя как скороварка. Газ расширяется, и происходит взрыв. Фрейзер побледнел. — О Боже… — Вы до сих пор считаете, что это несчастный случай? — нерешительно спросил Броуди. Я замялся, зная, как огонь способен вводить в заблуждение. Меня самого терзали сомнения. Однако Уоллес потребует факты, а не интуитивные догадки. — Не исключено, — произнес я. — Понимаю, дело эксцентричное, но не подозрительное. Необходимо сделать детальный осмотр, а на первый взгляд нет однозначных намеков на убийство. Помимо черепа, никаких травм. Руки и ноги не были связаны. Броуди нахмурился и потер подбородок. — Разве веревка не сгорела бы? — Это не имеет значения. От огня мышцы сокращаются, и труп принимает позу эмбриона. Однако если руки и ноги связаны, этого не происходит, пока цела веревка, а потом уже поздно. Я осветил тело, демонстрируя, как оно скручено. — Ноги и руки не прямые. Значит, ее не связывали. Броуди не успокоился: — Может. Я проработал полицейским тридцать лет. Повидал немало горелых трупов, несчастных случаев и убийств, но ничего подобного. Без катализатора тут не обошлось. При обычных обстоятельствах он был бы прав. Однако здесь обычностью и не пахло. — Катализатор, типа бензина, не помог бы, — уверил я. — Он горит недостаточно жарко. Даже если так, для разрушения организма до такой степени понадобилось бы такое количество бензина, что истлел бы весь коттедж. — Так каким же образом? У меня была мысль на этот счет, но я пока не хотел ею делиться. — Это мне и предстоит выяснить. Давайте обезопасим себя. — Я повернулся к Фрейзеру: — Вы можете оцепить дорогу к дверям и труп? Не хочу наследить больше, чем надо. Сержант кивнул Дункану: — Поторапливайся. А то проторчим тут всю ночь. Вдруг через окна проник свет от фар. Выключился мотор. — Похоже, у нас гости, — произнес Броуди. Фрейзер уже сердито махал Дункану: — Не пускай никого. Но было поздно. В дверях появилась фигура. Молодая женщина, с которой я разговаривал на пароме. Красное пальто не по размеру просто кричало на фоне убогих стен. — Выпроводи ее отсюда! — зарычал Фрейзер.