Он назвал сорок семь единиц, из которых двадцать два танка советские. Похоже, всё же придётся ремонтниками разбавлять экипажи, о чём мы с генералом тоже договорились. Потом он показал мне шестерёнку с обломанными зубцами – причина поломки в ней, сходил на базу, получил от фельдфебеля замену, вернулся и собрал стартер. Проверили, заводился мотоцикл с полпинка. На все это два часа ушло, и я прокатился до колонки. Генералу тоже воды дал пить. Ну и пару шоколадок сунул. Костюм бесформенный, незаметно. Вот оружия не дал, более того – строго-настрого велел ни во что не вмешиваться во время захвата базы. Сами поработаем, а вот как закончим, они смогут покинуть укрытия. Для меня ремонтники – ценный ресурс, и терять его я не намерен, так ему и сказал. Нехотя, но он согласился с моим решением. Кстати, справку с приказом выполнять особое задание от комкора я ему показал. Тот с интересом изучил и вернул. А вот с самим комкором они не были знакомы. Подъехал к колонке, народу тут хватало, как на базаре стоял гул разговоров, женщины новостями обменивались, меня ругали, что без очереди с наглой рожей прошёл и стал наполнять фляжки. Было трудно держать покер-фейс, слушая, как тебя обсуждают. До белизны мои косточки перемыли. Особо я по сторонам кидать взгляды не старался, но приметил, как один из пареньков, что ранее изображал приблатнённого, наблюдает за мной. Заполнив тару, я вернулся к мотоциклу – в этот раз он заглушен был – и заметил, что ко мне подходит та военврач. В этот раз одета она была заметно лучше, платье неплохое, но роскошную фигуру и обноски не скроют, а тут даже подчёркивают. В руках большая корзина, похоже, с вещами, а это значит, что она согласна уходить. Ну и молодец. Поколебавшись, подошла ближе. – Я согласна, – негромко сообщила военврач. – Да я так и понял. Что у вас в корзине? – Немного еды и моя форма с документами. Я их сохранила. – Просто отлично. Вам нужно отойти и переодеться в вашу форму. Не делайте такие глаза, я вывезу вас из города под видом члена диверсионной группы, которую планируют закинуть в советский тыл. – Ясно. Тогда есть возможность ещё одного командира вывезти? – Два места, – кивнул я. – Правда, в люльке пулемёт, если подпольщики его заберут, место будет. – Я поговорю. Вам лучше отъехать подальше и встать на перекрёстке. Напротив дома, где мы переоденемся. Выйдем в советской форме и сразу поедем. – Добро. Я отъехал на перекрёсток. Пока ждал, подошел патруль, но они проверили мои документы и направились дальше. Заметив, как со двора выглянул тот парнишка, что наблюдал за мной, я завёл мотоцикл и, подкатив к дому, заехал во двор. Это была частная усадьба. Пулемёт и боеприпасы к нему тут же забрали, автомат я тоже отдал. С военврачом вышел аж целый старший майор НКВД, заметно хромая. Видимо, из госпиталя. Что меня расстроило, было видно, что они пара с врачом, ловить тут нечего. – Старший майор госбезопасности Маринин. НКГБ, – представился он. Пришлось раскрывать своё инкогнито. Ответно козырнув, сообщил: – Старший лейтенант бронетанковых войск Бард. – Военврач второго ранга Панова, – представилась врач, когда я перевёл на неё вопросительный взгляд. – Времени терять не стоит, график у нас плотный. – Какие у вас планы? – спросил майор, устраиваясь за мной, Панова села в коляску. – Извините, товарищ старший майор, но это тайна. Пока же вы в моём отряде назначаетесь начальником особого отдела, товарищ Панова – старшим врачом. А теперь поехали. Мы покинули двор, и ворота за нами сразу же заперли. Прохожие на нас оборачивались, возможно Маринина узнавали, всё же местный сотрудник. На выезде из города нас остановили на посту. Подошедший лейтенант, с интересом изучая моих пассажиров, поинтересовался: – Рядовой, в чём дело? – Дело СД, – показал я жетон СД. – Проводится операция совместно с абвером. – Проезжайте. Он махнул рукой, и нас пропустили, так что вскоре мы скрылись за пеленой поднятой пыли. Когда город остался километрах в шести позади, я сделал круг по полевым дорогам и повернул обратно. Маринин, видимо, это обнаружил и уточнил, крикнув мне на ухо: – Почему возвращаемся? Пришлось остановиться, чтобы не кричать. Причём всего в километре от нас тяжёлая зенитная батарея стояла, откуда нас отлично видно было. – Наша цель в трёх километрах от Минска. Это лагерь военнопленных, где содержатся командиры РККА. Задача стоит такая: освободить их, вооружить за счёт складов на окраине Минска, потом захватить ремонтную базу с бронетехникой, поставить танки на ход и только после этого выполнять задание, полученное мной. Мне нужен мощный бронетанковый кулак, и я собираю его. – Вы думаете, у вас получится? – Это не первая моя операция. Советую не мешать, а только наблюдать, наверняка позже вас заставят провести анализ моих действий. – Возможно, – согласился тот. Мы покатили дальше, пока я не увидел то, что мне и было нужно. Группа советских пленных ремонтировала деревянный мост через небольшую речушку. При них был ЗИС-5 с открытым кузовом, наполненным досками, а также четверо немцев. Один с автоматом – унтер, похоже. Притормозив перед мостом, я выхватил наган, который прижимал внутренней стороной бедра к сиденью, и быстро сделал четыре выстрела. Свидетелей не было. Унтер, настороженно на нас поглядывавший – всё же двое в форме советских командиров, – сделать ничего не успел. Заглушив мотоцикл, я уточнил у пленных, действительно ли немцев было четверо. Те подтвердили. Я скомандовал: – Построиться. Семнадцать бойцов выстроились у машины. Командир оказался в звании старшины. Половина сапёры, остальные просто крепкие бойцы, взятые для тяжёлой работы. Оказалось, на эту работу в лагере военнопленных был конкурс. Тут кормили лучше и сытнее. Голодные много не наработают. – Товарищи бойцы. Предлагаю вам вместо позорного плена снова встать в строй и бить вероломного и подлого врага. Добровольцы, шаг вперёд! Строй, как единый организм, сделал шаг. Может, и были сомневающиеся, но грозный вид майора госбезопасности явно отбивал любое желание идти против своих. Среди бойцов аж трое шофёров были, Панову посадили в кабину, майор со мной в коляске ехал, бойцы в кузове разместились, и мы покатили к лесу, что виднелся вдали. Оружие бойцы разобрали между собой, автомат старшина взял. Оставив в лесу группу с Марининым за старшего, я решил отлучиться. Забрал ЗИС с документами и погнал к месту встречи с группой десантников. За час добрался, при том что меня трижды останавливали и проверяли кузов. Наряд оказался на доставку в другое место, но я говорил, что унтер отправил меня за командиром взвода, а тот отдыхает в одном из сёл. Как ни странно, прокатывало, и я ехал дальше. Добравшись до места, я вышел из кабины и закурил. Это сигнал, что всё в порядке. Папиросы с собой были, вот только я не имел привычки курить. К счастью, дымить недолго пришлось, вскоре показались все трое диверсантов. Капитан сообщил, что они нашли аэродром, я поблагодарил и отправил их в кузов, досками аккуратно забросав, после чего мы поехали обратно. Меня не остановили – через те же посты проехал, и вернулся к лесу, где оставил парней и Маринина с Пановой. По пути, недалеко от наших, мы одиночный грузовик остановили, убив водителя. Машина была нужна. Кузов крытый и не пустой. К счастью, солдат в нем не было, но мы обнаружили кое-что интересное. Тут санаторий недалеко, где отдыхают после ранений германские офицеры, вот туда и везли доставленные из Франции сыры, вина, фрукты и другие деликатесы. В общем, продовольствие. Хотя и специфическое. Когда закончились проверка и знакомство, я попросил Панову провести инвентаризацию новых трофеев, выдав ей трёх бойцов. Пусть определит, чем оттуда можно народ кормить, и выдаёт старшине, а тот уже распределит. Сам же с капитаном отошёл к машине и, расстелив карту, стал вводить его в курс дела. Именно на десятников я возложил большую часть работы, о чём сразу поставил его в известность. – Значит, смотри. Вот здесь лагерь военнопленных. Там содержатся наши командиры. Пока полторы тысячи, но их вывозят мелкими партиями и отправляют дальше в Польшу или Германию. Лагерь нужно освободить, желательно тихо, он находится в трёх километрах от окраины Минска и в километре от одной из зенитных батарей. Там ничего не должны заподозрить. Охрана лагеря – полнокровный батальон охранной дивизии. Усилили после нескольких попыток массовых побегов, до этого рота была. И командиров наших содержат в большом песчаном карьере. Условия содержания чудовищные, тела умерших не выносят по нескольку дней, сами понимаете, что там творится. Раньше я рассчитывал на полный состав, сейчас думаю, что в строй сможет встать едва ли половина, остальные ослаблены и больны. Увидим по ситуации. – Но как мы справимся с целым батальоном? У меня двое бойцов, а этих доходяг, что вы освободили, и за бойцов не стоит считать, как бы они себя в грудь ни били. – Они мне нужны для другого и переходят в подчинение старшего майора, помогать ему будут. Как убрать охрану, я позже сообщу. Значит, так, дальнейший план: вот тут всего в двух километрах склады, туда свозили советское стрелковое вооружение – хватит две дивизии вооружить. После освобождения лагеря ведёте командиров туда. Там всего взвод из охранной дивизии, на часах два-три солдата, остальные в небольшой казарме. Уничтожить их требуется так же тихо. Тут можете задействовать командиров из добровольцев – если найдутся специалисты. После захвата складов двигаетесь в город и там разделяетесь на три группы. Одна берёт склады вооружения и удерживает их, вторая, которой командуете вы, захватывает ремонтную базу. Там содержатся наши советские ремонтники, они в курсе, что мы появимся, не морщитесь, так надо. Ремонтный завод ночами охраняет взвод, уничтожаете его и помогаете ремонтникам подготовить танки к выходу. Удерживая территорию. Самая большая группа освобождает лагерь военнопленных на территории стадиона, где содержится больше пятидесяти тысяч человек. Не все освобождённые захотят взять оружие, некоторые разбегутся, но это не страшно, оставшихся приведут к складам и вооружат. Старший командир получит приказ удерживать город, он и соберёт на себя всех немцев в округе, тех запасов, что на складах, ему хватит несколько недель Минск удерживать. А мы уйдём, у нас своё задание. – Кинем кость, а сами поработаем, пока её собаки грызут? Любопытно. Только этот батальон мешает, остальное с напрягом, но сделаем. – Не думайте об этом батальоне. К вечеру лагерь будет охранять один взвод. – Это как? – Это моё дело. Давай обсудим подробности операции. Что мы и сделали. Потом я с Марининым пообщался. Выдал ему список специалистов, что мне нужны среди командиров, они в операции и в боях участвовать не будут, но вооружить со складов их надо непременно и направить на ремонтный завод, когда тот будет захвачен. Пановой я оба грузовика отдавал. На них ослабевших будут перевозить. Понимаю, что мало, но ничего, ещё добудем. Тем более мне ремонтников вывозить. До трёх часов дня мы всё до мелочей обсуждали, и план, похоже, вырисовывался. Единственно, капитана десантников беспокоил тот батальон охраны, вот прям зациклился на нём. Сказал ему, если батальон не покинет расположение лагеря, операцию можно сворачивать. Потом на мотоцикле с одним из десантников, что переоделся в форму германского солдата и побрился, мы совершили турне, прихватив ЗИС с тремя шофёрами, которые тоже немецкую форму надели. Изображали подвижный пост. Таким образом прихватили шесть одиночных машин и один раз колонну из двух. Парни перегоняли машины и возвращались обратно. Так что оружием теперь все бойцы обеспечены, хотя водителей едва ли на половину машин хватает, включая Миронова и Панову, которые тоже умеют водить. Две машины перевозят продовольствие, кузовы остальных освободили для раненых. Я же на мотоцикле поехал в Минск. Заехал в город через другой пост, дальше операция по освобождению пленных пойдёт без меня. Моя задача – убрать тот чёртов батальон. Ох и пришлось голову поломать, пока не придумал, как это сделать. В будущем, когда будут разбирать эту операцию, меня наверняка назовут сумасшедшим наглецом, сам не понимаю, как такое в голову могло прийти, но я собирался выполнить собственноручно разработанный план во что бы то ни стало. И для начала мне нужна офицерская форма, и обязательно, чтобы она идеально по фигуре сидела. От неё всё зависит. А интересовал меня генеральный комиссар округа Белоруссии Вильгельм Кубе. Он уже месяц сидит на этом посту, его приход ознаменовался массовыми расстрелами евреев из гетто и пленных из лагерей. Если кто и может отдавать приказы охранным дивизиям, то только он. Главное убедить его, чтобы слушался меня как маму родную. Честно говоря, есть только наброски плана, как в действительности действовать буду, сам пока не знаю, импровизация наше всё. Но рядового к нему не пустят, потому и нужен офицерский мундир. Штаб его администрации меня не интересует, а вот личное жилище, где и постараюсь прихватить его за яйца, это уже интересно. Сейчас добываем форму. Я прокатился на мотоцикле по улицам туда-обратно, однако он в розыске, хоть я грязью номер замазал, но надолго этого не хватит, так что избавился от техники – загнал мотоцикл в какой-то проулок и там оставил. Всё ценное с него снято, я даже карабин оставил в группе, при мне лишь пистолет «вальтер» в кармане и нож за голенищем сапога. Мои личные вещи спрятаны в парке Минска. Буду уходить, заберу. Не имею привычки разбрасываться вещами. В этот проулок, похоже, не часто заходят, так что неизвестно, когда машину обнаружат. Поправив ремень, уверенным шагом покинул проулок и направился на поиски дарителя формы. Пусть дарителем тот станет невольным, но мне это было как-то не важно. Один раз меня патруль проверил, я предъявил им жетон СД, сообщил, что на задании, и направился дальше. Офицера СС подходящей комплекции я нашёл, потом направился к дому, где занимал пол-этажа правитель Белоруссии. Его охранял целый взвод, боялся он за свою жизнь, и не зря. Встретившему меня на входе офицеру я сообщил, что доставил срочную депешу про большой десант русских неподалёку от Минска, и меня сопроводили наверх к комиссару – сработало сообщение, что у меня есть что передать на словах. Начальник охраны лично сопровождал. Того, что меня могут опознать, точнее офицера, которого я изображал, я не опасался. По счастливой случайности, он прибыл из госпиталя на реабилитацию сегодня утром, и его никто не знал в городе. Да и то, что он пропал, обнаружат не скоро. А труп я спрятал в кустарнике, надев на него красноармейские кальсоны. Так что закопают как неизвестного беглого русского пленного и забудут. Татуировки «СС» под мышкой я у него не нашёл. Если бы была, пришлось бы серьёзнее прятать. Оружие сдал внизу охране, но не обыскивали, поэтому, когда меня провели в кабинет комиссара, я ударил ножом начальника охраны в сердце и рванул к хозяину кабинета. Тот, вскрикнув в ужасе, уже тянулся к телефону – я вырубил его. Привязав комиссара к его же креслу, утащил тело майора в соседнее помещение, оказавшееся спальней, и бросил там. Только оружие забрал, такой же, как у меня, «вальтер». Потом пробежался по квартире, нашел еще троих: служанка, повариха, обе из местных, и, похоже, супруга Кубе. Связал всех крепко, с кляпами. Дальше работал с комиссаром, сделав его полностью подконтрольной мне марионеткой. После этого он позвонил начальнику минского гарнизона и сообщил о десанте, мол, подпольщики прерывают связь, но до него информация дошла. Сообщил, что русские сбросили две свои десантные бригады, приказал направить туда подразделения и выставить заслон на пути к Минску – русские идут именно сюда. Информация проверенная, из Генштаба подтвердили. Утка, конечно, которая продержится пару часов или чуть больше, но начальник гарнизона вынужден будет использовать части, причём комиссар настоял на ослаблении охраны лагерей. Мол, никуда те не денутся, а русские хорошо вооружены. Войска начали выдвижение. Батальон охраны лагеря, где содержатся командиры, тоже должен был покинуть свои казармы, это Кубе особо отметил. На робкие возражения коменданта жёстко отчитал того, и генерал был вынужден взять под козырёк. Ну всё, дальше работают парни-десантники и освобождённые командиры. Батальон, оставив только один взвод, уже должен был покинуть территорию лагеря. До заката полчаса оставалось, по времени пока успеваем. Когда стемнело, комиссара соединили с дежурным лагеря, и вызванный лейтенант подтвердил, что там остался только взвод. Офицер этим был взволнован, и Кубе, передавая мои слова, успокоил того, мол, рядом немецкая часть стоит, если что, придут на помощь. Кубе умер от обильного кровотечения, так и сидел с распоротым животом, с ужасом глядя на меня и истекая кровью. Убедившись, что он труп, я прихватил чемоданчик, осмотрел квартиру – у него оказалась небольшая коллекция огнестрельного оружия, двадцать семь единиц: револьверы и пистолеты, плюс небольшой «вальтер» с дарственной от самого Гитлера. Судя по украшениям на оружии, их ему дарили, на некоторых позолота, другие никелированные. Покинул квартиру через парадный вход, комиссар пятнадцать минут назад позвонил вниз и велел подогнать мне машину, отвезти в гостиницу, а его не беспокоить до утра. Так что, когда я спустился, чемодан забрали и уложили в багажный отсек «мерседеса», а я сел на заднее сиденье, после чего меня отвезли куда нужно. Правда, в гостиницу заходить я не стал, а, когда машина уехала, прогулялся по тёмным улочкам до парка. Там скинул офицерскую форму, переоделся в свою красноармейскую, даже в пруду перед этим искупался, и, собрав вещи, стал ждать. Загрохотало в столице в полночь. Какое же я облегчение испытал от этого! Послушав немного приятные моему слуху звуки, направился в сторону ремонтного завода. Я был в полной красноармейской форме, каска на голове, скатка, сидор, чемодан в руке, винтовка на боку – в общем, сразу понятно: боец Красной Армии. Надеюсь, ремонтники там не воюют, а готовят базу. Стрельба раздавалась по всему городу, там освобождали лагеря и гетто, испуганные немцы, решив, что это десант русских, стремительно покидали город, опасаясь зверей-десантников, о которых столько сказок ходило. Добрался до базы без проблем. Быстро разбил танкистов на три группы, поставив над ними командиров, выдал карты и приказы каждому, что делать, и те убежали готовить свои группы. Я же пойду с той, которой коринженер командует. Тут меня отозвал капитан и спросил: – Как? – Собираю документы убитых мною лично, уже пять десятков собрал. Теперь среди них документы комиссара – главы округа Белоруссия, и его начальника охраны. Он приказал забрать батальон из-за мифического русского десанта. Потому в городе так мало войск, они заслон между десантом и Минском создают. Капитан не захохотал – он заржал. Оставив его веселиться, я включился в дело. Навестил полковника, что взял оборону города в свои руки (сейчас зачистка шла и вооружение освобождённых), и, поставив ему задачи по удержанию города, отправился на завод. Двум группам отдал письменный приказ: по пути к нашим уничтожить по военному аэродрому со всем содержимым. Личный состав тоже подлежит ликвидации. Командирам групп это особо отметил. Дальше свободная охота на пути к передовой. Нашей группе я запланировал уничтожение двух аэродромов. Они недалеко друг от друга, надеюсь, успеем за эту ночь. Ложный аэродром игнорируем. Так и двинули. В нашей группе было десять «тридцатьчетвёрок», два КВ-1 и четыре броневика БА, все пушечные. В передовом дозоре два T-II и один T-III. По пути посетили место, где я оставил броневик и мотоцикл, немцы, похоже, найти их не успели, что меня удивило. Забрали их. В колонне было три десятка грузовиков, в других колоннах по паре штук. Я же вывозил раненых и ослабленных от условий содержания в том карьере командиров. Был один серьёзный встречный бой, в сторону Минска спешно перекидывали целый полк одной из охранных дивизий, на грузовиках. С передового дозора об этом сообщили, где радиофицированный броневик был, так что мы успели подготовиться, устроив засаду, в которую немцы и влетели. Расстреляли их с флангов. Тут пригодились осветительные ракеты. Боекомплект серьёзно потратили, но побито было немцев огромное количество, пленных-то не брали, ушло едва ли больше роты, поодиночке скрывшись в ночи. Десяток грузовиков целыми взяли. Вот они были очень нужны – народу с собой много взял, выво зил ослабленных и раненых. Столько народу было, что ослабленные не лежали, а сидели, поджав колени к груди, таким образом набивали до двух десятков человек в кузов.