– Нужно их нейтрализовать. У вас бойцы из НКВД есть? – Нет, – покачал головой Садов. – Есть двое из комендантской роты нашей дивизии. – Тогда вы стройте бойцов, я отберу себе нужных, а вы по-тихому тех двоих отведёте в сторону и свяжете. – Хочешь проверить, не попросятся ли они к тебе? – сообразил Садов. – Да. Хотя бы один должен попытаться. Садов построил бойцов, старшина встал рядом с ротным, а я, выйдя вперёд, громко сообщил: – Товарищи бойцы и командиры. Мне нужны добровольцы для особого задания. Требуются танкисты, шофёры и разведчики. Если есть такие специальности, прошу выйти из строя. Вышло девять человек. Ну, трое понятно, танкисты, один в комбезе синем, двое в красноармейской форме, но в шлемофонах и петлицы чёрные. Наверное, комбезы сбросили, жарко. У одного пулемёт ДТ, остальные с личным оружием. Один с наганом, у другого винтовка. Этот, скорее всего, подобрал ее где-то, у танкистов в основном карабины. У того, что в комбезе, в петлицах гимнастёрки треугольники были – старший сержант, у двух других петлицы пусты. Другие шестеро простые красноармейцы, у двоих СВТ, у одного карабин Мосина, у остальных винтовки. Старшина шепнул мне, что один из добровольцев как раз из тех, что ему подозрительными казались. – Займись ими, – велел я ему. Подозрительных бойцов быстро скрутили, старшина шестерых бойцов из доверенных использовал, а строй был распущен, кроме добровольцев. – За мной, – велел я им. Мы отошли в сторону, после чего я попросил представиться, сообщить, кто такие и какую специальность имеют. Начал с танкистов. Из планшетки достал командирскую тетрадь и начал записывать. У всех восьмерых были удостоверения, я их брал и заносил данные в тетрадь. Я помнил, как рассказывали, что у простых солдат не было красноармейских книжек, командиры их знали в лицо и сами опознавали, но я думаю, это касалось только мобилизованных дивизий, а я общался с бойцами кадровых войск. Вот кого я смог подобрать: старший сержант Никонов, мехвод с Т-28, двое других танкистов – красноармейцы Яшин и Гиоргадзе, из его экипажа. Гиоргадзе – стрелок пулемётной башни, Яшин – заряжающий. Даже странно, фактически готовый экипаж для меня, если Т-34 найдём. Гиоргадзе подучить бы радиоделу, но, уточнив, я узнал, что он радиолюбитель, так что разберётся. Танк их был побит в бою, остальные члены экипажа погибли. Как выбирались к своим и присоединились к Садову, это отдельная история. По шестерым другим – все красноармейцы. Четверо из разведбата сто двадцать четвёртой стрелковой дивизии: Белкин, Дёмин, Бекназаров и Соколов, – пробиваются из окружения. К слову, Соколов – мехвод на БА-10 был. Двое других, красноармейцы Шухов и Бутов, из автобата. Шофёры. Машины потеряны во время налётов, попали в окружение, выходят к своим. Номера частей парней я записал, после чего убрал тетрадь обратно в планшетку и сообщил: – Дело у нас серьёзное. О плане операции я сообщу перед самым выполнением. Сейчас наша задача – добыть немецкую форму, дизтопливо, подобрать танки из брошенных экипажами, желательно «тридцатьчетвёрки». От трёх до пяти. Пару БА, желательно пушечных, и пяток грузовиков – перевозить пехоту. Припасы и боезапас. Как у вас с провизией, я в курсе, – пусты, сутки уже не ели. Мои запасы были уничтожены вместе с мотоциклом дезертирами, я тоже пуст. Ставлю первую боевую задачу. Нужно добыть немецкую форму, транспорт и топливо. Покидаем рощу немедленно. Готовьтесь. Яшин, держите ППД, винтовку сдайте старшине. Бойцы начали готовиться, я знал, что с боеприпасами у них дело тоже плохо, но на короткий бой, даже скорее сшибку, им хватит. У Никонова в барабане револьвера всего три патрона, я ему свой запасной отдал, гранат совсем нет. Полдиска в пулемёте. Просить у Садова я ничего не стал, у него бойцы тоже почти безоружные. На этом мы попрощались и разошлись. Он двинул по оврагу в сторону дыма – раз немцы не появились, можно рискнуть, – а мы, покинув рощу, по шли по полю, засеянному пшеницей. Риск есть, но риск оправданный. Тут рядом довольно большой лесной массив, туда мы и бежали. Километр шли, километр бегом. Как я и рассчитывал, нас засекли, уже через час я в бинокль заметил, что к нам движется патруль. Я хотел сыграть роль живца, и это удалось. Рассмотрел, что прямо по полю к нам катило три единицы техники: бронетранспортёр и два тяжёлых мотоцикла с колясками и пулемётами. Я, правда, на меньшее рассчитывал – на парочку, но и этому рад. – Все запомнили, что делать? – спросил я у бойцов, те подтвердили, Никонов, что изображал командира, с тремя бойцами-шофёрами направился дальше, а остальные со мной залегли в густой пшенице. Нашей задачей было пропустить патруль и, пока эту четвёрку в плен берут, ударить с тыла. Я даже наган у Никонова забрал, для усиления огневой мощи. У меня теперь два револьвера и пистолет с полным магазином. Вот и поохотимся. Единственная граната, моя Ф-1, тоже готова к бою. Мы лежали в поле, сняв вещмешки. Пулемётчик на бронетранспортёре высоко стоит, может рассмотреть. Никонов с бойцами делали вид, что спешат уйти. Рёв моторов приближался, но никто из засадной группы не демаскировал себя. Когда техника прошла мимо, я выглянул. Отошедший метров на пятьдесят Никонов поднял руки, едва прозвучала одна короткая предупреждающая очередь из пулемёта, установленного на коляске ближайшего к нам мотоцикла. – К бою, – скомандовал я, вставая. – Огонь. Никонов с бойцами рухнули в пшеницу, едва раздался прицельный залп. Лучший стрелок попал в затылок немцу за пулемётом «Ганомага», остальные расстреливали мотоциклистов, цели распределены были: двое стреляют по одному экипажу, двое по другому. А я бежал изо всех сил. До брони было метров сорок. Добежав, я забросил в кузов ручную гранату и рухнул на землю. Кузов в «Ганомаге» был не полон, но пару касок я рассмотрел. Почти сразу раздались крики немцев, открылась задняя дверца, но последующий залп снёс всех, кто был в десантном отсеке, а тут и граната рванула. Бронетранспортёр, подёргавшись, встал, мы же, подбежав, сделали контроль. Бойцы ранее не знали, что это такое, но я объяснил, ещё когда задачу ставил. Одного подранка связали, даже перевязали его же индивидуальным медпакетом. Бойцы собирали оружие, снимали с трупов форму, осматривали технику, и всё в темпе вальса, через десять минут нас уже не должно тут быть. Я пообщался с раненым мотоциклистом. Стоило это сделать побыстрее, ранение у него в спину, лёгкое задето, и немец, стремительно бледнея, быстро терял силы. Выяснить удалось не так уж много, но главное вычислил: это разведка пехотной дивизии была, то есть мы ещё в полосе наступления. Охранные дивизии дальше. Немцы патрулировали свою зону ответственности, засекли на поле окруженцев, то есть нас, и пошли на захват. Рассмотрели, что нас всего несколько человек, но сколько точно, не определили из-за большого расстояния, поэтому залп с тыла для них стал большим сюрпризом. Немец умер, а я выслушал доклад Никонова, которого поставил старшим, и отдал ему приказ на подготовку к выдвижению. Раненых среди наших не было, парни были поражены, как мы без потерь уничтожили патруль, хотя у противника было всего десять солдат. Форму с немцев сняли, в одной из канистр на «Ганомаге» воду нашли. Налили в ведро и начали отмывать френчи от крови. Все документы убитых передали мне. Технику приготовили. Нашли в грузовых отсеках колясок и в бронемашине продовольствие, в том числе обычную крестьянскую еду – видимо, у деревенских отобрали: два каравая, шмат сала в три кило, несколько солёных огурцов, половину жаренного на вертеле поросёнка, ну и еще по мелочи. Даже бутыль первача была. Вот её я забрал. Прямо на месте организовали серьёзный перекус. Я разрешил есть, кто сколько захочет, противопоказаний не было, всего сутки голодали. Вообще-то надо захватить машину с продовольствием и желательно заиметь полевую кухню. Озвученные мной цели вызвали у бойцов горячее одобрение. После перекуса, сытые и довольные, бойцы начали переодеваться. Я свой тюк убрал в багажный отсек коляски БМВ, мне подошла только форма ефрейтора, так что я устроился в коляске за пулемётом, и мы стронулись с места в сторону дороги. Доехав туда, с изумлением пронаблюдали, что по просёлку движутся четыре Т-26 – спешат в сторону передовой. Похоже, наши. Идут внаглую. Замыкающий повернул башню в нашу сторону, но огня не открыл. Возможно, боезапаса не было. Точно наши, вот шлемофоны ребристые, два командира выглядывают, разглядывая нас. Пропустив их, выехали на дорогу и поехали в ту сторону, откуда появились эти танки. Больше наших не заметили – на дороге, а вот в полях раз шесть встретились. Всегда я останавливал колонну и внимательно изучал в бинокль эти группы. Они это тоже видели и укрывались. Некоторые даже постреливали по нам. В очередную такую встречу я заметил несколько фигур в комбинезонах и шлемофонах, а мне нужны были танкисты. Тут их было немало, да и окруженцев тут чуть ли не полторы тысячи было. В небе крутился разведчик – значит, немцы о них точно знают. Хорошо, что это полевая дорога, а трасса в стороне – там сплошная пыль от колонн вражеской техники и пехоты. На проселочных разве что патрули встретить можно или небольшие моторизованные части – не больше батальона. Мы один такой, кстати, недавно пропустили. В этот раз, обнаружив большую группу окруженцев, где были танкисты, я решил пообщаться со старшим командиром. – Никонов, остаёшься тут, а я с Соколовым прокачусь к нашим. Мне люди нужны. Подготовь белую тряпицу, пусть думают, что я для переговоров выслан, надеюсь, стрелять не будут. – Есть, – козырнул тот. – И Гиоргадзе не выпускай. У немцев кавказцев нет, сразу поймут, что мы ряженые. – Хорошо. Пулемёт у меня с коляски сняли: раз переговорщик, оружия не должно быть, только личное. Встав на люльке, я поднял в руке белую материю – похоже, исподнее чьё-то, скорее всего, из немецких трофеев, – и мы с Соколовым покатили в глубь поля, туда, где наши прятались. По пашне было тяжело мотоциклу идти, здорово качало, но я держался за плечо Соколова и махал тряпицей над головой. Проехали около километра, когда из пшеницы поднялось два десятка бойцов и командиров. Половина из них имела зелёные фуражки пограничников. О, это я удачно зашёл. – Останови, – велел я водителю. Мотоцикл замер, и я, спрыгнув на землю, направился к советским командирам. Двое вышли мне навстречу, остальные на месте остались. Вокруг во множестве головы торчали, наблюдали, что будет. Один из командиров был полковником, с перевязанной бинтами головой, второй – лейтенант, я подозреваю – переводчик. Так и оказалось. Тот начал представлять командира дивизии. – Не суетись, лейтенант, – сказал я тому на русском и кинул руку к виску, пальцами больно ударившись с непривычки о край каски. – Товарищ полковник, командир танковой роты лейтенант Бард, девятнадцатая танковая дивизия Пятой армии, выполняю особо секретное задание командующего. Имею при себе все нужные бумаги. Разрешите предъявить? – Показывай, – с интересом меня изучая, разрешил тот. – Лейтенант, помоги. Я скинул правый рукав френча, и он помог размотать бинт. Я достал из пакетика своё удостоверение и приказ командующего оказывать мне всю необходимую помощь. Полковник около минуты изучал приказ. Потом подозвал кого-то рукой, и к нам подошло ещё пять командиров, одному в звании майора полковник дал изучить бумагу, и майор подтвердил, что подписи он узнаёт. После этого я вернул документы на место и, пока переводчик бинтовал руку, рассказал о своей цели: – Товарищ полковник, просьба у меня одна: помочь с людьми. Я заметил у вас много людей в комбинезонах. Нужны танкисты, шоферы, зенитчики, разведчики и интендант. Ещё повар и военврач. Рота моя тут формироваться будет, в тылу противника, на базе брошенной техники. Это один из приказов, отданных мне. – Рисковый приказ, – покачал тот головой. – Будут тебе люди, лейтенант. Он отдал команду, и вскоре на поле выстроились все люди. Я даже рта открыть не успел, как услышал крик: – Слава! Повернув голову, я улыбнулся: от строя бежала знакомая рыжая девушка, военфельдшер Лютова. Подбежав, она первой обняла меня, да и я не сплоховал, покрутив ее в воздухе. Наконец мы расцепились, и она спросила: – Откуда ты тут взялся? – Вы его знаете? – тут же заинтересовался старший политрук – я подозреваю, из особого отдела дивизии, взгляд выдавал профессию. – Это старший сержант Бард. Я рассказывала, как мы из окружения выходили. Он из большого танка мост расстрелял с поездом и бензином. – Уже лейтенант, – улыбаясь, уточнил я. – Немцы штаб армии захватили, а я отбил. За это мне лейтенанта дали и наградили третьим орденом Красной Звезды. – Ого. А ты завидный жених! – Что есть, то есть. Ладно, мне людей в роту отобрать нужно. Мы отошли чуть в сторону. В строю танкистов я двадцать шесть человек насчитал, знакомых не было. Они не понимали, почему среди командиров немец стоит, но приказ выполнили, выстроились. Мы подошли к танкистам, и я громко сказал: – Товарищи танкисты! Я лейтенант Бард, ротный из девятнадцатой танковой. Выполняю особое задание командующего. Мне нужны бойцы. Танкисты, шофёры и разведчики, бойцов пять-шесть. Добровольцев прошу выйти из строя. Если есть добровольцы из пограничников, тоже возьму. Единственно, командиры званием выше лейтенанта мне не требуются. Не обижайтесь, мне конфликтов в роте не нужно, званием на меня давить не получится. Полковник подтвердил, что я советский командир-танкист и действительно имею приказ работать в тылу противника, нужны добровольцы. Постепенно начали выходить люди. Среди танкистов было трое командиров – два старлея и капитан. О них я и говорил, что мне не нужны. Отобрал девятнадцать танкистов, половина воевала на «тридцатьчетвёрках», трое на КВ. Комдив схитрил, он своими бойцами не делился, только пришлыми, но и из тех я смог набрать достаточное количество людей. Девятнадцать танкистов, военфельд шера Лютову как медика – я просил мужчину, отчего она надула губы, но была только она одна, своих медиков полковник не отдавал, а Лютова из госпиталя прибыла для усиления его медсанбата – по факту за дивизией не числится. Повара не было, но имелся целый расчёт зенитки с командиром в звании сержанта. У них счетверённые пулемёты были. Потом шесть пограничников со старшиной, отделение стрелков и двенадцать шофёров. После этого велел старшему из командиров построить людей – у меня теперь были лейтенант и младлей в подчинении, назначу их командирами взводов. Потом направил всех отобранных к дороге, где моя трофейная техника стояла, а сам пообщался с полковником. Пришлось подарить ему трофейную карту. Всё равно территория, что дальше, на ней не обозначена. Показал, где видел немцев, посоветовал днём отдыхать, а идти ночью. Он расстроился – до наших больше полусотни километров, но поблагодарил за информацию. После я прошёл к мотоциклу, где скучал Соколов, с которым общался особист. Лютова уже в коляске сидела, я за Соколовым устроился, и мы покатили обратно по своим следам, обгоняя колонну. Теперь надо что-то решать с транспортом. Столько народу в бронетранспортёр не вместится. Нужен грузовик, точнее три. Бензин у «Ганомага» есть – может, найти наши брошенные машины и заправить? Да, думаю, это лучшая идея. На мой взгляд, я неплохо так людей набрал себе в роту. Два лейтенанта, старшина-пограничник, который помимо разведки и безопасность роты должен будет обеспечить – защищать от вражеских агентов, потом сержант-зенитчик, сержант-пехотинец с отделением бойцов – они прибились к дивизии при отступлении, до этого охраняли автомобильный мост. Ещё ротный старшина. Среди танкистов пять командиров танков, лейтенант взводным был, а младлей – командиром КВ-1. Четверо других – двое с БТ, один с «тридцатьчетвёрки» старший сержант, и с Т-26. Кстати, на КВ и Т-34 ставили в основном командиров в звании не меньше младшего лейтенанта, мол, новейшая техника, опытные командиры должны быть, а не сержанты только от сохи. Старший сержант Свиридов трое суток командовал «тридцатьчетвёркой», после того как командира убили, – вроде справно. Двое членов его экипажа при нём были. Вот так потихоньку на два взвода людей и набрал. Если по три «тридцатьчетвёрки» брать, уже хватало, плюс подразделение обеспечения. Мы добрались до колонны и встали спереди машин, чтобы возглавить её. Пока Соколов заправлял бак, я отправил Лютову в «Ганомаг» на место командира, рядом с водителем. Пусть там посидит. Её санитарная сумка была пуста, а мы у немцев захватили немного медикаментов, поэтому я приказал передать их нашему врачу, пусть проводит инвентаризацию. Пока колонна бойцов и командиров приближалась – им ещё минут пять идти, – я подозвал Никонова. – Вот что, перевозить людей нам не на чем. Возьми с брони канистры с бензином и шофёров, оба мотоцикла забирайте и прокатитесь вокруг. Брошенные машины должны быть, наши «полуторки» или «захары». Пока три машины нужны. Сюда пригонишь. Всё, выезжай. Когда подошла колонна бойцов, оба мотоцикла с шофёрами и запасами бензина уже сорвались с места и уехали. Я же, построив бойцов, сообщил: – Значит, так, сейчас все снимаете ремни с подсумками и садитесь тут на обочине, изображая пленных. Оружие в траве спрячьте. Два моих бойца, в том числе пулемётчик в бронетранспортёре, будут для вида присматривать за вами. Кстати, когда ели в последний раз? – Вчера вечером, – ответил старший из командиров, лейтенант Захаров. – И сейчас вечер наступает. Сутки почти. Старшина, вы, как наше тыловое обеспечение, соберите провизию, что у нас осталась, и организуйте порции для всех бойцов и командиров. Нашего врача не забудьте. Мне с бойцами не нужно, мы недавно поели. Приступайте. Мы фактически лишились припасов, над небольшой ямкой два котелка подвесили с водой, костерок развели, чаем людей напоить, но припасы все ушли, но хотя бы людей накормили. Пока Никонова не было, мимо нас прошло три немецких колонны, две небольших и одна довольно крупная. Мы внимания не привлекли, сторожим пленных, чего тут удивительного, они даже не останавливались, так, лишь руками друг другу помахали. Новички, что пленных изображали, поначалу были в шоке, но потом постепенно пообвыкли. Только один мотоцикл остановился около меня, да и то огоньку прикурить попросили, поблагодарили и дальше поехали. Глава 10 Продолжение формирования роты Дивизия давно ушла, когда наконец появились мотоциклы Никонова, а за ними не три, а целых четыре грузовика. Три «полуторки» и «захар». Как я и просил, тентованных. Причём к ЗИС-5 прицеплена советская полевая кухня, которая ещё и дымила трубой. Пока машины разворачивались, Никонов доложил о находках: – Товарищ лейтенант, ваш приказ выполнен. Даже перевыполнен.