– Но! – Веткин поднял палец. – Одной храбрости недостаточно, чтобы быть хорошим сыщиком. Ты ещё многого не знаешь про работу полицейского и про преступников. Например, я уверен, что ты не в курсе, что воры общаются между собой с помощью специальных значков и цифр. Когда они присматривают, какую квартиру им обчистить, они оставляют на почтовых ящиках пометки мелком. Например, крестик в кружочке обозначает: «квартира пуста, хозяева в отпуске – можно грабить». Лимончиков сначала подумал: «К чему он это?» Но потом понял – и ахнул. – Благодаря твоему отчёту я увидел этот значок на почтовом ящике тёти Зои и спас её от ограбления. – Так, значит, отчёт был не зря! – Конечно. Но ты об этом даже не знал. Ты ещё много чего не знаешь. Ну что, вернёшься ко мне на работу, чтобы поднабраться опыта? И детектив Лимончиков взял под козырёк: – Рад стараться! Золото Моргенштерна Александр Егоров © Александр Егоров, текст, 2021 © Марина Дубич, ил., 2021 Каникулы начались не так чтобы весело. Даже совсем невесело. Потому что прямо с начала июня меня задвинули в санаторий лечиться. Я, вообще-то, не больной. Просто у меня оказались небольшие проблемы с лёгкими. Кто-то даже говорит, что это был коронавирус, которого никто не заметил. Но я в это не верю, потому что ни у кого в классе никакого коронавируса не было, а я что, самый умный, что ли? Нет, это было бы, конечно, приятно – быть таким уникальным. Но лучше уж пусть кто-то другой им побудет вместо меня. И так уже Козлоев пытался меня «воронакирусом» обзывать. Получил от Тимура в жбан и перестал. Но всё равно выдали мне путёвку в лесной лагерь. На две недели, без родителей. Я сперва немного поволновался, а потом решил, что это будет даже интересно. Интернет там есть, озеро недалеко. Папа с мамой смогут приезжать. Вот разве что без Тима скучно будет. А теперь спойлер: скучно уж точно не было. В общем, приехали мы с родителями в этот лагерь часам к двенадцати. Немного опоздали, потому что на шоссе были пробки. Прошли регистрацию, медосмотр, поднимаемся на этаж в мою будущую комнату. Открываем дверь, а там – Тимка Астахов. Вещи уже рассовал кое-как по углам, а сам сидит на кровати с планшетом и во что-то такое играет. На меня смотрит, а сам краснеет прямо на глазах. Я даже разозлился немножко. Вот зачем было молчать? Держать всё в тайне до последнего? – Ты чего, – спрашиваю, – тоже больной, что ли? – У меня так-то туберкулёз был, – он говорит. – В детстве. Теперь регулярно на профилактику надо ложиться. Просто я никому не рассказывал. Это на него похоже. Он больше всего не любит, чтоб его жалели, ну или что-то вроде того. Поэтому я даже не удивился. Просто занял койку рядом. Папе с мамой пообещал, что всё в порядке будет, и до выхода их проводил. Так вот и начались наши каникулы. Как нас там кормили и лечили, рассказывать не очень интересно, я и не стану. Только описание природы придётся сделать, иначе непонятно будет, где вообще это всё происходило. Так вот: наш корпус – не слишком большой, всего четыре этажа, и из верхних окон озеро видно. Но к нему нас не пускают. Вокруг санатория – серьёзный такой забор из металлических прутьев, чтобы люди со стороны на территорию не проникали и с территории не разбегались. А за забором – песчаные горки, поросшие травой, а дальше – сосновый лес. Вдалеке, за соснами – непонятно что: похоже на дом, только уже разрушенный, а может, ещё не достроенный. Правда, в первый-то вечер нам вообще не до этого было, мы в основном в игры играли. А на второй день на батуте попрыгали, в фонтане вымокли, пообедали, повалялись, погуляли, обследовали всю территорию и наконец добрались до самых дальних закоулков. Было часов шесть вечера, на улице ещё светло. Прошлись мы вдоль забора. И конечно, сразу нашли что искали: секретное место, где прутья немножко разогнуты. – Ну что? – спрашивает Тимур. – Сходим на разведку? – Может, после ужина? – говорю. – После ужина ты между прутьями не пролезешь. Вон толстый какой. Давай сейчас. Я оглядываюсь: вроде никто нас не ищет, да и времени ещё полно. Если сейчас с Тимкой не спорить, то можно ещё и к ужину успеть. – Ну пошли, – говорю. Мы протиснулись в щель и оказались на свободе. Идем по лесу, а там, чем дальше, тем интереснее. Птицы поют, дятел где-то вверху ствол долбит: постучит-постучит, подождёт немного и опять начинает, как будто послания в мессенджере набивает. В кустах брусники кто-то шебуршит: может, ежи, а может, ужи. – Прямо волшебно! – Тимур говорит с восторгом. – Как в фэнтези попали. Ну не знаю. Это он в детстве у себя на юге леса нормального не видел, а я-то здесь всегда жил. Сосны да ёлки, ничего особенного. Иду за ним, а сам под ноги смотрю. И, пока я под ноги смотрел, даже не заметил, как мы из леса на какую-то поляну вышли. Там я врезался Тимуру в спину и остановился. – Смотри-ка, – он мне шепчет. Да я уже и сам вижу: прямо перед нами – входная арка из старых серых камней (они даже мохом поросли). Ворота есть, а забора нет. Створки ворот тоже уже пропали, только остались крюки, на которых они держались. За воротами такие же сосны, как в лесу, но пореже, какие-то колючие кусты и заросший пруд. Ну а дальше, на пригорке – настоящий дворец, как в мультфильмах Диснея, только наполовину разрушенный. Тот самый, что мы с четвёртого этажа видели. И теперь понятно, что он очень старый и что хозяева его давным-давно забросили. Он высокий такой, серый, с остроконечными башенками, но все они уже покосились и торчат в разные стороны. На самой высокой башне – флюгер в виде рыбы. Тут Тимур и говорит, почему-то опять шёпотом: – Ты такое видел когда-нибудь? – Нет, – говорю. – Только чего-то стрёмно как-то. Он смотрит на меня, а я на него. – Чего бояться, раз уже пришли, – говорит. – Держись за меня, партнёр… и добро пожаловать в сказку. У Тимура есть одно хорошее свойство: он смелый. Я тоже смелый, но только когда с ним. Хотя (как я иногда думаю) он тоже смелый, только когда со мной. Мы ведь с ним всё-таки похожи, хотя и совсем разные. И двинулись мы с ним к этому дворцу. Смотрим, в пруду утки плавают, из воды лягушки смотрят, пузыри пускают. Одним словом, сказочно. Вблизи дворец оказался больше похож на большую дачу. Он был весь деревянный, обшитый красивыми дощечками, но очень облезлый. Зато фундамент у него из огромных гранитных валунов. Окна почти все разбиты, но кое-где остались ещё рамы с крохотными разноцветными стёклышками – синими, жёлтыми, красными. Я видел такое только на старых фотках. У меня отец любит историю и во всяких исторических группах состоит. Так вот там таких фотографий много, только все они чёрно-белые. Я и не ожидал, что на самом деле старинные дома выглядят так красиво. Так необычно. – Скажи, Макс, круто ведь? – Это меня Тимур локтем толкает. Поднялись мы на крыльцо и перед дверью встали. А дверь тоже непростая. Когда-то она, видно, была крепкая, а теперь уже вся сгнила, и ещё её очень уродливо обшили чёрным дерматином при помощи медных гвоздиков, да только дерматин уже весь порвался, и из дыр клочья войлока торчат. – Вряд ли тут принцесса живёт, – говорю я. – Да, – отвечает Тимур. – Боюсь, она давно померла от тоски. Ты не боишься скелетов? А сам берётся за ржавую дверную ручку. Дверь со скрипом открылась, и мы вошли. В передней было темно и тихо. Воняло сыростью и грязными тряпками. Возможно, там водились мыши или крысы – по крайней мере, этого можно было ожидать. Мы не стали там задерживаться и прошли дальше, на залитую светом веранду. Посреди неё стоял огромный круглый стол на одной толстенной ножке, покрытый пожелтевшими газетами. Было совершенно непонятно, как этот стол смогли протащить в дверь, зато понятно было, почему его не вытащили. Мы прошли в другую комнату. Там было пусто, сквозь разбитые окна задувал ветер. На стенах темнели квадраты – наверное, там раньше висели картины. Половицы рассохлись и трещали под ногами. В следующей комнате было то же самое. Хотя нет: в дальнем углу в темноте прятался большой камин, как мне показалось, из чёрного камня. Всё-таки это дворец, подумал я. И тут мы услышали чьи-то шаги. Кто-то ходил по дому, и этот кто-то приближался.