Это не был вопрос. – Вы, – продолжил он, подняв руку и указывая пальцем на Ингрид. – Вы ее мать. – Откуда вы знаете? – спросила Ингрид. – Очень похожи на нее, просто одно лицо. Или это она похожа на вас? – Он погладил курчавую бороду. – Вечно я это путаю. – Вы знаете, где сейчас Пейдж? – спросил Саймон. – Вы за этим сюда пришли? Ее ищете? Ингрид шагнула к нему: – Да. Так вы знаете, где она? Он отрицательно покачал головой: – Извините, нет. – Но вы знаете Пейдж? – Да, я ее знаю. Я живу прямо под ними. – А тут есть еще кто-нибудь, кто мог бы это знать? – спросил Саймон. – Еще кто-нибудь? – Ну да, какой-нибудь друг. Чернокожий улыбнулся: – Я ее друг. – Тогда еще какой-нибудь друг. – Не думаю. – Он указал подбородком на дверь. – Вы пробовали попасть туда? Саймон посмотрел на Ингрид. – Да, – сказала та, – мы надеялись увидеть… Он сощурил глаза: – Что увидеть? – Честно говоря, я и сама не знаю. – Мы просто хотим ее найти, – добавил Саймон. Человек снова погладил курчавую бороду, подергал за кончик, словно хотел, чтобы она стала длиннее. – Я могу вас впустить туда, – сказал он. Он сунул руку в карман, порылся в нем и выудил ключ. – Откуда он у вас… – Я же сказал, что я ее друг. У вас что, нет таких друзей, у которых может храниться ваш ключ, просто на тот случай, если вы случайно захлопнете дверь… да мало ли зачем? Он двинулся к ним. – Если копы разозлятся, что лента порвана, я все свалю на вас. Так что давайте зайдем. Комната была больше похожа на конуру: без окон и примерно раза в два меньше площадью, чем спальня Пейдж в общежитии колледжа. На полу два матраса, один возле правой стены, другой прислонен к левой. Просто голые матрасы, никаких кроватей. И никакой другой мебели тоже. В правом углу стояла гитара Пейдж. Рядышком на полу в три стопки уложена одежда. В остальном жуткий беспорядок, словно по комнате прошел небольшой смерч, но вот почему-то не задел ее аккуратно сложенной одежды. Саймон широко раскрытыми глазами все смотрел на эти стопки, и тогда Ингрид взяла его за руку и сжала ее. Да, Пейдж всегда бережно относилась к своей одежде. С левой стороны на деревянном полу застыло пятно крови. – Ваша дочь никогда не делала никому вреда, – сказал чернокожий. – Только себе самой. Ингрид повернула к нему голову: – Как вас зовут? – спросила она. – Корнелиус. – А меня Ингрид. Это отец Пейдж, Саймон. Но вы ошибаетесь, Корнелиус. – В чем? – Она сделала больно не только одной себе. Корнелиус подумал, потом кивнул. – Видимо, это правда, Ингрид. Но, понимаете, в ней все равно много хорошего. Все равно. Мы с ней часто играли в шахматы. – Он посмотрел в глаза Саймону. – Она говорила, что это вы научили ее играть. Саймон кивнул, говорить сейчас он не мог, боялся, что не выдержит. – Еще она любила гулять с Хлоей. Это моя собака. Кокер-спаниель. Говорила, что дома у нее тоже была собака. Сказала, что скучает по ней. Я понимаю, Пейдж принесла вам страдания, но сейчас я говорю о намерениях. Я видел это и раньше, увижу и снова. Это дьявол – он вечно ловит тебя в свои сети. Всюду сует свой нос, тычет пальцем, пока не найдет твою слабость, а потом, понимаешь, залезает прямо тебе под кожу, поселяется в твоей крови. Например, с помощью выпивки. Или азартных игр. Воплощается в вирус, так тоже бывает, рак, например, или еще что-нибудь в этом роде. А еще дьявол живет в героине, в роке, в метамфетамине… Да в чем угодно. И все это дьявол, хоть и обличье разное. Он повернулся и посмотрел на кровавое пятно на полу. – Дьявол может быть и в человеческом обличье тоже, – сказал Корнелиус. – Я думаю, вы и Аарона знали? – спросил Саймон. Корнелиус продолжал смотреть на кровь. – Вы понимаете мою болтовню про дьявола, который попадает прямо в кровь человека? – Да, – сказала Ингрид. – Иногда ему вовсе не нужно вмешиваться и подталкивать. Человек сам все за него делает. – Корнелиус посмотрел на них. – Я никому не желал бы смерти, но, говорю вам, бывало, поднимусь сюда к ним, а он под кайфом, да и Пейдж тоже, лежат тут в собственной вонище, а я смотрю на него, смотрю на то, что он натворил, и мечтаю о том… Голос его затих. – Вы обращались в полицию? – Это они обращались ко мне, но мне нечего было им сказать. – А когда вы в последний раз видели Пейдж? Корнелиус помедлил. – А я вроде надеялся, вы мне что-нибудь скажете. – В смысле? В коридоре послышался какой-то шум. Корнелиус высунул туда голову. Прямо к ним ковыляла юная парочка, парень и девушка прижались друг к другу так тесно, что трудно было сказать, где кончается один и начинается другой. – Корнелиус, – с акцентом сказал молодой человек, – что тут, б-блин, происходит? – Все нормально, Энрике. Как дела, Кэнди? – Обожаю тебя, Корнелиус. – Я тебя тоже. – Что, уборкой занимаешься? – спросил Энрике. – Не-е… Просто решил посмотреть, все ли в порядке. – Этот козел был полное дерьмо. – Энрике! – воскликнула Кэнди.