В правой руке. – Чего вы хотите? – Положи-ка отвертку, Кевин. Будешь слушаться, и никто не пострадает. – Черт возьми, – сказал Кевин. – Что? – Ты же дал мне увидеть твое лицо. Точно подмечено. – Об этом не беспокойся. Я изменил внешний вид. – Вот хрень, – сказал Кевин. Он бросил взгляд на боковую дверь – похоже, хотел было метнуться туда. – Келси и Кира, – предостерег его Эш. Услышав имена дочерей, Кевин застыл на месте. – У тебя два варианта. Если побежишь, я тебя пристрелю. Потом мне придется устроить все так, будто это неудавшееся ограбление. Это значит, что мне надо будет пойти в дом. А чем там занимаются Келси и Кира, Кевин? Домашнее задание делают? Или телик смотрят? Может, перекусывают? Впрочем, это не важно. Я войду и устрою там нечто столь ужасное, что ты будешь счастлив, что оказался мертвый. Кевин помотал головой, в глазах его стояли слезы. – Прошу вас… – Или же ты прямо сейчас бросишь эту свою отвертку. Кевин повиновался. Отвертка звякнула о бетонный пол. – Я не понимаю… Я же никому не причинил зла. Зачем вы это делаете? Эш пожал плечами. – Прошу вас, не трогайте моих девочек. Я сделаю все, что вы хотите. Только не надо… – Он судорожно сглотнул и стал как будто немного выше ростом. – И… и что теперь? Эш подошел к нему и приставил ствол пистолета к его виску. Кевин закрыл глаза, и Эш спустил курок. Протяжное эхо выстрела громко раскатилось внутри гаража, но Эш сомневался в том, что кто-то снаружи обратит на это внимание. Кевин свалился на пол, он был уже мертв. Эш действовал быстро. Вложил пистолет в правую руку Кевина, нажал на спусковой крючок, и пуля вошла в землю. Теперь на его руке останутся частицы пороха. Потом он залез в задний карман брюк Кевина, достал мобильник и приложил большой палец убитого, чтобы зайти в меню. Быстро нашел номер его жены. С обеих сторон имени Кортни стояло по сердечку. Сердечки. Рядом с именем жены Кевин поставил сердечки. Эш набрал простой текст: МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ПРОСТИ МЕНЯ. Нажал на «Отправить», бросил мобильник на верстак и направился к машине. Только не спешить, приказал он себе. Не надо торопиться, надо идти спокойно. По прикидкам Эша, шансов на то, что пройдет сценарий самоубийства, – 80–85 из 100. Огнестрельное ранение в голову, в правый висок жертвы, так почти всегда делает правша, если стреляет в себя. Эш сразу обратил внимание на то, в какой руке Кевин держал отвертку. Потом текстовое сообщение, в котором явно идет речь о самоубийстве. Следы сгоревшего пороха на правой руке. Наличие лишней пули можно понять так, будто в первый раз Кевин струсил и выстрелил мимо, а потом взял себя в руки и довел дело до конца. Так что сценарий самоубийства, вероятнее всего, прокатит. Восемьдесят, восемьдесят пять процентов, а может, и все девяносто, если учитывать, что Кевин потерял работу и, скорее всего, очень по этому поводу переживал. Если коп попадется слишком шустрый и умный, возможно, он поймет, что не все тут срастается. Например, было маловато времени, чтобы поставить Кевина на ноги перед вторым выстрелом, поэтому может случиться, что какой-нибудь умник-криминалист потратит деньги на изучение траектории пули и обратит внимание на то, что выстрел был произведен почти на уровне пола. Кто-нибудь, возможно, даже заметил Эша или его автомобиль прямо сейчас, и это тоже могло бы вызвать некоторые вопросы. Но все это очень маловероятно. В любом случае они с Ди Ди успеют удрать далеко. Машину как следует вымоют и где-нибудь бросят. И концы в воду. Эш был мастак на такие штуки. Он уселся на пассажирское сиденье. Ни одна занавеска на окнах не пошевелилась. Не скрипнула ни одна дверь. Ни одной машины не проехало мимо. – Ну, что он?.. – спросила Ди Ди. Эш кивнул. Ди Ди улыбнулась, и машина тронулась с места. Глава восьмая Когда Саймон вернулся домой, Ингрид встретила его у двери. Они обнялись. – Только успела рухнуть в кровать, – сказала Ингрид, – как заявилась полиция. – Знаю. – Вдруг зазвенел дверной звонок. А я все никак не могла проснуться, – кажется, целая вечность прошла. Думала, это доставка… хотя меня всегда берегут от подобных вещей. Под теми, кто ее бережет от подобных вещей, она подразумевала консьержей. Раз в неделю Ингрид дежурила ночью в отделении реанимации. И все консьержи знали, что на следующий день она отсыпается, поэтому, если случалась какая-нибудь доставка, курьер должен был оставлять товары внизу. В половине седьмого возвращался с работы Саймон и забирал их. – Я кое-как натянула на себя спортивный костюм. Приходит полицейский. И давай выпытывать, есть ли у меня алиби. Будто я подозреваемая. Саймону, конечно, все это уже было известно. Ингрид связалась с ним, как только консьерж сообщил, кто трезвонит в дверь. А потом Эстер послала своего сотрудника, чтобы во время допроса он был рядом с Ингрид. – И еще только что звонила Мэри из реанимации. Оказывается, копы наведались и в больницу, чтобы проверить, была ли я там. Ты представляешь? – Они и у меня требовали алиби, – сказал Саймон. – Эстер считает, что это просто обычный порядок. – Все равно я не понимаю. Что конкретно случилось? Убили Аарона? – Умышленное убийство, да. – А где Пейдж? – Похоже, никто не знает. Тут подошла Ласло и стала скрести Саймона лапой по ноге. Оба посмотрели на собачку и увидели ее умоляющий взгляд. – Давай вдвоем прогуляем ее, – сказал Саймон. Через пять минут они пересекли западную часть Центрального парка и вышли к Шестьдесят седьмой улице; туго натянув поводок, Ласло тащила их за собой. Слева от них, на виду, однако в несколько укромном месте, расположилась крошечная игровая площадка, оформленная в ярких, кричащих тонах. Казалось, совсем недавно они приводили сюда играть сначала Пейдж, затем Аню, а потом уж и Сэма, но с тех пор прошла целая жизнь. Они сидели тогда на скамейке, вся площадка была перед ними как на ладони, даже головой вертеть не обязательно, и на душе было хорошо и спокойно – это место посреди огромного парка в этом огромном городе, расположенное всего в квартале от их дома, казалось совершенно безопасным. Они прошли мимо знаменитого ресторана «Таверна на лужайке» и, повернув направо, двинулись на юг. Мимо прошествовала колонна школьников в одинаковых желтых футболках – так они более заметны и не потеряются во время экскурсий или походов на природу. Саймон подождал, пока они отойдут подальше, за пределы слышимости. – Убийство, – сказал он. – Это чудовищно. На прогулку Ингрид надела длинный легкий плащ. – Продолжай, – сказала она и сунула руки в карманы. – Все тело Аарона было обезображено. – Как это? – Тебе в самом деле нужны подробности? – спросил он. – Странно, – сказала Ингрид, сдерживая улыбку. – Что странно?