Виктор спокойно ответил: – Я уже не боюсь смерти. За прошедшую неделю у меня было столько великолепных возможностей умереть, что и нарочно не придумаешь. Я мог быть похороненным заживо, изрубленным на куски, наконец, меня могли попросту банально застрелить. Последний вариант в этом списке совершенно какой-то несерьёзный. Всего каких-то несколько часов назад я и так чуть было не распрощался с жизнью, так что этим меня не удивишь… Наверное, я боюсь не самой смерти, а того, какой она будет. Сейчас я готов идти куда угодно. И – знаете что? – мне недавно сказали, что есть люди, которые неподвластны смерти… – Не понимаю, о чём вы? Поверьте мне как боевому генералу – смерти подвластны все без исключения! Но Виктор его уже не слышал. Он всецело был погружён в свои воспоминания… Даджаль и Махди Виктор с трудом мог собрать свои мысли в порядок. Память возвращалась к нему постепенно, с каждым разом обнажая всё более и более глубокие пласты воспоминаний. Сейчас он вспомнил Каир, последние часы, проведённые взаперти в убежище террористов. Ближе к ночи начались приготовления и сборы. По обстановке было понятно, что в скором времени Мансур и его люди собираются покинуть ангар и отправиться куда-то за пределы Египта. Все вокруг были заняты делом. Виктора и Джона развели по разным комнатушкам, вероятно, в целях безопасности, а Виктора, ко всему прочему, ещё и приковали к стене наручниками. Это было весьма странно и неожиданно, учитывая его мирное поведение. Эти двое не могли бы причинить своим похитителя и малейшего вреда, для этого у них не было ни сил, ни желания. Всё произошедшее стало для них слишком большим потрясением. Джон сосредоточенно молчал, совершенно не беспокоясь о своей дальнейшей участи. Неожиданная развязка истории с бриллиантом целиком занимала его мысли, не оставляя места для тревоги и страха. Виктор же, наоборот, находился в состоянии тревожного ожидания. Что-то подсказывало ему, что на этом его злоключения ещё не закончились. Он также заметил, что отношение к нему со стороны его тюремщиков сильно изменилось. И дело здесь было даже не в наручниках. Если раньше на него просто не обращали внимания, то сейчас все по очереди стали подходить и с пристальной злобой всматриваться в его лицо, как будто признавая в нём давнишнего врага. В их взгляде были перемешаны страх и презрение, удивление и ужас. Виктор ничего не мог понять. Чем он мог так разозлить совершенно незнакомых ему людей? Среди них особенно выделялся один тип, которого Виктор про себя прозвал «Бесноватый». Этот человек подолгу стоял, не отрывая глаз от его лица, злобно шепча что-то себе под нос и показывая на Виктора пальцем. Это было совершенно невыносимо. Виктор подумал, что если Бесноватый и дальше будет так на него пялиться, то вскоре он сойдёт с ума от одного только пристального взгляда. Поэтому, увидев подходившего к ним Саида, он внутренне обрадовался в надежде получить избавление от назойливого соседа. Саид сказал что-то Бесноватому, вроде как попросил его уйти. В ответ тот начал что-то громко высказывать, отчаянно махая руками в сторону Виктора. Саид ещё раз настойчиво повторил свои слова. Бесноватый нехотя повиновался и ушел, на ходу продолжая рассылать в воздух проклятия. Саид чувствовал себя очень неловко, будучи теперь по отношению к Виктору как бы в другом окопе, по другую сторону линии фронта. Весь его вид выражал сочувствие и сожаление. Тем более что ему предстояло сообщить Виктору одну не очень-то приятную новость. – Саид! Что это за тип? Что ему от меня надо? И вообще – почему эти люди целый день пялятся на меня так, как будто я какой-то уродец из цирка? – На то есть причина, Виктор… Я должен тебе кое-что сказать. Даже и не знаю, с чего начать… Не думал, что всё зайдёт настолько далеко. Прошу тебя отнестись к сказанному достаточно серьёзно, какими бы безумным тебе ни показались мои слова. Так уж получилось, что ты, сам того не желая, стал вдруг для этих людей глобальной исторической личностью. Причем личностью самого ужасного свойства. Эти люди считают тебя посланцем дьявола, Даджалем, о появлении которого говорили все пророки. Даджаль, или более понятно для тебя – Антихрист, должен будет появиться на земле накануне конца времён, чтобы поменять местами ложь и правду, разрушить истинную веру и подготовить царство зла. Он ослепит своим величием и гипнотическим блеском умы людей, заставит их отречься от истинной веры, обратит их сердца на службу дьяволу. Для всего мира не будет более страшного испытания, чем испытание Даджалем. И, веришь ты или нет, но они считают, что именно ты и являешься воплощением этого вселенского зла… – Ну и дела! Я – Антихрист? Что за бред, в самом деле? С чего это вдруг они взяли? У меня что – на лбу написано? – Как это ни странно, но отчасти ты прав… И на лбу, и на глазах. Успокойся, Виктор, постарайся понять, что в подобных обстоятельствах, при известном настрое людей, когда общее дело раскрывает перед ними ворота Рая, когда сознание напряжено до предела величием поставленной цели, а близость священного Камня вдохновляет воображение, многое из того, что раньше попросту ускользало от внимания, может показаться вдруг знамением свыше, знаком небес. Пойми – эти люди не просто готовы принести себя в жертву во имя своих убеждений – они также неосознанно ищут им подтверждения, свидетельства их масштаба и величия. Они идут к своей цели наперекор силам властей, вопреки установленным законам и порядкам. Но что эти земные преграды по сравнению с препятствием такой величины? Разве не должны они сразиться с настоящим злом на пути к истине? Разве не должна перед ними встать сила, соответствующая величию их миссии? Сила настолько непреодолимая, что только избранным дозволено будет бросить ей вызов? В их руках находится Камень, частица неземного добра. Вполне естественно, что рядом с ним можно предположить и появление прямо противоположного, отрицающего символа. А если его нет, то воспалённое сознание угодливо подскажет, где его найти, как его отличить. И они его нашли. Я, как никто другой, понимаю охватившие их чувства. Пусть даже теперь я и отвергаю многое из того, что сотворил мой брат, но в душе я также хочу верить. Верить и надеяться на то, что выбранный мною путь – верный. – Саид, давай обойдёмся без всех этих душевных тонкостей! Ты можешь мне внятно объяснить – почему они всё-таки решили, что я для них – сам дьявол? – Всё очень просто. Они случайно узнали о твоём зрении, о твоей неспособности видеть оттенки цветов… Ты, конечно же, не знал, да и не мог никак знать, чем эта особенность может вдруг обернуться. Вся беда для тебя заключается в том, что именно в этом и лежит основной признак, по которому можно отличить Даджаля – по преданию он будет иметь дефект, связанный именно со зрением. К сожалению, никому не дано знать наверняка, что это будет за дефект, но определенно можно сказать, что в основе его – плохое зрение. Одни считают, что Даджаль будет одноглазым, другие уверены, что у него будут разные глаза, но, так или иначе, печать зла будет явно отображена на его лице, в его глазах. А ещё у него между глаз будет арабская буква «кяф». С этой буквы начинается слово «кяфир» – «неверующий, отвергающий Бога, скрывающий правду». Кстати, ты давно видел себя в зеркале? Саид достал принесённое зеркальце и показал Виктору его лицо. Только сейчас Виктор увидел, каким оно стало за прошедшие дни. Поначалу он не мог себя узнать – из зеркала на него смотрела ужасная кровавая маска, вся в ссадинах и кровоподтеках, иссечённая песком и побитая камнями; настоящее пугало, как будто только что из мясорубки. Воспалённые глаза взирали на мир каким-то неживым тусклым взглядом, и Виктору самому стало страшно от их пугающей пустоты. Правый глаз, прикрытый распухшим веком, казался пустым и потухшим, левый же, напротив, едва помещался в глазнице и блестел навыкат. Казалось, он подвешен на тонкие нити кровеносных сосудов, и стоило только кивнуть головой, как они порвутся и он покатится вниз. Черные мешки под глазами резко контрастировали с остальным синюшным цветом лица; воспалённые раны не оставили на нём ни одного живого места. Небритая щетина придавала лицу ещё более выразительный, пугающий вид. Даже не предполагая смысла, при одном только взгляде этих больных измученных глаз, в них можно было увидеть всё, что угодно – от тёмного света преисподней до звериного блеска. Виктору стало не по себе. – Надеюсь, это скоро пройдет… – он даже и не нашел, что ещё на это сказать. – Теперь посмотри сюда, – Саид указал пальцем на его лоб. На лбу, прямо над переносицей, чётко был виден след от удара, полученного ещё в туннеле в момент взрыва, когда тяжёлая сумка с инструментом ударила Виктора по голове, нанеся ему множество увечий, но сохранив при этом жизнь. Всё лицо у него было в таких ссадинах и порезах, но сейчас самые крупные из них воспалились, рубцы проступили отчётливо, и этот большой шрам в форме изогнутой змейки прямо-таки бросался в глаза, как клеймо на видном месте. – Это и есть ваша буква? – Да. Она похожа на кобру, которая готовится к прыжку. Арабские буквы отличаются разным написанием в зависимости от того, где они расположены в слове – в начале, в конце, в середине или обособленно. Буква «кяф», что сама по себе, что в начале слова, отличается незначительно. При желании у тебя на лбу можно увидеть оба варианта написания. Да это и неважно. Они увидели знак на том месте, где он был предсказан, а детали уже вторичны. Главное для них то, что совпадают два самых важных признака – зрение и буква, а остальное – дело веры и воображения. Воображение рисует им картины Ада и Рая, а веру им даёт близость священного Камня! Я более чем уверен, что если бы не Камень, то вряд ли бы им в голову пришло даже обратить на тебя внимание. Тебе ещё повезло, что у тебя карие глаза, а не голубые – арабы считают голубой цвет глаз зловещим признаком. – Так, понятно! Час от часу не легче! Пирамида, Камень, Даджаль… Я уже ничему не удивляюсь. Если мне суждено будет выбраться отсюда живым, то, клянусь, – никогда больше не ступлю за порог своего дома! Чем мне всё это грозит? Они что – сожгут меня заживо или вобьют кол в сердце? Как здесь принято бороться с исчадием ада? Саид, ты же знаешь этих людей, объясни им, что это всего лишь царапина на лбу и недостаток зрения! В мире миллионы людей с таким отклонением. За это же не убивают! Скажи своему брату, он ведь образованный человек, неужели он не поймёт, что это всего лишь глупость и больное воображение! Его люди сходят с ума, он должен их как-то контролировать! – Я уже говорил с ним… – И что он сказал? Он сможет оградить меня от этих безумных нападок? – Честно говоря, я не знаю, что он задумал. Поначалу он просто рассмеялся. Буква на лице напомнила ему о секте хуруфитов54. Но потом мне показалось, что эта идея его как-то заинтересовала. Он, безусловно, достаточно умён, чтобы отличить правду от вымысла, но в то же время обстоятельства могут заставить его совершить нечто необычное. – Что ты имеешь в виду? – Я пока ни в чём не уверен. Но одно могу сказать точно – они тебя не тронут, он этого не допустит. Похоже, что в предстоящем деле он отвёл для тебя какую-то важную роль. Не знаю, что это может быть. У меня есть одно подозрение… – Ты не поверишь, но у меня тоже есть одно подозрение! Точнее сказать – предчувствие. Предчувствие того, что сейчас любое твоё слово будет для меня недобрым. Что ещё может со мной произойти? – Мне кажется, что там, где есть место для Даджаля, вполне может появиться и Махди… – Это ещё кто? – Разумеется, ты не знаешь. Это Мессия, посланец Бога. Само слово означает «ведомый Аллахом». Его появление было предсказано ещё самим Пророком, да пребудет с ним мир! Махди должен будет появиться на Земле в момент величайшего беззакония и отстранения от веры для того, чтобы восстановить утраченную справедливость и возглавить мусульманский мир в его последней решающей битве. С его приходом поверженные враги ислама исчезнут в открывшейся бездне между Меккой и Мединой, но это будет только началом борьбы. Вскоре невиданная по численности армия ступит на землю Аравии, но и она будет повержена ценой невероятных усилий. Только одна треть мусульман сможет уцелеть, но завоёванная ими победа будет омрачена пришествием Даджаля. Это будет последним усилием дьявола, последним жестом его слабеющей руки… – Только этого ещё не хватало! Его-то как отличить? Если роль Даджаля уже занята, то кто же тогда будет Махди? – Этого мы не знаем. Да и будет ли он вообще? Но, кем бы ни был этот человек, одно можно сказать точно – в ближайшие семь лет он будет неподвластен смерти. Его невозможно будет убить. Это тоже часть пророчества. Стоит ли говорить – за всю свою жизнь я ещё не встречал таких людей! – Похоже, здесь и шагу нельзя ступить, чтобы не столкнуться с какой-нибудь легендой или пророчеством. И в самом деле, прям как в сказках «Тысячи и одной ночи»! Но черт с ними, с пророчествами. Меня больше волнует реальность. Что теперь с нами будет? Я вижу, это место скоро придётся покинуть… – Да, через час мы выступаем. Идём, мой брат хочет вас видеть. Виктор и Джон снова оказались в той комнате, где прошлой ночью им открылась тайна Черного Камня, и где они впервые повстречались с Мансуром. Мансур, как всегда, был краток: – Скоро мы покинем Египет и направимся в Королевство. Вы отправляетесь с нами. Мы идём в Мекку. Джона такая перспектива, похоже, не очень-то и обрадовала: – Что? Мы тоже отправимся в Саудовскую Аравию? Честно говоря, не хотелось бы… В какой-то мере нежелание Джона было понятно. Страна, в которую им предстояло проникнуть, да ещё и незаконно, вовсе не отличалась доброжелательным и гостеприимным отношением к иностранцам, тем более – к иноверцам. Даже то, что Виктор, к примеру, вообще был человеком неверующим, на это никак не влияло. По строгим понятиям «чистого ислама», официальной религии Королевства, человек неверующий ничем не отличался от язычника. Он не был мусульманином, и этого вполне было достаточно, чтобы служить отягчающим обстоятельством. Королевство Саудовская Аравия… Здесь преступникам на площадях отрубают головы потомственные палачи, передающие своё ремесло из поколения в поколение ещё со времен средневековья. Здесь только в 1962 году отменили рабство, а некоторые богословы, считающие себя учёными, до сих пор полагают, что Земля плоская. Здесь женщины не имеют права водить машины. Здесь немало высокопоставленных фанатиков, искренне верящих, что телевидение и интернет – это исчадия ада. Телевидение не простили даже самому королю Фейсалу – за то, что он в своё время разрешил вещание телевизионных программ, ему в голову разрядили пистолетную обойму. Если уж сам король не смог избежать фанатичного гнева, то для них, неверных, застигнутых в пределах священной территории, точно не нашлось бы лёгкой смерти. Джон справедливо опасался, что, случись им попасть в руки разъярённой толпе, им не жить и минуты… Он решился на вопрос: – Раз уж мы идём с вами, то, может быть, вы расскажите – каким образом вы планируете проникнуть в Мечеть? Наверняка она усиленно охраняется. – Разумеется, охраняется. Попасть в неё обычным способом будет невозможно. Полагаю, нас уже ждут. И, конечно же, не с цветами. На всех дорогах стоят блокпосты. Все подходы с земли блокированы. Допустим, даже если нам удастся войти внутрь, то пронести оружие мы уж точно не сможем. Поэтому у меня есть другая идея. Которая, кстати, уже доказала свою состоятельность. Не так ли, мистер Джон? – Не понимаю – о чём вы говорите? – Ну как же! А ваша идея с туннелем? Она ведь сработала! Используем этот подход и здесь! – Вы собираетесь и здесь поступить так же? Будете несколько месяцев бурить местные скалы? Что-то я не верю в успех этого дела… – Не совсем так. Нам не придется ничего бурить. Мы воспользуемся уже готовым проходом! – Каким же? – Туннелем, по которому к Мечети когда-то подавалась вода. Этот водовод построила Зубейда, жена халифа Гаруна Аль-Рашида, отца Аль-Мамуна. Из истории известно, что жёны халифов, как и в нынешние времена – жёны президентов, уделяли много внимания благотворительности. Стеснённые строгой моралью своего общества, они имели мало возможностей открыто заниматься общественной и политической жизнью. Лишь немногим из них удавалось оказать заметное влияние на дела в халифате, да и то по большому счету посредством гаремных интриг. Мать Гаруна, бывшая невольница Хейзурана, немало сделала для сохранения исламских святынь в Мекке. Также не жалела денег на благотворительность и его жена Зубейда, которая была очень богатой женщиной. Во время очередного хаджа в Мекку она обнаружила, что паломники чрезвычайно страдают от нехватки воды в святом городе. Священный колодец Зам-Зам был совсем истощён и не давал достаточно влаги. По указанию Зубейды колодец был углублён на несколько метров, а для основательного решения всей проблемы был построен водовод от ближайших к городу источников. На это дело она потратила сотни тысяч золотых динаров – огромные по тем временам суммы! Но, к сожалению, даже этих денег оказалось недостаточно. Водопровод постоянно выходил из строя, и его приходилось ремонтировать. Бывали времена, когда бурдюк с чистой водою ценился в священном городе почти на вес золота, и приходилось снаряжать караваны к колодцам. Вероятно, из-за такой ненадёжной работы этот водовод и был вскоре заброшен. Но мне удалось найти его следы на окраинах Мекки и пройти по нему почти до самого центра города! В те времена, оказывается, умели строить – туннель в прекрасном состоянии, только местами забит грязевыми наносами. Они и были причиной частых засоров. Но для нас они не помеха, и мы сможем легко проникнуть в подземелья под Мечетью и появиться там в удобное для нас время. А такое время как раз скоро настанет. Несколько старших принцев, возможных претендентов на власть в Королевстве, собираются на днях посетить Масджид Аль-Харам для инспекции текущих работ по расширению Мечети. Они и будут моей целью… Опять туннель! Виктор готов был на всё, но только не спускаться снова под землю! Он даже не обратил внимания на слова Мансура о готовящейся акции против саудовских принцев. Перспектива вновь оказаться под тесными сводами подземелья сводила его с ума. Не то что в туннель – он теперь даже в метро спускаться не будет! С него хватит! Джон недоверчиво спросил: – Неужели этот туннель мог сохраниться за тысячу двести лет и к тому же ещё остаться незамеченным? Маловероятно… – Скажу вам больше – даже слишком невероятно. Это чудо, что он не был уничтожен. Когда королевская семья осознала, что паломничество к святым местам поможет укрепить её авторитет и притязания на лидерство в мусульманском мире, короли и принцы не пожалели ни сил, ни средств для того, чтобы превратить Мекку в современный, удобный для посещения и пребывания город. В этом их полностью поддерживало учёное духовенство, заинтересованное в пропаганде идей ваххабизма. Территория Запретной Мечети непрерывно расширялась, велась масштабная реконструкция. Всё, что находилось вблизи святыни, безжалостно ровнялось с землёй; на месте старинных исторических построек вырастали бетонные отели и парковки. Впервые нечто подобное предпринял третий праведный халиф Осман ещё в первые годы ислама. Он повелел скупать дома вокруг Каабы для их последующего сноса. Многие из жителей тогда не согласились на предложенную цену, и часть построек пришлось отбирать насильно, объяснив это потребностью государства. Но никому из тогдашних халифов или последующих правителей Мекки и в голову бы не пришло снести дом, в котором, по преданию, родился Пророк, или дома его ближайших сподвижников. Ваххабиты в своём фанатичном стремлении соблюсти принцип единобожия и избежать поклонения предметам, могилам или святым зашли так далеко, что готовы были сровнять с землёй даже могилу самого Пророка в Медине. Вряд ли можно надеяться, что после такого вмешательства в Мекке осталось хоть что-нибудь со времён Аль-Рашида. – Вы сами себе противоречите. Я тоже слышал о масштабной реконструкции города. Там сейчас вроде бы идёт стройка похлеще, чем в Дубаи! Весь город перекопан, как огород весною; целые кварталы взорваны и застроены небоскребами, даже метро вроде как планируют строить. При таких работах ваш туннель уже давно бы был обнаружен. – Допустим, не метро, а монорельсовая дорога. Которая, кстати, уже эксплуатируется. И вы забываете про рельеф. Реконструкция пока затронула только равнинные части города, а на склонах и на гребнях гор по-прежнему стоит старая Мекка. Вы когда-нибудь видели фотографии Мекки? Конечно же – нет. Зачем вам на Западе интересоваться священным для мусульман городом? У вас большинство наверняка думает, что люди там до сих пор живут в пещерах или что-нибудь в этом роде. Но не об этом речь. Исторически Мекка расположена среди невысоких скалистых гор в тесной долине. Если посмотреть на ландшафт, то первое впечатление будет таким: это высокие каменные волны, беспорядочно поднятые древними природными стихиями и причудливо застывшие на одном месте. Такой рельеф налагает естественные ограничения на строительство и инженерные работы. Строить здесь можно только на ограниченном пространстве в низине. На склонах же ютятся небольшие ветхие домишки. Поэтому и сейчас можно наблюдать районы с очень плотной равнинной застройкой и почти пустые горные склоны. То, что строилось в низине, похоже, никогда не имело даже приблизительного архитектурного плана и строилось по принципу «где есть место». Только сейчас власти занялись планированием и комплексным подходом к развитию Мекки, правда, в ущерб её самобытности. Но для нас важно то, что туннель Зубейды пролегает вдоль нетронутых горных склонов и не пересекается с местами традиционной застройки. Там, где он спускается с гор к Мечети, он залегает намного глубже уровня улиц. Это обусловлено глубиной колодца Зам-Зам – на сегодня она составляет примерно 43 метра. Это достаточно глубоко. Неизвестно, какой эта глубина была в древности, но, несомненно, она была существенно меньше. Есть сведения, что колодец неоднократно углубляли. Если ориентироваться по существующей глубине, то наш туннель пролегает на этом же уровне, а это намного ниже инженерных сооружений Мечети. На дне колодца есть три источника, берущие начало у близлежащих гор. Вход в наш туннель расположен на склоне одной из них. Осталось только в него войти… Битва за Мекку