— Будет лучше, если ты оденешься. — Кому? — ответила игриво и закусила нижнюю губу, медленно подходя. Села к нему на колени и сбросила рубашку. — Сейчас Колян приедет, — сказал сквозь зубы, но руки уже начали шарить по моему телу. — Подождёт, — сдался, начав целовать. Ждать ему пришлось довольно долго: кухня открыла новые горизонты. Не смущали ни телефонные звонки, ни в домофон, ни в дверь, ни автомобильные гудки под окном, все просто перестало существовать. — Так, — сказал, быстро одеваясь, — три дня — это мало, на самом деле. Давай ты не будешь тырить мои рубашки, футболки и, тем более, не будешь ходить голой средь бела дня? — А сколько сейчас? — спросила невзначай. — Часы на тумб… — начал, а потом увидел их на своем запястье. — Час дня, — ответил медленно, снова покосившись на меня, а я уткнулась в свои ладони, скрывая улыбку и простонала: — Я опять прогуляла работу, — и кинулась в комнату за телефоном. Набрала менеджеру, сослалась на ужасную хворь, внезапно поразившую вчера с такой силой, что я не смогла доползти до телефона, и которая продолжается и сегодня. — Ладно, — буркнул недовольно, — но с тебя больничный, вызови врача. — Конечно, — ответила с готовностью и принялась гадать, где мне его достать. Вприпрыжку спустилась вниз, продолжая щеголять в его рубашке и крича по пути: — Миш, мне нужен больничный! Есть кто в больнице? — Вот это я понимаю доброе утро, — хмыкнул Николай, сидевший на кухне, а Миша в раздражении прикрыл глаза. — Извините, — буркнула, начав пятиться и отчаянно краснея. Быстро развернулась и заспешила на второй этаж. Оделась, вернула своему лицу привычный цвет и спустилась, пряча взгляд. — Запарил ухмыляться, — рыкнул Миша. — Я же живой, — возмутился Николай в ответ. — Это временно, — ответил ехидно и хмуро посмотрел на меня: — К чему этот геморрой с больничным? Уволься и все. Не работа, а недоразумение. Стало обидно, я кисло улыбнулась в ответ и пошла наверх собирать обратно свою сумку. Появилась в дверях, махнула им на прощанье рукой и объявила: — Я домой. — Нина, твою мать, — прошипел сквозь зубы, но с места не сдвинулся. Я развернулась, победно ухмыльнувшись, и, пользуясь тем, что в присутствии Николая он за мной точно не кинется, покинула квартиру. Тут же пришло сообщение с незнакомого номера «ты за это ответишь», я добавила его в список контактов и ускорила шаг. Работу я свою любила, терять ее не хотела, а после его хозяйского тона ещё сильнее, так что я нагрянула в сервис к Генке с тем же вопросом, делая вид, что ничего между нами не изменилось. — Нет, — мотнул головой Генка. В глазах читался вопрос, но задавать его он не спешил. — Он с ней не спал, — пришла я ему на помощь, а Гена поморщился: — Неловко вышло. Извини, но я все равно не жалею. Даже с пушкой у головы. — Ген, не будем, а? — попросила жалобно, а он пожал плечами, а потом воодушевился: — Так соседка с пятого, из нашего подъезда, Синицына, в роддоме работает. — И что мне там напишут? — скривилась в ответ. — Бемеренный токсикоз? — Ну… — замялся Гена, — может у неё знакомые есть, сфера одна. Я бы спросил, других вариантов все равно нет. — И то верно, — загрустила в ответ. — Пойду, попытаю счастье. Спасибо. — Ты ж знаешь, я всегда готов помочь, — снова пожал плечами и посмотрел с тоской, а я поторопилась убраться. Синицына оказалась дома, дверь открыла сразу и сразу же понуро опустила голову, пропуская меня в квартиру. — Так и знала что ты когда-нибудь зайдёшь, — сказала со вздохом. Я приоткрыла рот от удивления и промямлила: — Ольга Андреевна, у меня просьба… — Сказать правду, я сразу поняла, — ответила понуро. Я перестала понимать, что происходит, но против правды ничего не имела, кивнула в ответ и разулась, раз уж выставлять меня она не собиралась. — Я… обычно я так не делаю, — сказала она торопливо, приглашая в зал, а я плюхнулась на диван и уставилась на неё во все глаза. — Да что там обычно, никогда. Один-единственный раз, она так плакала, умоляла, на коленях стояла, я не смогла отказать, столько лет бок о бок, никогда от неё дурного слова не слышала, хоть и была она та ещё штучка, прости Господи… где она теперь, что с ней… — Расскажи по порядку, пожалуйста, — сказала осторожно, примерно начав понимать суть, но хотелось услышать детали. — Пришла ко мне как-то, в слезах вся… Светлана, мама твоя, родная, то есть… — посмотрела бегло, не увидела на моем лице шока и молча кивнула, удостоверившись, что все правильно поняла. — Пришла, значит, сразу в ноги и давай умолять. Я не сразу даже поняла, что конкретно она от меня хочет… Оказалось, беременная она, но ребёночка, если родиться девочка, надо спрятать, а по бумагам написать, что родилась мертвой, точнее, родился, то есть, мальчик. Я такими вещами не промышляю, так ей и сказала, а она своё — убьют ее, заберут и убьют. Кто, почему, так и не призналась, но так убивалась, так страдала, такое не сыграть… и я сдалась. Сидели с ней на этом самом диване, думали-гадали, что делать, если девочка родиться, не в детский же дом отдавать, родная душа, рука не поднимется. Ну я и вспомнила про Карину, она много к нам ходила, зачать пыталась, да все никак. И вот мы уже втроём сидим, думаем, да гадаем. Потом и Алексей подтянулся, все распланировали, мама твоя уехала с глаз долой, на всякий случай. Очень ей ребёночка хотелось, на что угодно готова была пойти… и вот, появилась ты… — Инга приходила? — спросила тихо, а она кивнула: — По весне. Тебе говорить не велела, нечего, мол, старые раны бередить, светлую память о родителях марать. Родная мало того, что отдала, так ещё и сбежала непонятно с кем, оставив всех детей разом. Хотя, Артём он такой… непорядочный, в общем, бездельник, в кого только уродился… в отца наверное, кто бы он ни был, Светочка-то совсем другая была, пока стареть не начала, все молодилась, морщинки да складочки считала, как не зайдёшь, то с огурцами, то в йогурте, другого-то не было… ох, что-то понесло меня, от нервов это, ты уж прости… — Бывает, — ответила в прострации и поднялась. — Не держи зла, солнышко, я может и не права была, да всяко лучше получилось, чем могло бы. А тут хоть и не с родной, да в любви и ласке, и она спокойна была, на сколько это возможно, своё дитя под боком… — Я понимаю, — сказала мягко, глядя на ее раскрасневшиеся от волнения щеки. — Не переживайте. И в любви, и в ласке, и под боком. Она посмотрела с сомнением, почуяв издевку, а я улыбнулась ободряюще и положила руку ей на плечо, слегка сжав. Она выдохнула, обмякнув всем телом, а я пошла к себе, с трудом переставляя ноги. «Вот он, сплоченный дружный коллектив. Вот это я понимаю — Соседи. Может, стоит в каждую квартиру постучать?» — подумала, нервно хихикнув и закрыв за собой дверь в квартиру. Дошла до кухни, налила себе стакан воды, но не успела сделать и глотка: перед глазами вновь мелькнула рука с тряпкой, а в голове запоздалая мысль — «надо было остаться у Миронова». Цель не ясна - Ты задолжала мне, ты крупно задолжала… — слушала заунывное, пытаясь ответить, но губы не слушались. — У нас был уговор, ты сама пошла на него, ты хотела этого, ты умоляла меня. Бессовестная лгунья! Я забрал твоё время, но оно ничего не стоит. Ничего! - Чертов псих… — смогла пробормотать после миллиона тщетных попыток, пытаясь разлепить веки и дотянуться до него руками. — Эй-эй, спокойно, — услышала голос Миши и резко открыла глаза, рявкнув: — Чертов псих! — Ага, понятно, — вздохнул в ответ и включил свет, а я зажмурилась, недовольно простонав. — Не шевелись, на полу осколки, — буркнул в ответ. Я приоткрыла глаза, на этот раз довольно быстро сообразив, что лежу на полу собственной кухни. — Который час? — спросила хмуро, он покосился на запястье и ответил: — Час ночи. — Давно тут? — Часа три, — а потом неожиданно рыкнул: — Выпороть бы тебя! — Рискни, — проворчала в ответ и поднялась, вцепившись в столешницу. — Угрожаешь? — округлил он глаза, а я вздохнула: — Подай целую чашку, пожалуйста, — выпила воды и плюхнулась на стул, сказав тихо: — Сама знаю, что сглупила, но… ты был не прав. Он молча развернулся и вышел из кухни, а вернулся с конвертом в руках. Пододвинул ко мне стул, сел и отдал его. — Два месяца ещё не прошли, — скривилась в ответ, а он отозвался язвительно: — С тобой неделя за год. Открой, — я сунула свой нос в конверт и увидела синюю бумажку больничного, открытого на мое имя вчерашним числом. То есть, уже позавчерашним. — Накосячил, признаю. Но ещё раз так свинтишь… — Что? — вздохнула устало. — Догонять кинешься? — он поморщился, а я усмехнулась: — То-то. Спасибо за больничный, но ты лучше езжай к себе. Сегодня мне уже мозги промыли, опасаться нечего, хочу побыть одной. — С какой стати? — спросил зло. — К соседу своему побежишь? — Просто мне хозяин не нужен, я может и дворняжка беспородная, но гавкать по команде не буду.