— Я вам клянусь честным словом, вождь! Но и вы поклянитесь мне, что вы спасете моего друга, дона Луиса! — Великий Бобр его спасет, или мы все погибнем! — ответил индеец. Приблизившись к самой двери дома, они стали слушать. В доме горячо спорили; гневные, судя по интонациям, фразы сталкивались с такой быстротой, что их невозможно было понять. Дон Энкарнасион, несмотря на свое обещание, чувствовал, что в груди у него клокочет буря; если бы вождь не удерживал его железной рукой, он бы бросился в дом. При последнем донесшемся слове, произнесенном капитаном, индеец был вынужден резко оттолкнуть Энкарнасиона от двери. — Брат мой хочет погубить себя и своего друга? — сказал он. — Что же делать? — воскликнул дон Энкарнасион. — Держать свое слово, ждать и предоставить действовать вождю. Пусть мой брат помнит, что при малейшей неосторожности перебьют всех индейских воинов. Брат мой отвечает за них вождю, а вождь отвечает за его друга. Пусть мой брат ждет. Вождь войдет. И Великий Бобр открыл дверь и вошел в комнату. Мы уже рассказали в конце предыдущей главы, как присутствующих поразило непредвиденное появление вождя команчей. Великий Бобр почтительно поклонился молодой девушке и обратился к капитану: — Великий Бобр долго был в пути и устал; он голоден и хочет пить; не может ли его брат, бледнолицый начальник, предложить ему прохладительные напитки? Или он предпочитает сначала закончить дело, которое привело сюда вождя? — О каком деле хочет говорить вождь? — хмуря брови, спросил дон Горацио. — Я не знаю, чего может требовать от меня Мос-хо-ке. Нас всегда соединяют дружеские отношения. — У моего брата короткая память. Он забыл, что земля, которую здесь роют по его приказанию, принадлежит воинам индейского племени. Он забыл, что по приказанию Великого Бобра эти воины служили начальнику проводниками и привели сюда. Он забыл, что Великий Бобр разрешил ему разбить лагерь при одном условии… — И вы пришли требовать выполнения этого условия? — побледнев, вскричал капитан. — Да, Великий Бобр пришел сюда для этого, — ответил индеец. — Разве бледнолицый начальник не ждал его? Молния, упавшая к ногам капитана, не могла бы более ужаснуть его, чем эти спокойно произнесенные слова, подчеркнутые насмешливой улыбкой. Индеец продолжал: — Уже прошло три дня, как бледнолицый начальник завладел развалинами и Домом Монтесумы. Доверяя начальнику, вождь позволил ему разбить лагерь на этой равнине. Бледнолицый начальник помнит, какие условия поставил ему вождь? — Я обязался, — холодно ответил капитан, положив незаметно руку на саблю, — передать донью Линду в ваши руки, если вы мне дадите право в течение трех дней производить работы по моему усмотрению. — Вождь выполнил эти условия? — Да. — Вождь ждет пленницу, которую бледнолицый ему продал, — она принадлежит вождю. — Боже!.. — в бешенстве закричал капитан. Индеец жестом прервал его и, рванув дверь, сказал: — Пусть бледнолицый одумается. Пленницу требует не только вождь, но и все племя вождя! Капитан оцепенел от ужаса. Он понял, что побежден. Через открытую дверь, при бледном свете луны, он увидел индейских воинов, мрачных и угрожающих, тесными рядами окруживших дом. — Пусть она уезжает! — произнес он задыхающимся от гнева голосом. — Она свободна. Потом, через мгновение, добавил угрожающе: — Хорошо сыграно, вождь, но я возьму реванш! Индеец, не отвечая, подошел к молодой девушке и взял ее за руку. — Мы еще увидимся, сеньор француз! — Со сдержанным бешенством сказал капитан уходившему дону Луису. — Надеюсь, кабальеро, — просто ответил тот. — Да, мы увидимся, несчастный, и, клянусь богом, скоро! — вскричал дон Энкарнасион, стремительно ворвавшись в комнату. Но взгляд вождя удержал его. Зачем начинать ссору теперь, когда донья Линда спасена! — А-а! Это заговор! — прошептал дон Горацио, взбешенный от сознания своего поражения, но вынужденный склониться перед явной силой. Молодые люди презрительно пожали плечами и, даже не удостоив его словом, вышли из комнаты. А через несколько мгновений отряд уже мчался во весь опор прочь из лагеря. XXI. РЕКОГНОСЦИРОВКА Капитан дон Горацио де Бальбоа бесспорно был мужественным человеком; в его натуре были и пороки, и очень крупные — например, омерзительная жадность и отсутствие порядочности в поступках; но бывали в его жизни моменты, когда он проявлял безрассудную отвагу и смело рисковал своей жизнью; этим он заслужил среди своих людей репутацию отличного солдата. Если на этот раз он сравнительно легко уступил требованиям Мос-хо-ке, то произошло это в силу очень серьезных причин: во-первых, его захватили врасплох; во-вторых, его окружили враги; он был один, их — много. Поняв, что борьба безрассудна, он, подобно лисице, преследуемой охотниками, схитрил, сделал вид, что уступает добровольно, но в душе поклялся, что возьмет у них, так или иначе, блестящий реванш. Горацио де Бальбоа не скрывал от себя, что понесенное им поражение весьма серьезно и что отъезд, или, вернее, освобождение доньи Линды лишает его последнего шанса на успех в задуманном деле. Дон Горацио похитил донью Линду с целью добиться от нее, добровольно или силой, разоблачения тайны императоров инков. Он не побоялся ей в этом признаться с грубой, почти циничной откровенностью. Теперь, когда молодая девушка была возвращена отцу, всякая надежда когда-нибудь завладеть сокровищем ускользнула от капитана. Совершенный им бесчестный поступок не принес ему никакой пользы. А хуже всего было то, что его, как ребенка, обвел вокруг пальца индеец, которого он почти не считал человеком. Но дон Горацио был наделен незаурядной энергией и железной волей. Такие люди, к сожалению, часто встречаются в жизни: они одинаково расположены к добру и злу, и, если вступают на какую-нибудь дорогу — будь она хороша или плоха, не колеблются, никогда не возвращаются назад, а продолжают упорно свой путь, фатально ведущий в пропасть. Капитан недолго находился в угнетенном состоянии; наступила реакция, и он поднялся со своего места — еще более уверенный и решительный, чем всегда. Камеристка доньи Линды, забытая всеми участниками предыдущей сцены, испуганная и дрожащая, сидела, съежившись в углу комнаты. Когда капитан поднялся, его первый взгляд случайно упал на нее; дьявольская мысль прорезала его мозг и злая улыбка искривила губы. — Что вы там делаете? — с иронической вежливостью спросил он. — Вы забыли, что можете понадобиться вашей госпоже? Убирайтесь отсюда, да поживей! Бедная молодая девушка смотрела на него испуганными глазами. — Что я должна делать, сеньор? — еле слышно прошептала она. — Догоняйте ее, черт возьми!.. — Одна, ночью в темноте… не зная даже, в каком направлении ее искать… ваша милость?.. — Не желаете ли, принцесса, чтобы я предоставил вам конвой? Молодая девушка залилась слезами. Наступило молчание. Вдруг капитан ударил себя по лбу. — Хвала богу! — прошептал он. — Это идея! Кто бы ни послал мне ее, небо или ад, — безразлично! И он быстро обратился к молодой девушке: — Осушите ваши слезы, красавица, и приготовьтесь следовать за мной. — Следовать за вами, ваша милость? — спросила она. — Куда же, бог мой? — К вашей госпоже, — усмехнувшись, сказал дон Горацио. И, оставив бедную девушку в полном смятении, он вышел из дому и направился в кораль. В корале, расположенном позади дома, за деревянной изгородью помещалось около двухсот пятидесяти лошадей, принадлежавших гамбусинос. Дон Горацио накинул лассо на ближайшую к двери лошадь, оседлал ее, обмотал копыта бараньими шкурками, чтобы заглушить шум ее шагов, вывел из кораля и привел к дому. — Вы готовы, мое милое дитя? — спросил он, открывая дверь. Молодая девушка отшатнулась, вся дрожа.