— Я знаю, мам. Это означает, что я лишаюсь фамилии, корней и защиты рода… — Да и Тьма с ней, с фамилией. Будешь не Гребнев, а Полянский, делов-то! — перебил его Суржиков. Макс покачал головой. — Не всё так просто. Это ж друидское проклятие. Если понимать его буквально, то получивший его начинает чахнуть, как дерево, лишённое корней. То есть, быстро и необратимо. — Хозяин, — позвал с подоконника молчавший доселе Аркадий. — Там стоит у дверей… — Кто? — рассеянно спросил Алекс, усиленно размышлявший над тем, что же делать. — Беролак. — Кто?? — Открывай, Верещагин, надоело мне тебя ждать! — раздался снизу медвежий рёв. — Фу ты, господи! — хозяин дома облегченно вздохнул и крикнул в ответ: — Иду! — Слушай, я тогда пошёл! — забеспокоился инспектор. — Невместно мне с начальством-то… — Да иди вон в любую из спален и пережди, — поморщился Верещагин. — Аркадий тебя прикроет тенью дома. — Нет уж, — Никонов решительно тряхнул головой. — Уйти мог бы, а прятаться не буду. — Ну, смотри… Быстро ссыпавшись по ступенькам, Алексей распахнул дверь. Могучая фигура секунд-майора Бахтина заполняла дверной проём почти полностью. Он хлопнул хозяина по плечу, отчего тот слегка перекосился на одну сторону и сказал: — Ну, веди! Давно слушаю байки о твоём доме, теперь и сам погляжу. — Проходи. Чего звонка не дождался? — Ты на часы смотрел, частный сыщик? Двенадцатый час уже, а я в отделе со вчерашнего утра кукую. Домой охота. — Понятно… — Оно конечно, никто меня там не ждёт, даже кошка… Ого! — Бахтин остановился на пороге столовой и одним взглядом окинул всё, что открылось с порога: стол, уставленный блюдами с остатками еды, начищенный самовар, напряжённое лицо инспектора, бледную Софью, круглые мохнатые уши за чахлым кустиком на подоконнике… — И домовой у нас тут… И инспектор Никонов пребывать изволит. А чаю опоздавшему гостю дадут? Не успел секунд-майор договорить, как перед ним выросла огромная чашка чуть не в пол-литра размером, с нарисованной медвежьей головой, и тарелка, на которой в горячей картошке таял кусочек масла, а утиная нога розовела сквозь зажаренную корочку. — Изволь, Сергей Иванович! — усмехнулся Алекс. — Аркадий, и нам всем чаю налей! Вот и хорошо… Итак, Софья Григорьевна, разрешите представить вам секунд-майора Бахтина, начальника следственной части местной городской стражи. Софья кивнула, Бахтин привстал и поклонился, на миг перестал жевать. — Владимир Суржиков, — склонил голову бывший актёр. — Помощник… господина детектива. — Максимилиан Гребнев, — молодой человек попытался щёлкнуть каблуками и слегка покраснел, когда это не получилось. — Ну, а с инспектором Никоновым я и сам знаком, — секунд майор отодвинул абсолютно чистую тарелку. — Итак, для начала — получил я ответы на запрос о местонахождении вашего… твоего, Алексей, ботаника. — Только не говори мне, что он отправился к друидам, это будет уже явный перебор, — дёрнул подбородком Верещагин. — К друидам? Не-ет, об этой братии у нас будет другой разговор, может, и не сегодня… — Сегодня, — твёрдо ответил Суржиков. — Но позже. Так где же господин Тропин? — Представь себе, принят ко двору пресветлого владыки Серебряного леса в качестве консультанта по садовому хозяйству. — Эльфы? — ахнула Софья и схватилась за щёки, горевшие тяжёлым, почти температурным румянцем. — Его ж теперь оттуда не достанешь! — А и не надо! — улыбнулся Алекс. — Госпожа Джаванширова желала знать, где находится её муж. Знать, а не достать его оттуда! Так что завтра я отчитаюсь по выполненному делу, получу полную оплату — и свободен! Хорошо, спасибо тебе, Сергей Иванович, с меня причитается. — Свои люди, сочтёмся. А теперь, мил человек, что ты там хотел о друидах рассказать? — спросил секунд-майор, всей фигурой разворачиваясь к Суржикову. Тот взглядом испросил у Софьи позволения. Она помедлила, кивнула, а потом добавила, запинаясь: — Мне почему-то кажется, что господин Бахтин сможет… если не помочь, то подсказать мне… нам, что делать. Жмурясь над горячим чаем, секунд-майор слушал недлинный рассказ Владимира, кивал, посматривал на Софью. Потом переспросил: — Литу, значит, праздновать хотят? Ах, молодцы какие! Домовой, голубчик, а мёду нет у тебя? — Поясни свои слова, Сергей Иванович, не тяни кота за хвост, прошу тебя! — поморщился Алекс. — Дошёл до меня слушок, что государь очень недоволен этой, как он сам выразился, сектой. Развели они удельное княжество, будто и не в просвещённое царствование Константина Михайловича живём, а в тёмные времена… — Бахтин замолчал, обвёл присутствующих тяжёлым взглядом и договорил. — И повелел государь главе секты господину Гребневу прибыть на аудиенцию, дабы вопрос этот решить сколь возможно милостиво. Глубокая плошка с тёмно-коричневым густым мёдом появилась перед ним, и секунд-майор замолчал принюхиваясь. — И какого числа… аудиенция? — нарушил молчание Макс. — Двадцать четвёртого июня. Молодой человек хмыкнул. — Это он что, решил меня отправить пред высочайшие очи? По датам как раз самое то получится… — Посмотрим… — Бахтин тяжело встал, посмотрел в сторону подоконника. — Спасибо тебе, домовой, уважил. А вы, госпожа Полянская, не переживайте. Москва слезам не верит, но и своих не выдаёт. Время есть ещё, разберёмся. Пойдём, Алексей Станиславович, проводи меня, пошептаться нам надо. Они спустились по лестнице и вышли на улицу. Секунд-майор повертел головой, будто ворот форменной рубашки натирал ему шею, и сказал с некоторым смущением: — Ты за Софьей приглядывай, и за мальчиком её. Если что… — Да, разумеется. И немедленно, — кивнул Алекс. — Думаю, у них, у друидов, здесь кто-то есть свой. — Несомненно. Магвестник, конечно, и из Пскова долетел бы легко, только больно уж у письма вид новенький, необтёрханный. Здесь его писали, в Москве, рядышком. За домом слежки нет, это я проверил, а ты зайди ко мне завтра, или вон новенького своего отправь. Дам пару амулетов, чтобы глаза отвести. Верещагин согласно кивнул. Вернувшись в столовую, Алексей сказал: — Значит, так: время позднее, встали вы сегодня рано, так что идите-ка спать. Макс, ты завтра в университет? — Да, поеду подавать документы. — Влад с тобой съездит, с утра я всё равно отправляюсь к клиентке с отчетом. — Ла-адно, — душераздирающе зевнув, молодой человек поплёлся к лестнице следом за матерью. — Переберёмся в кабинет? — предложил хозяин оставшимся. — Пошли, — кивнул инспектор. — Только ненадолго, я тоже спать хочу зверски. Включённый компьютер мигал зелёным глазом, сообщая, что есть почта. Алекс взглянул, от кого письмо, и удивлённо поднял брови: — Однако! Новый клиент просит о встрече завтра во второй половине дня. Мы ещё по этому делу не отчитались… Ладно, это потом. Рассказывай. — Для начала — пришла информация из Нью-Амстердама. Если помнишь, именно оттуда Елена и Оскар отправлялись в Старый свет почти три месяца назад. — Три месяца? Вроде бы в Москве они пробыли не так много. — Начали с Люнденвика, оттуда перебрались в Лиссабон, потом в Монакум и закончили Венецией. Из Венеции уже прибыли сюда. Так вот, в Нью-Амстердаме и ещё пяти городах Нового света господину Мейзенштольму принадлежат довольно крупные антикварные магазины. — Вообще антиквариат или на чём-то специализируется? — А есть разница? Алекс покрутился на стуле, потом воскликнул: — Ага, вот! — И достал из книжного шкафа старую чернильницу из помутневшего хрусталя, оправленного в металл. Серебряные фигурки грифонов, мантикор и ещё каких-то чудовищ щеголяли золотыми гербами на спинах. — Вот это принадлежало моему деду. И по совести говоря, это не антиквариат, а просто так… ретро. А вот, например, чиньская фарфоровая ваза, пожалованная тому же деду императором Сянь-ди Ичжу справедливо может считаться антикварной, её и на аукцион какой-нибудь не стыдно было бы выставить. Поэтому и спрашиваю. Большинство магазинчиков, торгующих стариной и подделками под неё, продают и покупают всё: хоть рукописи, хоть бронзовые статуэтки, мебель или монеты. А есть специалисты в какой-то определённой области. — Понял, — инспектор почесал затылок. — Ничего об этом не написали, но магазины, судя по всему, серьёзные. Общий годовой оборот достигает полутора миллионов дукатов… — Нехило. — То-то и оно. За такие деньги могут убить и не поморщиться… — Убить могут и за кисет с табаком, если окажешься не в том месте не в то время, — возразил Суржиков.