ГЛАВА 4 1 мая 2185 года «О женщины, женщины! — вскричал старый солдат. — Узнаю их по романтическому воображению. Все, что окрашено тайной, чарует их…» (Александр Дюма, «Три мушкетера») Всю ночь Верещагин спал вполглаза, даже во сне пытаясь решить, искать ли того, кто проклял Джаванширову, и если да, то как. А проснувшись утром, он вдруг сообразил, что способ лежит на поверхности, и всё, что от него требуется — дождаться времени, когда прилично будет побеспокоить светскую даму. — С праздничком, хозяин! — раздался голос с подоконника. — С каким это? — Бельтайн сегодня! Я-то приготовил всё, а ты спишь! Софья Григорьевна с Максом ещё до свету за травами уехали, скоро уж вернутся, небось, а у нас майское дерево не установлено. — Какое майское дерево? — Алекс потряс головой. — Ты о чём вообще? Домовой вздохнул печально и ткнул пальцем в окно. Верещагин подошёл и выглянул во двор. С некоторым изумлением обнаружил он на этом пятачке, всегда утоптанном до состояния цемента, зазеленевшие грядки, ровную линейку каких-то мелких ярких цветов, листики на нескольких невысоких кустах… На дорожке, которая теперь была вымощена плитками, лежала длинная палка, увитая зеленеющими ветками и разноцветными лентами, и непонятная круглая штука, вся в цветах и тоже в лентах. — Эт-то что? — Хозяин, ты того… кончай тормозить. Это сад, ты сам Софье Григорьевне дал позволение его посадить… — Имя жилички с первого этажа домовой произносил с каким-то даже придыханием. — Да это позавчера было, когда она успела-то? — Она же маг земли, у друидов обучалась! — Аркадий укоризненно покачал головой. — Для друидов не отметить Бельтайн — всё равно, что для тебя ночь Перелома года проспать, даже ещё хуже. Понял теперь? — Понял, понял… — Алекс потёр лицо, взглянул на часы: девять, нормально, и отправился умываться. В столовой обнаружился Суржиков с чашкой чаю и горкой лепёшек на тарелке. — Шеф, доброе утро! — отсалютовал он чашкой. — Каков у нас план? — Позавтракать, — буркнул Алекс. — Там видно будет. — Так точно, шеф. Заканчиваю выполнение первого пункта программы, перехожу ко второму! — Ты куда? — Дерево ставить, — уже серьёзно ответил Владимир. — Ты поешь, и присоединяйся, одному там не справиться, а Аркадию несподручно, с его ростом-то! Лепёшки кончились быстро, чая в чайнике не осталось, и сыщик смирился с необходимостью идти во двор и заниматься какой-то ерундой, вместо того, чтобы продолжать расследование. В молчании они прикрепили венок к макушке шеста и установили всю конструкцию в глубокое узкое отверстие, которое Суржиков успел просверлить, пока ждал. Потом Влад притащил откуда-то ведро, наполненное камнями, и старательно обложил ими основание шеста. — А это ещё откуда? — не выдержал Алекс. — Из подвала, — поднял на него чистый взор помощник. — Аркадий выдал. — Тьма знает что, — пробормотал Верещагин. — Вроде был дом мой, а теперь все живут по каким-то странным правилам… Он и сам не знал, почему его так сильно задевает отношение домового к жильцам. Ревность? Да ну, бросьте, что за ерунда, ревновать домового… Но в глубине души он знал, что да, это существо ростом ему по колено с дурацкой бородой, заплетённой в косу, стало ему почти родным. Помотав головой, чтобы вытрясти из неё злые мысли, Верещагин повернулся к помощнику: — Спасибо! Будем надеяться, Софья и в самом деле будет довольна. А теперь пойдём и немного поработаем… В кабинете на столе их уже ждал чай и ваза с печеньем какой-то странной формы. — Жаворонки, — пояснил Суржиков. — Видишь, в форме птички, и глаза из изюма. Полагается печь на Бельтайн. Алекс пожал плечами: — Ну, не принято это было у меня в семье. Теперь буду знать! — и с хрустом откусил кусок печенья. — Итак, план такой: сейчас я попробую связаться с одной дамой, и в зависимости от её согласия с нами встретиться будем действовать. Мне нужно ещё познакомить тебя с соседними участками городской стражи, а, раз уж сегодня праздник, будет и повод наведаться. — Так в праздник там, небось, никого, кроме дежурных и нету? — Наоборот, — рассеянно покачал головой Алекс, роясь в столе в поисках записной книжки. — Повышенная готовность. Ага, вот она! Он глубоко вздохнул, вытащил коммуникатор и набрал номер. Долго экран оставался пустым, только какая-то лёгкая музычка играла. Наконец она прекратилась, и появилось лицо… Суржиков мысленно присвистнул и отодвинулся подальше, так, чтобы дама, глядящая с экрана коммуникатора, его не заметила. — Ваше сиятельство, с праздником! — с почтением сказал Алекс. — Боги светлые и тёмные! Неужели сам господин Верещагин! — голос у дамы оказался приятным, а смех мелодичным. — И вас со светлым Бельтайном. — Агнесса Генриховна, не уделите ли несколько минут для встречи? — с ходу прыгнул в прорубь детектив. — Очень надо! — Это связано с тем делом, которое вам поручила моя подруга? — княгиня слегка прищурилась. — Да. — Хорошо… Тогда… через час сможете быть у меня? Адрес помните? — Да, ваше сиятельство, — почтительно ответил Верещагин. Экран погас, и он выдохнул. — Это кто? — Княгиня Фейн. Личный маг её величества. — У-у-у! С ней даже разговаривать страшно… А откуда ты её знаешь? Неужели работал? — Да, было одно дело… Извини, не стану рассказывать. Собирайся! Ботинки почисти, усы расчеши и это… помалкивай в разговоре, ладно? Без цитат. — «Заносчивость — непрочный матерьял. Она, как стираная ткань, садится!», — процитировал Суржиков, возводя глаза к небу. — Всё понял, Шекспир и Лопе де Вега замолчали, а ваш покорный слуга отправляется полировать ботинки. Экипаж вёз их по Садовому кольцу, сегодня как никогда оправдывающему своё название. Белые облака цветущих вишен разделяли встречные экипажи, да и было их немного: все, кто праздновал Бельтайн, отправились за город, остальные же просто наслаждались первым майским днём и отличной погодой. Наконец экипаж развернулся под мостом и остановился у величественных ворот особняка на Земляном Валу, когда-то построенного Доменико Жилярди для чаеторговцев Усачёвых. Последние сто с небольшим лет особняк этот занимала семья князя Рихарда Фейна, личного помощника государя, одного из сильнейших магов Царства Русь. Бронзовые львы возле входа в главное здание, казалось, весело ухмылялись. Впрочем, что бы им оставалось делать: на спине одного из них сидела девочка лет трёх, изо всех сил вцепившаяся в пышную гриву, на второго пытался вскарабкаться примерно тех же лет мальчик. Женщина средних лет в строгом сером платье осторожно помогала ему, горничная в фартуке и с кружевной наколкой в волосах страховала девочку. Стоявший на верхней ступени величественный дворецкий довершал композицию. На вопросительный взгляд дворецкого Алекс сказал: — Алексей Верещагин, к её сиятельству. Это мой помощник. — Вас ждут. Пётр, проводи! Высокий молодой человек в ливрее показал рукой куда-то вглубь территории усадьбы, пояснив: — Её сиятельство примет вас в парке, вот сюда, прошу. Парк спускался к реке несколькими аллеями, сходящимися к ротонде. Там виднелась женская фигура с какими-то бумагами в руках, расположившаяся на скамье. Возле неё, слегка склонившись, стоял мужчина. Когда наши герои подошли ближе, он как раз произнёс: — Воля ваша, Агнесса Генриховна, только я бы плющ со стены убрал. Не тот у нас климат, чтобы столь влаголюбивое растение располагать возле фундамента. — Хорошо, — женщина отложила лист бумаги и повернулась к вновь пришедшим. — Давайте закончим этот разговор позднее, Александр Николаевич, я подумаю. Господин Верещагин, рада видеть! Жестом она предложила визитёрам сесть на скамейку напротив, потом, слегка прищурившись, посмотрела на Суржикова: — Вы ведь недавно занялись деятельностью в этой… сфере? — Да, ваше сиятельство, — поклонился он. — Я пока что абсолютный неофит. — Но я уверена, что видела вас раньше. Вот только где? Задумавшись, княгиня рассматривала гостя. Резкие черты её лица смягчились, тёмно-карие, почти чёрные глаза чуть расфокусировались…