— В чем дело? — спросил он. — Мне надо… хотелось бы… принять ванну. Она мылась губкой с тех пор, как Вероника покинула ранчо, но этим утром ей нужна была горячая ванна. — А, — он знал, что обычно ей помогала Вероника, но сейчас ее здесь нет, — я наполню тебе ванну. — Но… — Пусть это тебя не смущает, Мэгги, — нежно успокоил он, — я помогу тебе в ванной и, если хочешь, не стану даже смотреть на тебя… Глупо, что ее смущают такие мелочи после того, как они вместе провели эту ночь, но она ничего не могла с собой поделать. Кроме того, ведь это была их единственная ночь. — Спасибо, Ястреб. Он кивнул и отправился наполнять ванну. Ястреб вернулся, неся в руках большую банную простыню, в которую Вероника всегда закутывала Мэгги после купания. Он кинул простыню ей на колени и вышел, чтобы она могла раздеться. Когда Мэгги была готова, а ванна наполнена водой, он отнес ее туда и осторожно опустил в воду. Коротко кивнув, он вышел, закрыв за собой дверь. Воображение его разыгралось, он представил, как она сидит в ванне, среди переливающейся мыльной пены. Что если соединиться с нею там, в горячей мыльной воде? Спасаясь от мучивших его картин, он вышел из дому, устремившись в конюшню. Он целых двадцать минут расчесывал гриву черного жеребца — и все это время воображение рисовало ему Мэгги, распростертую на кровати, Мэгги, сидящую в ванне в окружении белой мыльной пены, Мэгги, улыбающуюся ему, сидя верхом на жеребце. Лучше бы он не прикасался к ней! Она сказала, что хочет любви на одну ночь, всего лишь раз. Только раз! Но как держаться на расстоянии теперь, когда он познал ее? Теперь, когда он помнил ее аромат и то, как соединился с ее ждущим телом, слышал сдавленный крик наслаждения? Теперь, когда он насладился счастьем в ее объятиях… Когда Ястреб направился к дому, то был возбужден, как никогда. Он постучал, вошел в ванную и, не глядя на Мэгги, подал ей полотенце. Потом, подождав, пока она обернется им, взял ее на руки и понес по коридору. Войдя в спальню, он опустил ее на кровать, прикатил кресло из кухни — и почти выбежал из спальни, боясь, что если останется еще хоть на мгновение, то больше не сможет сдерживаться и отвечать за свои действия. Он выскочил в прихожую, отдышался, спрашивая себя: как мог он несколько месяцев находиться возле Мэгги и держать себя в руках? В этот момент он услышал, как у крыльца остановилась машина. Чуть позже послышался стук в дверь. — Я открою, — сказала Мэгги. Ястреб обернулся и встретил ее улыбку. На ней были черные брюки и красная шелковая блуза. Еще влажные волосы красиво обрамляли улыбающееся лицо. Ястреб тяжело вздохнул. Она была так волнующе хороша, что один лишь взгляд на нее наполнял его жгучим желанием. Мэгги нахмурилась при виде заместителя шерифа, представшего перед нею на крыльце. — Да? Чем могу быть вам полезна? — Мисс Сент Клер? — Да. Это я. — Я разыскиваю индейца, известного под именем Черного Ястреба. Шериф Холистер сказал, что я найду его здесь, — Что-нибудь случилось? — У меня ордер на его арест. — Арест? — Да, мэм. Он обвиняется в вооруженном нападении и нарушении границ частных владений. Мэгги во все глаза смотрела на констебля, не в силах поверить в то, что двое негодяев-гонщиков действительно посмели подать жалобу на Ястреба. — Могу я войти? — осведомился Джонсон. — Конечно, прошу вас. Полицейский метнул хмурый оценивающий взгляд на Ястреба и только тогда вошел. — Вы должны следовать за мною, сэр. — Но это же была самооборона, — быстро вмешалась Мэгги. — Поверьте — первыми начали они. Один из них выхватил нож… — Все может быть, — ответил констебль, по-прежнему глядя на Ястреба. — У меня ордер на арест этого человека, и я намерен доставить его на допрос. Заметив, что Ястреб отступил на шаг, констебль тут же извлек оружие. — Мне придется пустить его в ход, — предупредил он. — Не делайте глупостей, или я вынужден буду применить силу. Мой долг — доставить вас в тюрьму. Индеец бросил оценивающий взгляд на констебля, прикидывая шансы на побег. Бледнолицый был довольно высокого роста, широкоплечий и загорелый. Одну руку Джонсон положил на приклад оружия, наставив дуло на Ястреба. — Ястреб, не волнуйся. Все обойдется. Он не верил в это и почти готов был бежать, но понимал, что бледнолицый с радостью всадил бы ему заряд в спину. Это было просто написано на его лице. В конце концов. Ястреб смирился с неизбежным и позволил защелкнуть на своих запястьях стальные наручники. Когда он оказался на заднем сидении полицейской машины, в душе его царил страх. Ястреб бросил прощальный взгляд на Мэгги — она тоскливо следила за ним с крыльца. Мотор взревел, вот они уже миновали поворот, и Мэгги исчезла из виду. * * * Тюрьма оказалась в цокольном этаже здания суда. Там записали его данные: имя, рост, вес. Ястреба обыскали, сняли наручники и взяли отпечатки пальцев. Офицер нахмурился, услышав, что у Ястреба нет никаких документов, нет постоянного места жительства, работы. Проворчав что-то о «проклятых индейцах», офицер запер его в камере. Ястреб огляделся. Стены обиты металлическими листами, на дверях решетка. В камере оказались три койки — все пустые. Две соседние камеры были точно такие же, а одна, большая, вмещала двенадцать коек. Однако тут была существенная разница. Все остальные камеры, кроме его собственной, были заполнены людьми. Ястреб мерял шагами помещение. Гнев его возрастал с каждой минутой. Его, свободного индейца, никогда в жизни не запирали, да еще в такой тесноте. Он так привык к свободе! Возбуждение узника росло, образ Бешеного Коня всплыл в его мозгу. Мэгги рассказывала ему, что отважного воина убили в форте Робинсон при попытке бегства из железного дома бледнолицых. Ястреб в отчаянии сжал кулаки, спрашивая себя: не ждет ли его та же судьба? Увидит ли он Мэгги еще когда-нибудь? Глава 22 Она оставалась на крыльце, пока полицейская машина находилась в пределах видимости, а потом вернулась в гостиную. У Бобби не было телефона, поэтому Мэгги позвонила на переговорный пункт в Сосновую Рощу и оставила вызов, попросив телефониста повторить заказ дважды, чтобы быть вполне уверенной в успехе. Повесив трубку, она выглянула из окна. Мэгги помрачнела, когда на глаза ей попался грузовик напротив дома. Ах, если бы она могла вести этот проклятый грузовик, то поехала бы в город и вызволила Ястреба из тюрьмы. Она попыталась представить, что он сейчас чувствует, о чем думает… В горле у Мэгги застрял комок. Слезы хлынули из глаз, когда она представила любимого, запертого в ужасной тесной камере, как в клетке. Как мог он, свободолюбивый индеец, выносить это? Она снова заплакала, слезы струились по щекам. Мэгги в тоске перебиралась из одной комнаты в другую. Все напоминало здесь о любимом. Она вспоминала его присутствие, его взгляды, прикосновения, то, как он изумлялся телефону, телевизору, стерео. Все это немного пугало его, но он старался не подавать вида. Ведь воины не ведают страха. Мэгги слабо улыбнулась, вспомнив, как быстро ему пришелся по вкусу телевизор, и то, что как раз в это злополучное утро он приготовил для нее завтрак. Она вспомнила, как он любил ее… Мэгги плакала весь день, сердце стремилось к нему. Как он, наверное, одинок теперь! Ночью ее мучили кошмары, ужасные кошмары. Ястреба обвинили и отправили в тюрьму, где, вполне возможно, он подвергнется насмешкам и издевательствам. А вдруг он в отчаянии покончит с собой? Телефонный звонок вырвал ее из страшных снов. Мэгги рывком села на кровати и схватила трубку. Это был Бобби. — О, Бобби, — заплакала она, — Ястреб в тюрьме и я не знаю, как попасть в город и вызволить его из беды. — В тюрьме?! — воскликнул Бобби. — Но почему? Так кратко, как только могла, Мэгги объяснила, что случилось. Она вздохнула с огромным облегчением, когда Бобби пообещал немедленно отправиться в Старгис. — У тебя хватит денег для залога? — Я достану, не беспокойтесь. — Удачи тебе, Бобби. Пожалуйста, поспеши. — Уже еду, — успокоил он, — не волнуйтесь. Дав отбой, Мэгги выглянула из окна спальни. — Не беспокойся. Черный Ястреб, — прошептала она, — помощь близка.