Ни эллинке, ни варварке… Но все В сраженьях пали на моих глазах, Над их холмом я волосы остригла. Оплакала не вслед чужим рассказам, Отца Приама, – видела сама, Как был он умерщвлен у алтаря Домохранильца. Плен узнала Трои. Я девушек взрастила, цвет невест, — Не для себя, – из материнских рук Их вырвали, и нет уже надежды Мне видеть их и им меня увидеть. И вот конец, вершина бед моих: Меня, старуху, шлют рабой в Элладу… Все, что для лет моих невыносимо, Заставят делать, буду у дверей Вдвигать засовы – Гекторова мать, — Месить и печь, со сморщенной спиной Спать на земле взамен постели царской, Отрепьями скрывать отрепье тела, — Одеждою, счастливых недостойной. Как из-за брака женщины одной Страдаю я, как мне еще страдать! Кассандра, дочь, богам в своих восторгах Причастная, как горько разрешилось Девичество твое! О Поликсена, Страдалица, – где ты?.. Ни сыновей, Ни дочерей, столь многих, нет со мною. Что поднимать меня? В какой надежде? Стопы, когда-то гордые, теперь Невольничьи, на одр спешите смертный, На край скалы, – с него, насытясь плачем, Я брошусь… Не считайте сильных мира Счастливыми, доколь они в живых. СТАСИМ ПЕРВЫЙ Хор Строфа Муза, мне об Илионе Петь внуши по-новому, — Затяну в слезах я Песню похоронную… Я о Трое пропою Громким голосом: Как тот сруб четырехногий Мне принес войну и плен; Как ввели троянцы в стены С треском, с грохотом коня, В бляхах блещущих, с оружьем В чреве… Восклицал народ, Глядя с крепости троянской: «Эй, в страданьях изнемогший! Эй, народ! Кумир божественный К Деве Зевсовой веди!» Кто, будь старец иль юница, За порог не выбегал! Так при песнях ликованья Принят был коварный дар. Антистрофа Весь народ тогда к воротам Ринулся, чтоб дар обманный, Рубленный из сосен горных Внукам Дардана на гибель, Посвятить всевечной Деве В нововыстроенный храм. На коня накинув вервия, Как на кузов просмоленный Корабля, во храм, в то место,