– Подземелье… – проворчал Мермер. – Подходящее для тебя местечко. Наконец мы очутились в твоем родном гнезде, не так ли, птенчик? Я росла с парой испорченных старших сестриц (не считая Полли), играла в крикет с бандой немытых оборванцев, а в школе имела дело с Терезой Трезелтон и ее прилипалами, потому привыкла не обращать внимания на издевки и насмешки. Но это не означало, что следовало и колкости Мермера пропускать мимо ушей. – Знаешь, необязательно вести себя как злодей, – заявила я. – Хорошее обхождение тебя не прикончит. Джинн подкрутил кончики усов – сначала с одной, потом с другой стороны. – Поведай-ка мне о своем отце, – предложил Мермер. – Твой отец явно не султан, паша или калиф. Он невольник? Раб? Казнит ли он себя каждый день от стыда, что произвел на свет подобную дочь? Пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться. – А как насчет тебя? – поинтересовалась я. – Твой папочка, наверное, скрежещет зубами от унижения, что вырастил зеленую рыбешку, которой придется целую вечность выполнять приказы таких хозяев, как я? Мермер увеличился в размере вдвое и стукнулся головой о балку на потолке. – Не смей называть себя моей хозяйкой. Ты всего лишь досадная помеха. – Он лениво зевнул. – Давай, птенчик. Ты уже подумала? Решила, каким будет следующее желание? Возможно, ты хочешь, чтобы я устроил твой брак с богатейшим принцем ваших земель? Брак?! Какая мерзость! Я громко рассмеялась. – Нет таких принцев. Принц Уэльский уже состарился, к тому же женат. Его сын, принц Джордж, женился несколько лет назад. Не повезло тебе! Хотя постой-ка… Если подумать, у королевы есть внуки моего возраста. Но они не для меня. Нет уж, спасибо. Сморщив нос, Мермер оскалил острые зубы. – Выходит, для слабоумного птенца и принцы недостаточно хороши? Так на какую глупость ты потратишь желание сегодня? Поторапливайся, и покончим с этим. А когда у тебя закончатся все попытки, я покину сие тесное узилище и переберусь в более подходящий для джинна моего ранга сосуд. Последнее меня особенно заинтересовало. – То есть после моего третьего желания ты освободишься от жестянки из-под сардин? А кто решает, куда ты отправишься дальше? Думаешь, тебя повысят до банки солонины? Разозлившись, Мермер щелкнул рыбьими зубами прямо у моего лица. Клац-клац! – А птенчик-то остер на язык! Чары, что околдовали меня целую вечность назад, по собственной воле найдут мне новый дом. С годами все меняется. Этого диковинного вольера, – он бросил презрительный взгляд на свою жестянку, – еще не существовало, когда я в последний раз служил хозяину. Мне не нравится эта банка. Вот бесценная фарфоровая ваза или лампа из бронзы и золота подошли бы как нельзя лучше. Я задумалась. – Вазы и лампы слишком громоздкие по сравнению с банкой сардин. Ты отлично поместился у меня в кармане. Так куда удобнее. – Знаешь, что еще бы мне подошло? Хозяин, который меня достоин. Дайте мне полководца, магараджу, некроманта – увидите, я потружусь на славу. Вместе с отважным господином мы бы заставили империю преклонить колена или подняли армию мертвецов. Но обычная девчонка – только оскорбление моего достоинства. Я спрыгнула с койки. – Как замечательно ты разглагольствуешь о своем достоинстве, мистер рыбий джинн! – вскричала я. – От тебя смердит похуже, чем от лондонской канализации, а сардин я слопала целую гору, так что на твоем месте помалкивала бы. Хочешь не хочешь, а я твоя хозяйка, заруби себе на носу. – Тут меня осенило. – Постой-ка. Как ты сказал, армию мертвецов? Мермер не обратил на мой вопрос ни малейшего внимания. – О-хо-хо, и что велишь мне сделать в следующий раз – покрасить волосы своих товарок в розовый? Испачкать их платья и потоптаться по игрушкам? Тьфу! – Сплюнув на пол, он покачал головой. – Видели бы братья, в каком униженном положении я оказался… Позор мой сравнится лишь с позором тысячи ослов, запряженных в телеги, полные протухших фиг! – С чем сравнится твой позор? – Я тряхнула головой. Похоже, от долгого заточения в жестяной банке у Мермера протухли мозги. – С тухлыми фигами? С позорными ослами? Все равно ты ничего поделать не можешь, так что устраивайся поудобнее. Я медленно обошла джинна кругом. Он вращался в воздухе, не сводя с меня глаз, будто я могла каким-то образом нанести ему удар в спину. Ударить его? Но как? Существо, состоящее из пара? Я замерла… Он вообще плотный? Или это просто дым? Я ткнула Мермера в татуированное плечо. Палец пронзил серебристо-зеленую кожу насквозь, и та зажглась. Я отдернула руку. – Зачем это ты сделала? – требовательно поинтересовался Мермер. – Да так… Палец был целехонек, совсем не пострадал. Неужели джинн соткан из зачарованного огня? Я мерила шагами подвал и размышляла. Выяснилось уже немало. Как я всегда и думала, у меня только три желания, но надежда все же оставалась. Однако, как только джинн исполнит последнее, он исчезнет, и больше я до него не доберусь. Нужно еще кое-что разведать. – А ты хотел бы когда-нибудь освободиться из банки? Перестать быть джинном, не исполнять желания? Мермер усмехнулся в густые белые усы. – Я хочу этого так же, как ты хочешь смерти. – Чего-о? Джинн закатил глаза. А он тот еще актер, оказывается! – Мой сосуд – моя жизнь и сила. А исполнение желаний – смысл существования. Отбери это все, и я исчезну. Любопытно. – А если кто-нибудь пожелает освободить тебя от чар? – Это не свобода, – нахмурился Мермер. – Это убийство. В любом случае на подобные желания наложен запрет. Они не исполнятся. – Похоже, правила не так уж просты. Давай-ка проясним. Хозяину дается три желания… – Любая попытка загадать больше трех желаний обернется для хозяина ужасными бедствиями, – по-акульи свирепо оскалился Мермер. – Видела бы ты, что случилось с тем, кто это сделал… Запомню. Я старалась не представлять кровавые картины. – Только три желания, значит. Число не меняется. – Всего три, на всю жизнь, навсегда. Я помедлила, размышляя, и наконец кое-что придумала. – Хочешь сказать, если хозяин загадал одно или два желания, а потом потерял тебя – например, сосуд украли, ведь логично, что другие попытаются его похитить, узнай они… – Я представила Терезу и Томми. – Если бы кто-то стащил банку и стал твоим новым хозяином, а потом настоящий владелец вернул бы… – Никаких добавочных желаний, – решительно отрезал Мермер. – Только три желания – и все. Если ты меня потеряешь, когда у тебя в запасе останется еще два желания, а потом вернешь – что крайне маловероятно, – то лишь два желания у тебя и останутся. И ничего сверх того. Черт. Вот тебе и новая идея… – Это также значит, что ты не можешь передавать джинна приятелям, загадывая желания по кругу до бесконечности. – Мермер язвительно расхохотался. – Такое проделала однажды шайка воров. Все они сошли с ума и поубивали друг друга. Я содрогнулась. Как это вообще пришло в голову ворам, ведь, как правило, они ребята предусмотрительные? – Сначала люди искренне убеждены, что сдержат слово, и доверяют товарищам, – продолжал Мермер. – Но когда наступает пора передать меня другому, большинство забывает об обещаниях и стремится урвать свое. Я обдумала его слова. Похоже на правду. – Как ни странно, но зачастую те, кого предали, не в восторге от обмана, – ухмыльнулся Мермер и зловеще провел пальцем по горлу. Я содрогнулась и предпочла вернуться к обсуждению правил. – Итак, ни один хозяин не в силах вызволить тебя из плена. – Я не в плену. – Прекрасно. Нельзя пожелать тебе свободы, поскольку от этого ты погибнешь, так что подобное под запретом. – Верно, – со скучающим видом зевнул Мермер. – Может, хватит? Загадай желание или оставь меня в покое. Я всмотрелась в его лоснящееся рыбье лицо. – Почем мне знать, что ты не врешь? С чего бы я должна верить твоим словам? Джинн презрительно фыркнул. – Всегда одно и то же. Каждый раз вопросы. – Он снял серьги и принялся полировать их об чешуйчатый жилет. – Мне запрещено говорить неправду хозяину. Вот это да… Великолепно! – Так, значит, каждое твое слово – правда? Тебе запрещено меня обманывать? – Мне нельзя говорить тебе неправду. Я снисходительно улыбнулась. Разницу между «говорить неправду» и «обманывать» я прекрасно знала. Придется глаз с Мермера не спускать. – Если б я мог солгать, зачем мне рассказывать, что я могу исполнить твои желания, и исполнять их на самом деле? Я засмеялась.