– Здорово подмечено! Ты не сделал бы для меня ничего хорошего, если бы тебя не вынудили. Доброты в тебе нет ни капли. Джинн нахмурился и энергично отряхнул руки и плечи, словно доброта могла его как-то запятнать. Мне нужно было выведать еще кое-что, и, судя по характеру Мермера, существовал лишь один верный способ добыть у него информацию – уколоть гордость. Задира есть задира, зеленый или нет. – Откуда мне знать, что ты сможешь исполнить любое мое желание? Наверняка ты способен не на все, существуют и ограничения. В груди Мермера зародилось громоподобное рычание. В дальних углах подвала послышались шорохи. Наверное, это мыши в ужасе прыснули по норам. Джинн вскинул руки. Из правой его ладони появился бурлящий водяной шар, на поверхности которого закручивалась воронка. Вспенились волны, оросив мое лицо брызгами океана. Я увидела корабли: финикийские галеры и греческие триеры[2], ряды рабов отчаянно тянули весла, несясь навстречу собственной гибели в магическом водовороте. На другой руке джинн наколдовал шар огненный. И не просто огненный – он состоял из жидкого пламени, в котором кипели куски расплавленной породы. Это была лава! На ладони Мермера извергался вулкан. Я придвинулась, чтобы рассмотреть поближе, и, несмотря на обжигающий лицо жар, увидела, как огонь поглощает целые города и деревни, испепеляет леса, словно спички. Зеленые глаза джинна полыхнули яростью. Он с силой хлопнул в ладоши, соединяя шары. Взрыв пара отшвырнул меня на койку, однако я совсем не пострадала. Когда я стерла с глаз влагу и мусор, Мермер по-прежнему был в подвале: он отвернулся от меня и скрестил на груди руки, надувшись, как обиженное дитя. Зазнайка! Уж я-то знаю, как с такими обращаться. – Весьма впечатляюще, Мермер. Джинн склонил голову, но не произнес ни слова. Он все еще стоял ко мне спиной. – Ты так силен, – заворковала я, – твоя мощь невообразима. Медленно-медленно Мермер развернулся в воздухе, чтобы видеть мое лицо. Нижняя губа джинна все еще выпячивалась, демонстрируя хмурое безразличие, но я знала, что добилась его внимания. – Ты родился джинном? И всегда им останешься? Мермер вытащил из-за пояса маленькую фляжку, откупорил ее, вытряхнул на ладонь несколько капель густой жидкости и принялся натираться. Запахло эвкалиптом. Интересно, а джиннам женского пола такое нравится? – Ну так что же? – Нет и еще раз нет, – ответил Мермер. – Что это значит? Джинн намазал снадобье прямо на блестящую лысину. – Нет, на свет я появился не джинном. Я родился принцем столь прекрасной и великой империи, что скудоумный птенец вроде тебя не в силах постичь ее могущества. Я слишком напряженно размышляла о том, что означало его второе «нет», и мне было не до оскорблений. – Кто же превратил тебя в джинна? Похоже, этот вопрос пробудил спящее чудовище давно забытых воспоминаний. – Чародей, – наконец ответил Мермер. Мне показалось, что это не вся правда, но, посмотрев ему в глаза, я решила – бог с ним. – Так ты когда-нибудь перестанешь быть джинном? – Когда наступит конец света. – То есть никогда. Кустистые брови выразительно приподнялись. – Безмозглый птенец. Вспомнив, как столкнулись и взорвались огненный и водяной шары, я решила не настаивать. Тема для джинна явно была не из приятных. – Ты говорил о братьях. Сколько их у тебя? Ты самый старший брат, самый младший или средний? – После пяти тысячелетий это уже неважно, – фыркнул Мермер. Я подождала. Он снова повернулся ко мне. – У меня два брата. Они родились раньше меня. Я кивнула. – Младший всегда остается младшим. У меня три старших сестры, я точно знаю. Мермер убрал склянку с мазью обратно в пояс. – Ничего ты не знаешь. Когда ты поймешь хотя бы это своим недоразвитым женским мозгом? Ты не знаешь ничего. Я вскочила с койки и посмотрела ему в глаза. – Я уже многое разузнала о джиннах и желаниях, так-то вот! В глазах его сверкнул лукавый огонек. – Есть и то, чего ты не знаешь, – заявил он голосом таким бархатным, что у меня мурашки поползли по коже. – Твои желания тебя и сгубят. – Ты с ума сошел, – засмеялась я. Очи джинна загорелись ядовитым пламенем. – Они станут тебе погибелью. Еще до того, как ты закончишь, дух твой станет умолять тебя избавиться от меня, но это будет не в твоей власти. Жадность одержит верх. Тебя поглотит страсть к золоту. Раковой опухолью проникнет в твое тело и душу и доведет до безумия и смерти. Я сделала глубокий вдох, потом еще один. Горячие возражения, что рвались из меня, бог знает почему застыли на губах, сердце гулко ухало в груди. Мермер нес какой-то вздор, так с чего мне об этом переживать? Наконец я взяла себя в руки и выпалила: – Если думаешь, что такова моя судьба, ты меня совсем не знаешь. Ты вообще меня не знаешь, даже имя мое тебе неизвестно. Уж я не настолько глупа, чтобы дать желаниям себя поработить, превратить в жадного и мерзкого человека. Догадываюсь, что другие могли дать слабину, но со мной ничего подобного не случится. Губы Мермера растянулись в улыбке от одного зеленого уха до другого. Шипя, как спущенный резиновый мяч, он уменьшился в размере и втянулся в свою жестянку. – Все так говорят, – ухмыльнулся джинн на прощание. Он закрутил за собой крышку и с тихим свистом плотно ее закрыл. Высвободившийся ключ перевалился за борт и ерзал там, пока тоже не встал на место. Мермер вернулся в свое обиталище, оставшись наедине с собственными мыслями. Я уселась на койку в темном подвале и тоже призадумалась. Глава 9 Страсть к золоту поглотит тебя. Доведет до безумия и смерти… Слова Мермера эхом отзывались в моих ушах. Язык отравляла горечь, будто я только что хлебнула ядовитого снадобья. Жадность? Безумие? Что за вздор, это же я! Страсть к золоту… Мама бы решила, будто речь идет о чем-то непристойном. Хотя уж кто испытывал к золоту страсть, так это маменька. Она всегда намекала, что отцу следует больше зарабатывать. Жадность одолевает всех. Только не меня. Этому случиться не суждено. Я не позволю! Никакое желание, ни что-то другое не заставят меня стать тем, кем я не хочу… Но этот взгляд джинна…