– Пусть лампа загорится ярче! Никаких изменений. – Пусть паук из угла проползет по потолку! – Паук? – пискнула Алиса. – Какой паук?! – Да он совсем крошечный, – успокоила я подругу. – Просто я подумала: а что, если чары влияют только на живых существ? Но, может быть, это не так. – Паук точно живой? Я подошла к стене, чтобы взглянуть на него поближе. – Абсолютно, – заключила я. – Паутину плетет. – На живых существ, – задумчиво повторила Алиса, – влияют только на живых существ… Я села в мягкое кресло у камина. – А вдруг они действуют исключительно на людей? – Ты собираешься попробовать заколдовать меня? – скривилась Алиса. – Только с твоего разрешения. Все-таки капелька совести у меня осталась. – Вот именно: капелька… – пробормотала Алиса. – Тогда ты меня заколдуй, – заявила я, протягивая перстень ей. Подруга покачала головой. – Я такая невезучая, что боюсь, случайно заморожу тебе кровь или переломаю все кости. – Какие у тебя жуткие фантазии! Тогда так: давай я загадаю, чтобы твои волосы отросли на дюйм длиннее? Алиса крайне недоверчиво воззрилась на меня. – А вдруг чары сработают неправильно? Я же превращусь в Рапунцель! – Отлично. Когда вернемся в пансион, улизнуть из нашей комнаты будет куда проще. Алиса содрогнулась. – Всегда удивлялась, почему в сказке ни слова о том, как больно при этом было Рапунцель… – Это доказывает, что писатели ничегошеньки не знают. Держу пари, братьев Гримм никто не удосужился подергать за косички. Так ты согласна? Алиса принялась расплетать косы. – Ладно, – проворчала она. – Доверюсь тебе, Мэйв. Моя милая, верная Алиса! – Постой, – призадумалась подруга. – Братья Гримм никогда не носили косички. – Они же родом из Германии. Мало ли какие у них там, на материке, обычаи. Алиса распустила косы, взяла линейку, встала перед зеркалом и приставила ее к руке ровно там, куда доходили волосы. Время пришло. Как же я раньше загадывала?.. Я стиснула перстень. – Пусть волосы Алисы Бромли станут на дюйм длиннее! Ничего не случилось. Опять не вышло: волосы Алисы остались прежними. На миг я почти обрадовалась. Мы уселись в эркере на мягкие подушки. Из окна открывался вид на улицу и парк. Перстень я снова бросила в жестянку, куда тот с грохотом опустился. – Мэйв, – негромко позвала Алиса. – Хозяин перстня ведь чародей. Похоже, он был совсем недобрым человеком. – И сын пошел в отца, – кивнула я. – Просто копия. Яблочко от яблони… – Нет, я не о том. А вдруг его магия может лишь причинять вред? Пожелать Терезе прыщей – поступок не очень-то добродетельный. Сила, несущая единственное предназначение – причинять вред? Кто способен на подобную подлость? Возможно, царь, который обрек своих сыновей – всех трех – на целую вечность в неволе. У меня засосало под ложечкой. Кажется, Алиса права. Даже если доказательств пока нет. – Пожелай мне плохого! – прошептала Алиса, передавая мне кольцо. – Нет! – Какую-нибудь ерунду вроде зубной боли, – не отставала она. Я покачала головой. – Не стану желать зубной боли даже Терезе Трезелтон. Я далеко не ангел, но зубная боль – это муки смертные, а вовсе не ерунда. – Когда я пожелала ей покрыться прыщами, я на нее злилась. Если твоя догадка о злых чарах верна, возможно, сила колдовства основана на этом. Настоящая злость или ненависть – часть заклинания. – Я шутливо ткнула Алису локтем в бок. – Я ни за что не сумею тебя возненавидеть. Мы уставились в окно. В столь поздний час на улице и в парке царила тишина. Гросвенор-сквер – фешенебельный район. Однако в свете уличных фонарей мы заметили медленно бредущего по парковой дорожке человека, явно пожилого, с согбенной спиной. Вдруг рядом появился еще кто-то – более молодой и быстроногий. Стоило старику покинуть безопасный круг света, очерченный фонарем, как молодой решил напасть. В темноте и с такого расстояния мы не разглядели их схватку, но сомнений не было: старика ограбили. Вор помчался прочь со скоростью пушечного ядра, оставив свою жертву без пальто и, скорее всего, без бумажника. Меня охватил гнев. – Да чтоб ты споткнулся! – в сердцах воскликнула я. – Подвернул ногу и попался констеблям! Злодей рухнул как подкошенный, будто его сбила с ног огромная дубина. Откуда-то из темноты прибежали два полисмена и схватили негодяя, крикнув дрожащему старику что-то ободряющее. Зажатый с обеих сторон крепкими блюстителями порядка, вор похромал прочь, но перед тем как удалиться, вернул пострадавшему пальто и бумажник. А я снова с грохотом бросила перстень в жестянку. – Получилось! – удивленно воскликнула Алиса. Я дрожала с головы до пят. – Никогда больше не хочу этого делать! – Это ведь не просто совпадение, правда? – спросила Алиса. Я покачала головой. – Нет, это я. Я почувствовала. По доброму лицу Алисы было ясно видно: она за меня тревожилась. – Он заслужил это, Мэйв. Ты не причинила ему сильной боли и не сделала ничего плохого. – Сделала! – Я закрыла коробку крышкой. – Я превращаюсь в папашу Мермера! Алиса удивленно на меня посмотрела. – Не буквально в его отца, – исправилась я. – В кого-то беспощадного, могущественного и злого. Охваченного гневом. Мы снова легли в кровати, кутаясь в безопасные объятия одеял. – Ну зачем ты так, Мэйв… – вздохнула Алиса. Я приподнялась на локте: – Потому что мне понравилось! Как понравилось, когда у Терезы позеленели волосы. Я чувствовала себя замечательно, отвратительно замечательно. – Я снова опустилась на подушку. – Это меня и пугает… Алиса долго молчала.