Правда, кое-какие меры по части ускорения процесса поиска предпринять всё же удалось. После первого же прыжка Агата практически сразу по выходе из гейта авторитетно заявила «нет, не здесь». Разумеется, Вик не мог не поинтересоваться, на чём базируется ее уверенность. Тем более что Варфоломей поверил названой сестрице сразу. Конечно, принять как данность способность девушки услышать эмофон с такого расстояния, Вик не мог. Но после четвертой системы, прочёсанной мелким гребнем с нулевым результатом, был вынужден согласиться попробовать искать, полагаясь на ощущения эмпата. Потом, в конце концов, можно будет перепроверить, если что. Следовало, в конце концов, принимать в расчёт то обстоятельство, что покамест Агата говорила о себе одну только правду. Эмпатом Вик не был, но повидал много и разного и на чужое враньё у него в мозгу немедленно срабатывал сигнал тревоги. С этой женщиной – не срабатывал. Да и с объективной точки зрения полученная у Спутников подготовка объясняла все те крючки, за которые матерый наёмник зацепился при знакомстве. Всё правильно, Спутница должна быть вхожа в любое общество, а сбитые костяшки к месту далеко не везде. Как она с ножами управляется – проверил на опыте и проникся глубоким уважением. В тир тоже заглянули во время посадки на предмет дозаправки. Неплохо стреляет, паршивка. В рамках пройденного курса и предполагаемых им задач и вовсе здорово. И плавающий взгляд положим в ту же копилку: читала она его при первой встрече. Хорошо прочитала, спору нет, в точности всё расписала. И раздражение именно она сняла, в чём и призналась без ложной скромности. В общем, за неимением настораживающих факторов приходилось верить на слово. Зато кое в чём на слово верить не пришлось. Пусть и звучала история налета на остров Дин как сценарий боевика, но против видеозаписи не попрешь. Вик в который раз поражался (исключительно про себя) непрошибаемой наглости русских. И немного завидовал – той уверенной злости, с которой Варфоломей и Агата вписались за своего командира. Хороший, должно быть, мужик, раз очертя голову кинулись на выручку. А теперь вот ищут того, кто был нужен майору Деснице, и, уж конечно, не только потому, что док за свои услуги именно такую плату запросил. Правда, в какой-то момент слегка расслабившаяся Агата призналась, что опасается реакции командира на проведенную без спроса психокоррекцию. И рассчитывает хоть таким образом смягчить острые углы. Тоже ведь, если разобраться, попали ребята под раздачу… куда ни кинь – всё клин. Хотя Птиц, несомненно, попал куда круче. И ладно бы один, так ведь подружка его бросать отказалась наотрез. С одной стороны, это обнадёживало – вдвоём легче. С другой же… странно это. Странно и непривычно. Что-то, видно, изменилось в мире, если давно и прочно разочаровавшийся в женщинах Вик за каких-то пару месяцев встретил аж двух, не умеющих или не желающих предавать… Это была седьмая система. По корабельному времени стояла глубокая ночь, и Варфоломей предполагал после прыжка завалиться спать. Сколько можно жрать стимуляторы? То есть он-то, возможно, продолжил бы в том же духе, но бортовой врач прищурилась столь недвусмысленно, что он клятвенно пообещал сестрёнке восемь – не восемь, но шесть часов проспать в обязательном порядке. Пилот «Ската» такой план всячески приветствовал. Они с Варфоломеем вообще понравились друг другу, и успели договориться о том, что после завершения текущей задачи надерутся до полного переосмысления окружающей действительности. Доктор Ставрина философски пожала плечами и пообещала, что, прежде чем отрубится сама, успеет накачать их стабилизаторами. Пока же следовало просто поспать… но Агата вдруг с коротким стоном сжала виски ладонями и почти прошептала: – Здесь! Придремавший в соседнем ложементе Вик мгновенно проснулся, дождался, пока она глотнет из припасенной Анатолем фляги, и коротко выдохнул: – Почему? – Такая безнадёга, Вик… такая чёрная безнадёга… даже если это не Птиц, кому-то в этой системе хреново. Совсем. Ты пса себе представляешь? Посаженного на цепь и там забытого? Ни глотку перегрызть обидчику, ни жрачки раздобыть… только и остаётся, что сдохнуть. Всё насквозь пропитано, я дышать не могу без щитов… Пока она говорила, Анатоль успел убрать флягу, поднять девушку из ложемента, плюхнуться туда и посадить её к себе на колени. Она тут же прильнула к мужчине, и Вик на секунду ощутил укол зависти. Физическое совпадение – редкость невероятная, куда там духовному. Эти двое подходили друг другу, как рука и перчатка. С полминуты Виктор даже позволил себе помечтать о тех временах, когда… но тут же собрался. – Направление? – Туда! Взмах руки Агаты чётко указал – а молодцы они всё-таки – в сторону ближайшей к звезде планеты. – Ладно. Сейчас я своим просигналю, и прогуляемся, поглядим, что к чему. Кто бы это ни был, не бросать же? Платина был с этим целиком и полностью согласен, и оба корабля двинулись к планете. Ни о каком сне речь уже не шла, и Агата со вздохом смешала для всех присутствующих стимулирующие коктейли, не забыв и себя. Если это действительно Игорь Соловьёв, Спутнице-эмпату работёнка найдётся в первые же минуты после встречи, а как долго продлится – можно и не пробовать предсказать. Да и какая разница, кто там? Этому кому-то плохо так, что хочется взвыть волком за компанию. А клятву Гиппократа она воспринимала всерьёз. «Скат» и «Ёж» заходили на освещённую сторону планеты с двух сторон, беря орбиту в классические клещи. Пусто, пусто, пусто… этот сукин сын Детривер что, вообще все средства опознавания и связи обрезал? – «Misty Hedgehog» вызывает «Мираж», – монотонно бубнил Вик. – «Misty Hedgehog» вызывает «Мираж». Птиц, ответь Вику. Птиц, я тебя не вижу, ответь, дай мне вектор. Птиц, я вернулся, как обещал, что ты там, спишь, что ли?! «Misty Hedgehog» вызывает «Мираж». Да Птиц же! – Вот он, – деловито буркнул Платина. – Никаких кодов, вообще ничего, но модель совпадает. Смотри! Вик почти вплотную приблизил лицо к дисплею. Для сомнений места не оставалось: это был именно «Мираж». Холодный. Безмолвный. Неужели… неужели они опоздали?! Надо было слушаться девку, глядишь, успели бы, не тратили время… – …ик? – донесся из динамиков прерываемый помехами голос. – Т…но Ви…? Ты меня не дури, я, если ме… …ть, …ваю нерв…! – Птиц! – заорал Вик, испытывающий нешуточное облегчение. – Заканчивай нервничать, мы на подходе! – Есть контакт, – кивая скорее самой себе, бросила Агата в пространство. – Тональность эмоций начала меняться. Только он тебе ни хрена не верит, учитывай это. – Разберусь! – наёмника уже ничто не могло насторожить или расстроить. А уж тем более – остановить. – Птиц, мы не сможем взять «Мираж» на борт, будем стыковаться! – Стыкуйся, – после долгой, многозначительной паузы произнес тот, кто отзывался на «Птица». Расстояние уменьшилось настолько, что помех уже не было. – Но я этот кораблик ни хрена не знаю, так что пойдёшь один, понял? – Да не вопрос! Не заморачивайся по поводу корабля, это друзья, мои все на «Скате», но тоже рядом. Держись, Птиц, я уже иду!!! И Вик, демонстративно не замечая скептического выражения лица Агаты и ее скрещенных на груди рук, помчался в сторону шлюзовой камеры. Умница-то она, конечно, умница, кто бы спорил, но как общаться с Птицем он и сам сообразит, без посторонних. Дельная мысль, можно сказать – бравая… вот только когда тебе в лоб смотрит некислого калибра дуло пистолета, бравада куда-то девается. Причем с такой скоростью – поросячий визг обзавидуется… – Птиц, ты чего? Я это, я! – Вижу, – процедил заросший неопрятной щетиной субъект, всё так же твердо направляя ствол точно между глаз Вика. – Ну, быстро: что это за «Ёжик в тумане»? Ты кого сюда приволок? – Да чтоб я знал! – развел пустыми руками «дикий гусь». – Мне их док Марат сосватал, сказал – толковые ребята, друзья твоих друзей. И ведь вправду толковые, если бы не они, мы б тебя ещё долго искали. Выключай паранойю, Птиц, хорош дурковать! Зови Джоан и будем когти рвать, пока не засекли! Пистолет чуть опустился, но сути дела это не меняло: какая разница, в лоб тебе выстрелят или в сердце? – Джоан… Джоан спит. – Ну так буди! Ты что, не сказал ей, что помощь рядом, эгоист хренов? – Не так быстро, Вик, – криво усмехнулся человек, который должен был быть Игорем Соловьёвым, но походил на него только внешне. – Джоан в капсуле, так что это дело долгое. Врача бы сюда, да нету же… – Ф-фух, – выдохнул разом приободрившийся Вик. – Тоже мне, проблема. Врач сейчас будет. Я вызову. Ты только с ходу не пали. Полегче, договорились? Доктор! Необходимо ваше присутствие! Появившаяся в переходной камере женщина вызывала смешанные чувства. С одной стороны, всё вполне аутентично: ярко-красные нашивки на комбинезоне (левая сторона груди, прямо над сердцем, и левый же рукав), лямка весьма характерного ранца через плечо… С другой же, Птицу она смутно не понравилась. Слишком уверенный взгляд, слишком бесстрастное лицо… и пистолета словно бы не заметила… – Господин Соловьёв? Заговорила сразу по-русски, интонации абсолютно нейтральные. Вик его не то чтобы опасался, но принимал в расчёт. Эта – нет. – Я доктор Ставрина, Агата Ставрина. Моим командиром является майор Дмитрий Десница. Вам знакомо это имя? Отлично, так я и думала. Моя помощь требуется вам? Точно, русская. Так расставлять слова в предложении может только носитель языка, без вариантов. Если она действительно подчинённая того хмурого парня… а почему, собственно, нет? Прав Вик, выключай паранойю, нет у тебя вариантов… – Не мне. Мой борттехник лежит в медкапсуле, я погрузил её в медикаментозный сон и… – Проводите меня, капитан. Вопреки сказанному, докторша двинулась вперёд совершенно самостоятельно. Стало быть, тип корабля ей знаком. И никакого, вот просто никакого опасения по части глядящего в спину ствола. Долетался, Птиц… уже и бабы тебя не боятся! Коридор… подъем на уровень выше… снова коридор… медблок… – Так, что тут у нас? Угу… угу… ясно. Мои поздравления, капитан: вполне качественная работа. И, увы, долгая: с точки зрения возврата на исходную. Задерживаться здесь нам не с руки. Предлагаю переместить капсулу на борт нашего корабля и валить отсюда к чертям свинячьим. Ваше мнение? Да ни черта её не интересовало его мнение. И чьё бы то ни было вообще – кроме собственного. Но не сдаваться же сразу? – А где сам майор Десница? – Под опекой доктора Марата, – фыркнула женщина, продолжая разглядывать показания датчиков. – Его малость поломали на Триангле… а потом мы там чуть-чуть пошумели… ну так, чисто для проформы. Чтобы жизнь мёдом не казалась. Такие наглецы, капитан, такие прохвосты… что я вам рассказываю, можно подумать, вы не в курсе! Почему-то Птиц вдруг пожалел – мимолетно, а всё-таки! – тех, кто «поломал» командира этой красотки. Уж больно жёстким стал такой приветливый минуту назад тон. Да, пожалуй, эта может и пошуметь. Интересно, кто такие эти «мы»? – Ну что, перемещаем? Платина! – в коммуникатор. – Мухой в медблок, отруби первую капсулу и отгони ее куда-нибудь в угол, мне нужно пространство для работы. …Нет. Нет. Всё в норме. …Нет. Потом, всё потом, выполняй! Явно опытные руки порхали вокруг капсулы, в которой лежала Джоан, переводя агрегат в автономный режим и отключая внешние источники питания. Ни секунды колебания, ни секунды задержки… – Помогайте, господа, – перешла на интер докторша. – Одна я её не вытолкаю. То есть вытолкаю, конечно, но ручки свои, не казённые. И понадобятся для работы. Поехали! И они поехали, сноровисто перемещая капсулу к лифту. Поначалу Птиц всё так же держал палец на спусковом крючке, потом бросил это явно бессмысленное занятие. И руки нужны были обе, и Вик поглядывал с явной насмешкой… ладно, за неимением лучшего будем считать, что всё в порядке. В общем, резкое: – Кончай ночевать, Кондовый, отстыковываемся – и ноги-ноженьки! Вик, сигналь своим: уходим на Ариэль! – не вызвало никакой реакции отторжения. Уже потом, задним числом, Игорь Соловьёв удивился самому себе: вот кто скажет, почему он не связал резкое снижение уровня нормальной в такой ситуации подозрительности с лёгким, ничего не значащим прикосновением к локтю? Птиц не нравился Вику. Категорически не нравился. В целом и в частностях. Не нравилась осанка, не нравилась походка. Щетина не нравилась, как и седина в волосах. Хуже всего был взгляд.