Зрелище потрясло лейтенанта Даркхолла. Во-первых, какое-никакое представление о стоимости изготовления даже одной психоматрицы он имел, а в этом помещении их, навскидку, были сотни, если не тысячи. Во-вторых же, главным экспонатом данной конкретной кунсткамеры являлись вовсе не матрицы, а тело небезызвестного Мануэля Хо. Тело, чьи изначальные параметры изящно дополнялись обожженной по краям дыркой во лбу и почти оторванной выстрелами кистью левой руки. Вживленный в плоть браслет, по логике вещей хранивший в себе все тайны одного из самых страшных людей на Триангле, не годился теперь даже в утиль. К сожалению, осмотр лаборатории был прерван самым неприятным образом. Сумевшие, наконец, добраться до острова и вооружённые целой оравой юристов представители корпорации начали настойчиво выпроваживать полицию и армию. Пришлось уйти. Да и черт бы с ними, пусть сами разбираются. Вот только… Вот только сидя сейчас в участке и глотая мерзкую пародию на виски, лейтенант Эндрю Даркхолл не был доволен собой. Совсем не был. Хорошего, крепкого профессионала раздражало сознание того, что он не может не только предпринять что-либо – даже узнать толком, что произошло. Кого ловить и арестовывать? Или (если дать волю Даркхоллу номер два) кого благодарить? Наиболее любопытной в данный момент представлялась Эндрю реакция Семей. Точнее, ее практически полное отсутствие. Ну разнесли остров Дин; ну убили Мануэля Хо… ерунда, не стоит внимания. Даркхолл попытался связаться с Анатолем Трейси – уж ему-то сегодняшние новости точно пришлись бы по вкусу – и не смог, нарвавшись на автоответчик. Занят, небось, адвокат. Может, делами. А может, по бабам завеялся. Что ж, вдовец может себе позволить, почему нет. Потом наверняка жалеть будет: такие события пропустил… – Энди, – негромко позвал Тревор Хартман. – Энди, очнись. Эй, ты где? – Да здесь я, Трев. Здесь. Просто муторно мне. Ну, вот совершенно не за что зацепиться! – А пойдём-ка, прогуляемся, – предложил детектив. – Пойдём, пойдём. Надо ноги размять. И они вышли под крупные, яркие звезды. Ветер пах остывающим дорожным покрытием, от круглосуточной забегаловки на углу тянуло жареным мясом и подгоревшим луком. Некоторое время Хартман молчал. Потом, когда они дошли до чахлого скверика, целеустремленно направился к расписанной граффити скамейке, уселся и приглашающе похлопал ладонью по металлическим, облезлым и погнутым, трубкам, из которых состояло сиденье. – Присаживайся, Энди. Есть разговор. Даркхолл опустился рядом и требовательно уставился на подчиненного: – Ну? – Для начала скажи мне, чего ты больше хочешь: поймать тех, кто это сделал, или поздравить? Вопрос был не из простых, и лейтенант задумался минуты на две. Потом криво усмехнулся и проворчал: – А чёрт его знает. Я же коп, Трев, мне таких ловить по должности положено… и потом: поймать тех, кто сумел добраться до Хо!.. – То есть прежде всего в тебе говорит профессиональная гордость? Гм… а если бы ты знал – кто, как бы ты поступил? Лейтенант поразмыслил ещё немного и решил не врать хотя бы самому себе. Ну и Тревору заодно. – Шампанское бы послал. Знать бы только, куда и кому… Хартман откинулся на спинку скамьи, раскинул по ней руки – небрежность позы была напускной, Даркхолл видел это совершенно ясно – и вдруг усмехнулся: – Тогда – слушай. Пока ты бегал по корпусу «А», я сумел разговорить одного из этих несчастных полулюдей. Записей, сам знаешь, никаких не осталось, но парень кое-что видел. И рассказал мне – в тех пределах, в каких он вообще способен оперировать собственной памятью и словарным запасом. Так вот. Сразу после обеда (а обед у его смены в час пополудни по местному времени, я выяснил) на остров прибыл катер. На борту находились двое, мужчина и женщина. Парнишка – его зовут Джейк-пять, прикинь – сказал, что дело это обычное, прилетают часто. На эту конкретную площадку. И всегда – двое. И всегда – мужик и баба. Но суть не в этом. Суть в том, что они вошли в корпус «А», а потом вышли из него и направились к катеру. А катера, кстати, мы в зоне обстрела не нашли. Ни в каком виде, даже обломков не было. Там, конечно, то ещё месиво, но катер – не иголка… и даже не швейный автомат. – Джейк заметил время? – перебил подчиненного лейтенант. – Джейк-пять, – въедливо уточнил детектив. – Нет, что ты. У таких, как он, даже часов нет в браслетах. Всё по звонку, как у собачек того русского врача… как его… – Павлов. Дальше. – А дальше я попросил парнишку описать мне этих людей. И вот что интересно: мужика он обрисовал довольно подробно – рост, вес, габариты, бритая башка… а с бабой заминка. Он её очень, очень испугался почему-то. Твердил об огне и цветах, цветах и огне, и что он имел в виду под огнем, я так и не понял. – Хочешь сказать, ты понял, что он имел в виду под цветами? – насмешливо приподнял брови Эндрю. С его точки зрения, Тревор – пока – нёс какую-то чушь. – Да мелькнула у меня одна мыслишка. Я спросил, что за цветы и где они были. Сперва думал, она прилетела с букетом, оказалось – нет. Цветы на теле. Видимо, роспись или татуировка. И вот что любопытно, шеф: я показал ему в планшете изображения разных цветов, и парень без тени сомнения опознал орхидеи. – И что ж в этом такого любопытного? Даркхолл устал за день, изрядно пожарился на солнце, поесть не успел, да и не было у него аппетита, потом выпил на голодный желудок… соображать его голова отказывалась наотрез. Нехорошо, конечно, что Тревор видит его таким, да что уж тут поделаешь… – Где надо прятать лист, Энди? – резко спросил Хартман, и лейтенант мгновенно собрался. – В лесу, Трев. Ты вздумал проверить, учился ли я в школе? Учился, не беспокойся. При чем тут лист? – При заднице Лоры Адамс. У неё там, как ты, наверное, в курсе, ящерица выколота. – Не в курсе, дорогой мой мистер Хартман, – язвительно усмехнулся Даркхолл. – Я женат, если вы вдруг запамятовали, и задница Лоры Адамс мне ни к чему. – А я вот подумал: как бы Лора стала прятать свою ящерицу, возникни такая необходимость? Один вариант – свести наколку, хотя это долго и довольно болезненно. Но есть ведь и второй: разрисоваться ящерицами с ног до головы, и тогда самая первая просто потеряется на общем фоне. Как лист в лесу. Лейтенант поднялся на ноги и прошелся взад-вперёд перед скамейкой, обдумывая услышанное. К чему клонит Хартман, он пока не понял, но предложенная им идея маскировки вполне имела право на существование. – Ну и? – Да ты сядь, Энди. Сядь, не маячь. Я ведь не ради пустого трёпа заговорил о Лоре и её заднице, хотя задница там высший сорт. Просто, когда я впервые увидел мисс Ставрину в отеле, на ней был только короткий халат. И татуировку на левой голени – ветку орхидеи – я разглядел вполне отчетливо. – Тьфу на тебя, Тревор! – взорвался Даркхолл, снова вскакивая со скамьи. – Уж хоть бы покойницу не приплетал! – А ты не горячись, шеф, подумай сперва: прилетают на Дин мужчина и женщина. Мужчина – вот такого роста, – Хартман провел ребром ладони над мочкой уха, – очень мускулистый здоровяк. Женщина – вся в орхидеях. Если убрать из уравнения гибель наших важных свидетелей… а взрыв такси произошёл просто на редкость вовремя и останков, пригодных для качественного опознания, собрать не удалось… то мы имеем весьма стройную картину. Здоровяк и красотка. Очень богаты, заплатить могут много. Косвенно связаны с Семьями, а деньги в сочетании со связями дают порой неплохие результаты. И зуб на Мануэля Хо у обоих хоть куда. Разрушения на Дине почти наверняка часть операции прикрытия, катер-то был и исчез. И Трейси куда-то делся, и Эдварда Молбери дома, похоже, нету… а? Невидимый «Ревель» прогулялся до границ системы, демонстративно – как и несколько дней назад, когда имитировал отлет – открыл гейт и неторопливо вернулся на Манки. Всё это время Отто Лемке был очень занят. И если ни молниеносно вправленный вывих Агаты, ни её же ранение больших проблем не создавали, то с Кондовым пришлось повозиться. Катер был обыкновенной гражданской скорлупкой. Слегка усиленной, да, но почти стандартная обшивка ничего не могла противопоставить плотному огню. Агату и её драгоценную сумочку не зацепило просто чудом, помогло то, что в кресле она лежала, а вот Варфоломей… Три пальца на левой руке были раздроблены, кусок скальпа срезало осколком стекла, две пули угодили в брюшную полость – и это не считая той, которая размозжила нижнее правое ребро и зацепила печень. Да, ничего менять не надо, всё вполне поддается грамотной сборке, но как закатец в таком состоянии ухитрился вывести катер в точку подхвата, было для Лемке загадкой. Впрочем, пребывание доктора Ставриной на момент извлечения из катера в полном сознании тоже выходило из ряда вон. Как и готовность заниматься делами в тот момент, когда спешно решается вопрос о штопке глубокой колотой раны и фиксации вывиха плечевого сустава, сопровождаемого разрывом связок. Нет, с одной стороны, понятно: адреналиновый всплеск и всё такое, но… интересная планета – Закат! Конечно, охватившую Агату депрессию со счетов списывать было нельзя. Несколько произошедших на её глазах убийств, причем одно – совершенное собственноручно, выбили девушку из колеи. Если Отто правильно понял, человека (именно человека) она убила впервые. Да ещё и в упор. Особых переживаний по поводу жертвы не наблюдалось, но сам факт… ничего, эта справится, даже психолог не потребуется, ей бы отоспаться, и всё будет в ажуре. Питу Гринбаттлу тоже досталось, но там неполадки были связаны исключительно с гигантским нервным перенапряжением и почти запредельным повышением внутричерепного давления. Последнюю проблему отчасти решило обильное носовое кровотечение, но работать Питеру некоторое время всё-таки не стоило. Поэтому проверку захваченной на Дине матрицы решили отложить до «Двух бурундуков». Да и подходящего оборудования на корабле не нашлось. В спешке не сообразили как-то… К моменту прибытия в порт Палм Агата уже настолько пришла в себя, что покинула борт «Ревеля» на своих двоих. Платина пребывал в капсуле и должен был оставаться там ещё не менее трех суток, так что данная конкретная высадка обошлась без него. Сопровождали девушку, помимо рвавшегося в родную стихию Гринбаттла, трое: Макс Заславский, Анатоль Трейси и Нед Молбери. Этот человек, кстати, произвел огромное впечатление на Ричарда Райта. Штурманские познания старого вояки (контрабандиста? да и чёрт с ним!) заставляли Дика завистливо хмыкать и являли собой великолепный пример для подражания. Алексу лысый пройдоха тоже, кажется, пришёлся по вкусу, но главным было не это. К удовольствию Райта, мозги его друга встали, пусть и не без скрипа, на положенное им от природы место и доктора Ставрину он теперь воспринимал вполне адекватно. Симпатия осталась, но романтику вымело поганой метлой, и это не могло не радовать. Правда, с мистером Трейси ситуация, похоже, была прямо противоположной, но уж это Ричарда не интересовало ни в малейшей степени. Сам разберется, не маленький. А если даже и маленький – его сложности. В экипаж не входит, проблем не создаёт, а там хоть трава не расти. В «Двух бурундуках» всё уже было готово к возвращению хозяина и его гостей. Нед заходить не стал, сославшись на дела, а остальные проследовали в помещения, скрывающиеся за стойкой бара. Гостиная апартаментов, занимаемых так недавно – и так давно – Агатой и Варфоломеем, представляла собой сейчас сложный лабиринт из нагромождения самой разнообразной аппаратуры. Уютные, рассчитанные на любые объемы сидящего кресла то ли были убраны, то ли просто затерялись в мешанине сложных приборов, кабелей и стоек. Несколько минут спустя, когда все подключения показали штатный режим работы, Пит извлек откуда-то пару легких офисных креслиц. В одно уселся он сам, другое было предложено Агате. Проявлять заботу о Максе и Анатоле программист не счёл нужным, но они не возмущались. Трейси вообще постарался стать невидимым, и это ему удалось. Еще пара минут настройки – и Гринбаттл, не отрывая взгляда от дисплея, требовательно протянул руку в сторону Агаты. Довольно ловко действуя одной правой рукой (левая покамест была зафиксирована по всей длине; не вылежала в капсуле положенное время – сама виновата!), она открыла сумочку и извлекла из нее матрицу. – Только предупреждаю, Пит, он будет ругаться. – Не страшно. Я бы тоже ругался на его месте. Или ты думаешь, мне предстоит узнать что-то новенькое? – Не исключено, – пробормотала Агата. И, судя по удивленно-одобрительному хмыканью программиста, оказалась права. С минуту полюбовавшись на дисплей, Гринбаттл насмешливо бросил: – Командуй! Придется с клавиатуры работать, аппаратура для прямого контакта слишком характерная, спалимся на раз. Потом я тебе программу напишу, будешь через шунт входить, а пока так. В общем, тебе слово. И девушка принялась за дело. – Командир, здесь Агата. Прекрати материться, перед посторонними неудобно. – Агата, говоришь? Да пошла бы ты, Агата… Следующая фраза, длинная и цветистая, сделала бы честь не портовому кабаку даже – его задворкам. – Брек, командир. «Дробь атаке», так, кажется, принято говорить? Я не знаю, как тебе подтвердить, что ты разговариваешь именно с суперкарго «Бистяры»… так, придумала. Тебя на Волге ничто не насторожило в твоем багаже? После того, как ты отогнал меня от окна, но перед тем, как пошел знакомиться с Платиной? – Пистолет лежал не так, – даже на дисплее было видно, что отзывается матрица с явной неохотой. – «Лучше быть в Империи капралом», как же, помню… да, командир?