– Да, не свезло тебе, – согласился я. – А если бы ты был старше, все бы думали, что я твоя дочь. Это тебе не повезло! – Вопрос спорный, но допустим, – усмехнулся я. – Так что выбора нет, ты мой старший брат, – решила Наська. Мы, не сговариваясь, стукнулись кулаками в знак согласия. Вышло красиво, но безрассудно. Я потряс руку. – Ушибла? – смутилась Наська. – Есть немного. Откуда в твоих макаронинах столько силы? – Мышцы особенные… как у той. – Наська нахмурилась и призналась: – Правильно мы ушли. Не хочу смотреть. – Я тоже, сестренка, – согласился я, за что заслужил ослепительную улыбку. – Пусть такими вещами занимаются специально обученные люди. – А вот если что сломать или кого побить – это мы! – Наська с грозным рычанием понеслась вперед, размахивая руками и начисто выходя из образа хорошей девочки. Я улыбнулся. Наверное, со стороны мы и впрямь выглядим братом и сестрой. Интересно, а у Прежних есть родственные отношения? Иван притворялся собственным внуком. Это значит, они стареют как люди, но умеют омолаживаться? Обязательно им стареть, или это маскировка, для окружающих? А был кто-то в промежутке? Жена, наверное, была. Дети у них с прежним Иваном были? А настоящие внуки? Чье место он занял, омолодившись? Пустое, наверное, что ему документы… Чувства, подлинные, человеческие, он испытывает? Или в целом равнодушен, как Высший, лишь маскируется? Не знаю. Но даже похожий на гигантского муравья Инсек или киборг Продавец казались мне куда более человечными, чем такой обычный с виду Прежний. Мы уже почти дошагали до высотки на Котельнической и устья Яузы. В этом старом небоскребе жил один мой одноклассник, говорил, что ему дом не нравится, а родители считают его крутым и «с историей». Не знаю, как там внутри насчет истории, а снаружи дом выглядит внушительно. Сегодня, в солнечный и теплый день, Москва была красивой и даже праздничной. Хотя что отмечать-то – День дурака? По Москве-реке проплывали прогулочные теплоходы, на палубе одного что-то праздновали, доносились радостные голоса, люди в яркой одежде прогуливались с бокалами, махали руками прохожим. Я помахал в ответ с привычной с детства готовностью. Вы уезжаете, мы остаемся, уедем мы – вы помашете нам вслед. Это жизнь, вся жизнь – лишь встречи и расставания… Наська запрыгнула на низенький гранитный парапет, стала махать теплоходу обеими руками, потом выделывать какие-то балетные па и заслужила свою минуту славы. Некоторые, впрочем, кричали что-то неодобрительное – то ли в ее адрес, то ли, скорее, в мой. Я не реагировал. Наська не свалится, если сама не захочет, это уж точно. Так что я стоял и терпеливо ждал, пока куколка угомонится. Наконец Наська раскланялась, спрыгнула, взяла меня за руку и деловито потащила вперед. – Концерт окончен? – спросил я. – Ага, – ответила Наська, и я насторожился. Голос у нее был слишком серьезный. – Значит, так. Сзади идут двое, парень и девушка. Впереди тоже двое, парень и еще один парень. От моста так идут. – Тут все идут, – пробормотал я, борясь с желанием обернуться. Перед нами, метрах в двадцати, и впрямь топали двое ребят моего возраста. – Они останавливаются вместе с нами, – пояснила Наська. – Парень с девушкой начинают целоваться, а те двое на реку смотрят. – Иван приставил наблюдателей? – предположил я. – Может, да, а может, нет, – ответила Наська. – Давай свернем? Я подумал секунду. – Лучше идем дальше. Скоро Зарядье, там всегда много людей. И вообще, чем ближе к Кремлю, тем безопаснее. – Ну да… – с сомнением сказала Наська. – Хорошо. Теперь я шел, не отрывая взгляда от парней впереди. Те приближались к Большому Устьинскому мосту, нависающему над набережной. Интересно, что они станут делать, если мы остановимся? Место не то, чтобы глазеть на реку, сыро и неуютно, над тротуаром металлические фермы… Целоваться, конечно, там можно. Поставить, что ли, наблюдателей в неудобное положение? Хотя кто их знает, вдруг они порадуются остановке… Но парни остановились сами, пройдя под мостом половину расстояния. Один похлопал себя по карманам, как-то очень картинно, достал пачку сигарет. Что-то спросил у второго, тот покачал головой. Парень с сигаретами закрутил во все стороны головой, тоже несколько наигранно. На вид – парень как парень, в джинсах и футболке, мускулистый, черные волосы коротко стрижены, загорелый, в солярий ходит, наверное. Из богатеньких. Второй бледный, волосы каштановые, тоже короткая стрижка, одет как-то официально – в пиджаке, с галстуком. Клерк, офисный работник? Вышел на обед? Но у него не должно быть свободного времени на прогулку. И если каждый парень по отдельности выглядел нормально, то вместе они как-то… не гармонировали. Да и кто из молодежи сейчас курит табак? Такие вот ухоженные, на хороших постах, если и станут курить, то траву. Кажется, Наська была права. Парень с сигаретами медленно двинулся нам навстречу. А вот это совсем плохо! Наблюдатели не должны приближаться к объекту слежки. А этот, судя по всему, собирался попросить огонька. – Не курю, – громко сказал я, когда между нами оставалось еще метров пять. И замедлил шаг. Мы как раз вступали под мост. Нормальной реакцией для парня было бы пожать плечами, улыбнуться, вернуться к товарищу. Но он продолжал идти, медленно разводя руки. – Твои позади, – сказала Наська негромко. И ее ладонь выскользнула из моей. Нет, это была не та скорость, что у меня во время Призыва. И, наверное, даже не такая, как у Дарины в бою. Но люди так быстро двигаться не умеют. Маленькая фигурка мгновенно оказалась у подошедшего курильщика. Я едва успел заметить серию ударов. Наська била абсолютно безжалостно: в пах, в живот, в сердце, в горло, потом отпрыгнула – и метнулась к парню в костюме. А тот уже доставал из-под полы пиджака пистолет! Вопреки кричащим «помоги ей!» инстинктам, я развернулся, запустил руку под рубашку, выдернул свой макаров из кобуры. Вовремя. Парочка за нашей спиной не собиралась стоять и целоваться. Девушка бежала впереди, прижимая локти к бокам и как-то собравшись при этом. Только длинные волосы развевались от бега. Очень быстрая и неудобная цель… Увидев у меня пистолет, девушка резко вильнула, уходя с линии огня. Парень бежал следом, в руках у него была спортивная сумка, и он то ли что-то с ней делал, то ли что-то из нее доставал. Если вы думаете, что я колебался, стрелять ли в женщину, то вы считаете меня лучше, чем я есть. Я сразу же начал стрелять. Первые две пули прошли мимо, она двигалась слишком быстро. Как Измененные. Третий выстрел я сделал с упреждением – и пуля ударила девушку в грудь. Она была в темном джинсовом комбинезоне, тоже не самая подходящая одежда для теплого солнечного дня, зато куда удобнее для боя, чем платье. Пятно крови под правой грудью расплылось почти незаметно, но вот удар ее остановил, почти сбил с ног. Девушка взмахнула руками, восстанавливая равновесие, – и я всадил ей в живот еще две пули. Она плюхнулась на попу, стала отползать, быстро перебирая руками, – вывернувшимися совершенно неестественным образом. Слуги! Я держал ее под прицелом, но не стрелял. Мне очень не хотелось тратить следующие три патрона. Парень наконец-то отбросил сумку. В руках у него осталось что-то здоровенное, странное, похожее на короткий гранатомет с широченным стволом. Вот тут я сомневаться перестал. Очень уж мне не понравилась эта штуковина. Я рухнул на одно колено, перехватил кисть правой руки левой ладонью – и всадил шестую пулю прямо в лицо парню, чуть ниже правого глаза. В общем-то тут точность не требовалась, но я попал идеально. Мне показалось, что я даже вижу в рваной ране, среди крови и белых осколков кости, багровое свечение особой пули. От точки вхождения пошла серая волна. Лицо парня превращалось в камень и рассыпалось песком. Оружие выпало, гулко стукнув о тротуарную плитку, голова развалилась вся, а тело, словно у обезглавленной курицы, дергающимися шагами попыталось идти вперед. Но волна превращения уже опускалась вниз, крошились плечи, с отвратительным шмяканьем упали руки – еще человеческие, но уже каменеющие. Проезжающая мимо машина взревела двигателем, водитель дал по газам, стремясь убраться подальше. Не осуждаю. Раненая девушка посмотрела на своего спутника, потом на меня. В глазах у нее стоял страх. Извернувшись уже знакомым мне нечеловеческим движением, она в два прыжка достигла парапета и перемахнула через него в Москву-реку. Я бы на ее месте подумал хорошенько, городская водичка может добить и надежнее, чем инопланетные технологии. Оставив мертвого Слугу каменеть и рассыпаться в песок, я повернулся к Наське и ее противникам.