Я безо всякой радости приблизилась к целительнице, она вытянула вперед руки и пошевелила пальцами. – Видели знаменитый портрет Зигмунда Фрейда? – спросила она. – Вы после Рамзеса и Чингисхана занимались великим психологом? – развеселился Дима и тут же добавил: – Шутка! Решил схохмить, но никто не оценил. Помреж по зрителям быстро сказал: – Ха-ха-ха. Несколько человек в зале заливисто захохотали. – Нет, с Фрейдом я никогда не работала, – серьезно произнесла Мефодий, – сейчас веду речь о его портрете. Извините, не помню фамилию художника. Если бросить на рисунок беглый взгляд, то увидите просто лицо мужчины в черно-белом цвете. Но, приглядевшись, вы поймете: лицо психолога – это тело обнаженной женщины. – Был такой итальянец, Арчимбольдо Джузеппе, жил в конце шестнадцатого века, – подхватил Дмитрий, – рисовал портреты из овощей и фруктов. Зубы – початок кукурузы, щеки – помидоры, лоб – ветка бананов. – В первую секунду глаз видит изображение, затем понимает, из чего оно состоит, иногда надо повертеть картину, обозреть ее вверх ногами, – подхватила Мефодий. – Но, если поменять глаза с ушами, вы станете сверхчеловеком! В скопище точек и кругов увидите прекрасную даму. Даша! Стойте спокойно, закройте веки. Целительница быстро встала за мою спину, я ощутила, как на глаза надавливают ее пальцы. Они действовали слишком грубо, и я возмутилась: – Осторожно. – Синие круги заплясали? – осведомилась Мефодий. – Да! – соврала я. – Значит, еще надо, – объявила целительница. – Ой, ой! – закричала я. – Больно! И не дергайте меня за ухо! – Как же органы местами поменять? – парировала шарлатанка. – Через шесть часов занятий происходит ротация ухо-глаз. – Не хочу, – зашептала я в микрофон. – Тата, Ксю, спасите. – Спасибо, – закричали с потолка. – Снято. – Уже? – разочаровалась Мефодий. – Я думала, до вечера камеры оставят, покажут процесс глазоушной трансформации. Ко мне вернулось зрение, я впервые увидела баннер, заново повешенный рабочими над зрителями, и закричала: – Ксю! Ты смотрела на рекламу? – Ее переписали, не волнуйся, – успокоила меня режиссер. – Ты читала новый текст? – простонала я. – Антон Юрьев, дипломированный врач-ушнюк, выпишет вам глазастый аппарат, – продекламировала Ксения. Я, не дожидаясь, когда ко мне подойдет Стас, сама отодрала от головы скотч и вытащила изрыгающее ругательства «ухо». Ксюша воспитанная девушка, но любому воспитанию есть предел. Сейчас у бедной Ксю отказали тормоза. Глава 25 Не успела я смыть боевой раскрас, как в гримерку влетела Тата и ткнула в пульт, который лежал на столике. Тихо бубнивший в углу телевизор сменил картинку. – Эй, ты переключилась на другой канал, – предостерегла я. – Великий и сладкий приказал, чтобы его рабы смотрели только передачи хозяина. Тата кивнула на экран: – Узнаешь? – Алена Орлова, – ахнула я, – это что за программа? – Канал «Сто М», новости мегаполиса, – ответила режиссер и прибавила звук. – Господин Аксель Штрих сегодня объявил имя человека, который возглавит основанный им центр помощи людям, страдающим онкологическими заболеваниями, – затараторили за кадром. – Пост получила Алена Орлова, психотерапевт, которая разработала уникальную, помогающую абсолютно всем методику лечения рака. Госпожа Орлова бесплатно лечила своих пациентов, но на посту главврача ей положена немалая зарплата, размер которой является коммерческой тайной. Говорят, господин Штрих никак не мог найти нужного человека, кандидатура Орловой ни разу не всплывала на многочисленных совещаниях. Решение миллиардер принял сегодня ночью, после трехчасового вечернего общения с Аленой, которую Акселю представил его друг, известный актер Владлен Рамин. Благодаря протекции киноартиста Орлова теперь станет значимой фигурой, она получит не только солидный оклад, но и высокое положение в обществе. А на улице тем временем скопилось огромное число народа, все хотят получить помощь от Орловой. Нашему корреспонденту удалось узнать, что один из кабельных каналов готовит передачу, посвященную Алене. Орлова не только успешно справляется с онкологией, она вывела из комы жену своего брата. Вера провела в вегетативном состоянии пять лет... Тата треснула ладонью по пульту. По экрану запрыгало изображение бурундуков, и раздался визгливый речитатив: – Кто умнее всех на свете, это Пуффин, знайте дети, он молоко пьет и до ста лет проживет. – Алена получила пост руководителя огромного центра? – с сомнением спросила я. – Аксель Штрих настолько доверяет Владлену? – Ну и дела! – подпрыгнула Тата. – Ксю новости в ноутбуке смотрела и мне звякнула. Прости, я без стука к тебе вломилась, шла мимо по коридору, вспомнила, что в гримерке телик есть. Вот как карьеру делают! Алена стартовала с места ракетой. Надо рассказать великому и ужасному! Тата умчалась прочь, а у меня в сумке занервничал сотовый. На экране был номер Семена. – Риелторская контора «Бивин» никогда не проводила лотерей, – с места в карьер заявил Собачкин. – Квартир не раздавала. – Что-то они напутали, – возразила я, – прошло много лет, вероятно, старые сотрудники успели уволиться, новенькие не в курсе, что происходило на заре бизнеса. – Нет, – возразил Сеня. – У них там строжайший учет, я беседовал с Натэллой Саркисян, она бессменный секретарь хозяина Павла Колобкова. Сам Павел уехал отдыхать, а помощница на месте. – Может, мы перепутали название фирмы? – расстроилась я. – Надо уточнить у Натальи Петровны. Вероятно, не «Бивин», а какой-нибудь «Пивин». – Не! «Бивин», – повторил Семен. – Почему ты постоянно споришь? – поморщилась я. – Неужели мое предположение насчет неверного названия неразумно? Собачкин откашлялся. – Вера Орлова не участвовала в лотерее, она в девяностых годах приобрела с помощью фирмы «Бивин» квартиру. Мне показалось, что я ослышалась. – Купила? За деньги? – Ну не за банановые шкурки, – прозвучал на заднем фоне голос Кузи. – Отличный вопрос от умной бабы! – Это ошибка! – отрезала я. – Говори адрес офиса, я сейчас смотаюсь к Саркисян и не уеду, пока не дороюсь до правды. Судя по красивому зданию, дела у «Бивина» шли превосходно. Натэлла оказалась дамой моих лет, с головы до пят упакованной в вещи с известными логотипами. – Я уже говорила вашему коллеге, мы никогда не проводили лотерей, – сердито произнесла она. – Это не наш стиль. – Вера Орлова рассказывала о своей неимоверной удаче и свекрови, и мужу, и его сестре, – не успокаивалась я. – Семья едва не поругалась из-за квартиры, все хотели ее получить для себя, но Вера продала жилье и вложила средства в создание бизнеса. Натэлла сняла очки и положила их на стол. – Дорогая, вы демонстрируете редкостную, детскую наивность. «Вера Орлова рассказывала!» Мало ли что она выдумала! – Она купила квартиру? – спросила я. – Правильно, – подтвердила Саркисян, – совершила сделку. Заполучила метры и через год с нашей помощью продала их. Я перестала понимать происходящее. – Через год? Саркисян кивнула: – Что странного вы в этом находите? – Все! – выпалила я. – Начнем с того, что у Орловой не имелось средств. В девяностые годы население России было сплошь нищим, Вера бегала по частным урокам, а ее муж, инженер, чинил в своем гараже чужие машины. Супруги не могли приобрести жилье. Натэлла встала, открыла большой железный шкаф и начала рыться на полках, приговаривая: – Ну не все в девяностые умирали с голоду, кое-кто стремительно вынырнул из безденежья. И некоторые женщины не сообщают родным правду. Получают от любовника жилплощадь, а мужу или матери поют песни про лотерею.