– Боишься? Я тут же изобразила непонимание: – Чего? – Почему ты не идешь к выходу? – засмеялся Собачкин. – Задумалась, – соврала я. – Сделай доброе дело, распечатай мне изображение картин Ники Моргуновой, хочу еще раз изучить их на досуге. – Ерунда вопрос, – кивнул Собачкин, сунул мне пуховичок и ушел. Я сделала пару судорожных вдохов-выдохов и бочком, держась за стену, двинулась ко входной двери. Сейчас, когда я осталась одна, могу смело сказать: Кузя, конечно, странная личность. Но Семен с его холлом тоже с левой резьбой! Теперь обратимся ко мне, которая, покрывшись холодным потом, еле-еле бредет к выходу. Я отлично знаю, что под ногами не яма со ступенями, упав на которые можно сломать шею, а твердая, крепкая поверхность. Но, несмотря на это, я трясусь, словно бурундук, съевший ядовитый гриб. Похоже, я тоже из армии шизанутых. Мы тут все с приветом, и раз уж судьба временно свела нас вместе, нужно попытаться достичь взаимопонимания. На утреннюю съемку я, как обычно, приехала заранее и нашла Ксюшу в состоянии растерянности. Она держала в руке лист бумаги. Увидав меня, обрадовалась: – Дашута, прочитай расписание съемок на конец февраля и скажи, что в нем не так! Я быстро пробежала глазами текст. – Хочешь проверить мою сообразительность? «Тридцатого февраля запись программы про кулинара-целителя». Смешно. – Великий и ужасный тоже странно отреагировал, – вздохнула Ксю, – погладил меня по голове. Я сначала решила, что он пончики свои любимые откушал, а салфетки не нашел, вот и решил так вытереть лапы, но он неожиданно произнес: «Ксения, тебе надо отдохнуть». Представляешь? Я всю ночь не спала! Сначала я испугалась, что совсем на ведьму похожа стала, великий и ужасный сотрудникам отпуска не предлагает, свободные дни у него надо отвоевывать с боем. Затем мне в голову пришла мысль: вдруг шеф решил канал своей домработнице подарить и нас всех вон погонят? – Твоей красоте позавидует любая женщина, – утешила я Ксю, – и, полагаю, отвратительный и омерзительный все же не отдаст канал в руки малообразованной горничной. Дело в заявке на тридцатое февраля. – Ну и что с ней? – подбоченилась Ксю. – Героя хозяин сам утверждал. – Посмотри на дату, – посоветовала я. – Тридцатое февраля, – повторила Ксюша, – хороший день. – Ты всерьез? – засмеялась я. – Про тридцатое? – Ну да, – пожала плечами Ксю. – Великому и ужасному не понравилось число, – вздохнула я. – А-а-а! – протянула Ксю. – А-а-а! – Поняла? – улыбнулась я. – Сладкий и липкий решил, что девушке, которая запуталась в календаре, необходимо погреть косточки на пляже. Даже мерзкий и злобный способен иногда на сострадание. Ксюша кивнула, пошла к двери, открыла ее и обернулась. – Все равно не понимаю. Чем ему этот день не угодил? Может, Раиса увлеклась астрологией? Шепчет барину в уши про тридцатое февраля всякие глупости? Ну вроде «падающая Луна в Стрельце превратит все начинания этих суток в пыль». Я на секунду растерялась, Ксю убежала, вместо нее в комнате появились Стас и Таня. Звукооператор начал распутывать провода, гример принялась трясти флакон с тональным кремом. – Чего такая кислая? – спросил парень. – Не выспалась? – Ксю запланировала съемку на тридцатое февраля, – хихикнула я. – Да что ты говоришь! – всплеснула руками Таня, чуть не уронив косметику. – Смешно, да? – спросила я. – Ничего смешного! – расстроилась Татьяна. – Я думала, нам хоть в конце месяца выходной дадут! Тридцатого февраля планировала с подругами устроить спа-день, массаж, обертывания, пилинг, полнейший расслабон. – Тридцатого февраля? – уточнила я. – Именно, – надулась гримерша, – мы еще в конце января записались в салон! Я повернулась к Стасу. – Что скажешь по поводу даты? Звукооператор начал прилаживать к воротнику моей блузки микрофон. – Я к стоматологу собрался, но раз нашелся повод не пойти, не зарыдаю. – Ведущие, на площадку, – заорали из коридора, – Дима, Даша, начинаем. Я поспешила на зов в состоянии глубочайшего удивления. Неужели я одна знаю про количество дней в феврале? Может, и вам надо напомнить, что их всего двадцать восемь? Раз в четыре года, правда, случается двадцать девять, но тридцать не бывает никогда. Глава 24 Не успела я сесть в кресло, как увидела большую растяжку. Кто-то оплатил рекламу в эфире. Текст показался мне странным, но, памятуя о ситуации с тридцатым февраля, я решила не смеяться в голос, а осторожно спросила в микрофон: – Ксю, что у нас висит над зрителями? – Баннер, – ответило «ухо» голосом Таты. – Сейчас будет сюжет про народного целителя Мефодия, он лечит уши. Реклама рассчитана на одну съемку. А что? – Текст читала? – поинтересовалась я. – Нет, им отдел рекламы занимался, – легкомысленно отозвалась Тата. – Ну так послушай, озвучу его тебе, хотя, наверное, сама видишь, какая красота, – старательно сдерживая смех, сказала я. – И чего там? – зажурчала Тата. – Тэкс... «Антон Юрьев, врач-окулист высшей категории, подберет вам слуховой аппарат». Вау! – Где глаза и где уши? – вопросила я. – Как насчет стоматолога, к которому следует обращаться в случае бесплодия или насморка? Зубы в носу! Шикарное название для очередной программы. – Кто отвечает за растяжку? – закричала по громкой связи Ксюша. Одна из женщин, стоявших позади камер, подняла руку. – Я, Ольга Меленкова. Все оплачено, с руководством канала согласовано, никаких проблем. – Кроме одной, – заржал Стас, – окулист не лечит уши! Меленкова сердито посмотрела на парня. – Каждому следует заниматься своим делом. Ты заведуешь звуком, не лезь в чужую епархию. – Простите, ваше высочество, но окулист только глазами занимается, – смиренно сообщил Стас. – Да ну? – фыркнула Меленкова. – Уши-горло-нос-глаза соединены в черепе, их один доктор лечит. – Ого! – ожил Дима. – Интересно! До сих пор я наивно полагал, что отоларинголог и окулист – разные специальности. – Ушнюк не глазнюк, – подвел итог Стас. – Снимите баннер, – приказала Ксю. Меленкова затопала ногами. – Вы с ума сошли? За него заплачено! Клиент в суд подаст! Я заерзала в кресле. Справедливое замечание про безумие: сегодня вся съемочная группа в легком неадеквате. – Живо исправьте текст! – велела Ксюша. – За десять минут! Все сидят смирно! Ждем-с. – Переписать глазнюка на ушнюка! – подхватил Стас. Дима откинулся на спинку кресла: – Фу! Еще работать не начали, а я уже устал. – Наверное, день такой, – вздохнула я. – Ксю запланировала съемку на тридцатое. Дима поднял брови.