– Гадость! – закричали над ухом. – Гадость! Я села, открыла глаза, увидела мужчину с меховой шапкой в руке, перепугалась почти до обморока и крикнула: – Стой! Стрелять буду, здание заминировано! Я нажала на тревожную кнопку, сейчас сюда ОМОН ворвется. – Очнись! Это я, – не испугался незваный гость. Мой взгляд сфокусировался. – Собачкин! Милый! Дорогой! Ты здесь! Солнышко! – Я же обещал, – ответил Семен, – чего на полу валяешься? Где твоя хваленая большая собака? – Вот, прямо перед тобой, неужели не заметил? – удивилась я. – Лежит, задрав лапы! Собачкин сел на корточки, прижимая одной рукой к груди шапку. Другой потрогал Афину. – Она живая? Я решил, что это игрушка или шкура из синтетики, такие в мебельных магазинах продают. – Идиот! – сказал Гектор. Собачкин бросил ушанку у морды Фины и в изумлении завертел головой. – Кто тут? Я кивнула в сторону ворона, который устроил себе наблюдательный пункт на плите. – Знакомься, это Гектор. Он иногда несет чушь. – Афина дура, – возмутилась птица, – Даша дура, Гектор супер! Кошка гадость! Идиот пришел! – Он у тебя, похоже, очень любит окружающих, – усмехнулся Собачкин, – нашел для каждого добрые слова, главное, себя не забыл похвалить. Замолчи, мешок с перьями. – Хам! – коротко заявил Гектор и перебрался на кухонный шкафчик. Семен потряс Афину, но та лишь громче захрапела. – У твоей шавки летаргия? Чем от нее воняет? – Понятия не имею, – честно ответила я, – но запах знакомый. Собачкин пару раз дернул носом, встал, заглянул в раковину, потом взял со столика небольшую бумажку, повертел ею перед лицом, зачем-то засунул руку в мойку и засмеялся. – Напилась до бессознанки. Большинство людей, услышав несправедливое замечание в свой адрес, обидятся, а я почему-то в такой ситуации принимаюсь оправдываться. Вот и сейчас завела: – Я не употребляю алкоголь, у меня на спиртное неправильная реакция, алкоголь не опускается в желудок, а мигом поднимается в мозг! – Я говорю о собаке! – уточнил Семен. – Твоя шавка назюзюкалась, потому и валяется ветошью. – Не говори ерунды! – возмутилась я. – Фина не алкоголичка! Она интеллигентная, приветливая псина, простодушная и... – Дура! – бесцеремонно перебил меня Гектор. – Кошка гадость! Выбросить! Съесть! Я решила не обращать внимания на вопли ворона. У любого человека бывают дни, когда его все раздражает. Птицы не исключение. Вероятно, Гектор сегодня встал с левой ноги, простите, крыла, вот и вредничает. В конце концов, он мужчина, значит, не очень умеет управлять своими эмоциями. – Где бы Афине взять вино? – продолжала я. – Собака не может открыть специальный шкаф с бутылками, у него непростой замок, подчас мне не сразу удается победить этот механизм. Семен ткнул пальцем в раковину. – Самогон! – Что? Где? – не поняла я. Собачкин с самым серьезным видом продолжил: – Обрати внимание на распотрошенное яблоко. На дне мойки осталось небольшое количество нерастворенного сахара, а на столике бумажка от палочки дрожжей. Все составляющие самодельной водки налицо. Я попятилась к окну и от изумления задала глупый вопрос: – А зачем там деревяшки? Семен взял одну щепку, понюхал ее, потом бросил назад. – Обломок темно-коричневого цвета. Небось коньяк мастерила. Я с трудом справилась с удивлением. – Думаешь, Афина заткнула пробкой раковину, принесла из кладовки дрожжи, развернула их, бросила в воду, нагрызла туда яблоко, щепок, насыпала сахару и, подождав пару часов, нахлебалась браги? – Есть другое предположение? – воскликнул Семен. – Дура, – выругался Гектор. Я не одобряю грубости, но сейчас согласилась с вороном: – Фина хорошая, но малосообразительная. Ей ни за какие пряники не приготовить самогон. – Тем не менее слонолошадь спит, – возразил Собачкин, – и от нее за метр разит перебродившими дрожжами. – Точно, – пробормотала я, – я понять не могла, чем таким знакомым пованивает от Афины. Но где она взяла рецепт кальвадоса[11]? – В кулинарной книге, – не замедлил с ответом Семен. Ко мне вернулось логическое мышление. – Чушь! Я готова поверить лишь в то, что Фина сгоняла в чулан, сперла дрожжи и по дури съела их. Семен почесал нос. – А яблоки, сахар и щепки? – Они просто упали в раковину, – сказала я, – свалились в воду! Утром я пребываю в невменяемом состоянии, не люблю вставать ни свет ни заря, могу совершать спросонья идиотские поступки. Вчера, например, решила приготовить себе на завтрак бутерброды с сыром, аккуратно нарезала эдам, затем схватила батон и... начала его мыть под струей холодной воды. – Прикольно, – хмыкнул Собачкин. – Сегодня заткнула раковину и забыла, – частила я, – в нее упали фрукты, хлебные корки, рафинад... Сеня начал насвистывать бравурный мотив. – Не вижу тут деревьев с сахарным песком, и яблонь тоже. Откуда они свалились? – Кошка гадость! – талдычил Гектор. – Успокойся, у нас нет котов, – остановила я ворона. – Кошка дрянь, – не замолкала птица. В ту же секунду моей ноги коснулось что-то мягкое. Я опустила глаза, увидела молодую трехцветную кошечку месяцев шести от роду и ахнула. – Ой! Откуда ты взялась? Семен оторвался от созерцания потолка. – Это и есть твой страшный бандит, я обнаружил ее в гостиной, она по диванам скакала. Чего ты так изумилась? Не видела, как я ее в руках держал? – Я думала, это шапка, – ответила я, – на улице холодно, время ушанок. – Я похож на идиота, который натянет на башку разноцветный треух из меха дворовой Мурки? – неожиданно обиделся Собачкин. – Откуда взялась киса? – недоумевала я. – Из сада, – резонно ответил парень, – у тебя во входной двери есть отверстие для собак. – Оно закрыто, – сказала я, – на щеколдочку. – Нет, – возразил Семен, – когда я вошел в дом, обратил внимание, что крохотная створка туда-сюда двигается. И вообще, ты парадную дверь запираешь?