Едва чернила просохли, я закрыл книжку, потом еще раз – последний на сегодня! – раскрыл на двенадцатой странице, убедился, что запись никуда не пропала, захлопнул снова и обвязал кожаным ремешком. 13 В тот же вечер ко мне в мастерскую постучали. Вот те на! Неужто молодая женщина с букетом явилась раньше времени? Нет. Открыв дверь, я увидел сильно встревоженного Эмиля, и это сразу вернуло меня на землю. – Проходите, проходите быстрее! – сказал я, сопроводив приглашение жестом. И тщательно запер за трактирщиком дверь. А он сказал: – Как ты просил, я подслушал, о чем говорят те трое, что завалились ко мне вчера вечером, и… – И о чем же они говорили? – Они ищут какую-то книгу. Они намерены нынешней ночью проникнуть в квартал графа де Порселе и забрать эту книгу. – С чего они так уверены, что найдут ее именно здесь? – Они приставили нож к горлу рыбника, и тот признался, что видел именно такую в поясном кармане молодого сапожника. Я беспокоюсь за тебя, малыш! Они придут сюда. – Не беспокойтесь, Эмиль. Наш бастион прекрасно охраняется, бородачам придется обезоружить нескольких стражников, если захотят добраться до моей мастерской. – И все-таки будь предельно осторожен! Когда Эмиль со мной распрощался, я пошел к Франсуа, который, как и накануне, нес караул у западных ворот, охраняя квартал от мятежников (вдруг сделают попытку прорваться!), и объяснил ему, что ночью через один из входов в бастион собираются проникнуть три грабителя. Он принял информацию к сведению и пообещал еще до наступления ночи удвоить охрану у каждых ворот. Прежде чем лечь в постель, я обмотал ручку двери цепочкой – той, что когда-то служила для упряжи, – и прочно закрепил концы цепочки на притолоке. Затем взял свой сапожный нож и наточил его так остро, как только позволил оселок, отрезал несколько кусков кожи и стал лихорадочно их сшивать. Если этим разбойникам, несмотря ни на что, удастся ко мне пробраться, я буду готов к встрече. Уже, впрочем, зная, что силой бандитов не одолеть. Но хитростью-то… 14 Заснуть мне так и не удалось. Мозг пребывал возбужденным, все органы чувств были заняты лишь одним: старались уловить за дверью, на улице, звук шагов или хотя бы шорох, малейшее движение ветра, шуршание одежды… любой, даже самый тихий звук мог говорить о присутствии врага. На рассвете наконец послышались шаги – и затихли перед моей мастерской. Я, стараясь не шуметь, вылез из-под перины, на цыпочках дошел до двери и быстро глянул, кто это там. Там не оказалось никого. Я закрыл дверь, закрепил цепочку и вернулся в постель. Рано утром снова приоткрыл дверь мастерской. К величайшему моему изумлению, на улице меня ждала молодая женщина. С букетом цветов в руке. Я снял цепочку и распахнул дверь. Девушка оказалась отнюдь не красавицей, и уж лучше бы она не улыбалась, потому что ее почти беззубый рот напоминал стены древнего замка с бойницами… Да к тому же по лицу было заметно, что она страшно чего-то или кого-то боится и безуспешно пытается свой страх подавить. Но нет, я не успел ни толком рассмотреть свою «гостью», ни понять, что же тут замышляется. Слева от нее вдруг появился незнакомый мужчина, который с силой барышню оттолкнул – да так, что она влетела в стену дома напротив, и сразу же с двух сторон выросли еще двое мужчин, запихали меня внутрь мастерской, а третий тоже зашел и запер за собой дверь. То есть «молодая женщина с букетом» оказалась всего-навсего приманкой, это же из-за нее я потерял бдительность и выглянул наружу. Внезапно положение мое стало чрезвычайно трудным: один из разбойников швырнул меня на стол, уперся локтем в грудь, чтобы я не мог даже пошевелиться, и приставил мне нож к горлу. Несмотря на неожиданность вторжения троицы, я узнал трех бородачей, ибо они в точности соответствовали тому, что рассказывал о новых постояльцах трактира Эмиль, а до него – рыбник. Последний, кстати, точнее некуда описал и исходившее от охотников за книгой «благоухание». Тот, что стоял дальше других, явно главарь шайки, заговорил первым: – Мы ищем предмет, который по недоразумению попал к вам. Отдайте – и мы тут же уберемся. – О чем идет речь? – Ах, господин сапожник решил сплутовать… О книге, о чем же еще! Вам уже все известно – и о нашем приезде в Арль, и о том, что мы ищем манускрипт. Сейчас мы обшарим ваш дом от погреба до чердака, и переживете вы наш визит лишь в одном случае: если найдем то, что нам нужно. Так что лучше нам помочь. – Вы даже не дали мне одеться! – попытался я выиграть время. – Видите же, я еще в ночной сорочке… Дайте сюда рубашку, брэ[6] и шоссы – все это лежит на стуле, прямо за вами. – Похоже, вы не осознаете тяжести своего положения. Но ладно, если такова ваша последняя воля, умирайте одетым. Он подошел к стулу, схватил мою рубашку, да так резко, что книжка упала на пол. Стоило бандиту увидеть то, что искал, он вытаращил глаза – даже не знающий, что перед ним один из охотников за книгой, понял бы, до чего этот тип жаждет добычи. Но нагнулся он медленно, поднял манускрипт осторожнее некуда и долго вертел в руках, не решаясь развязать ремешок. Очевидно, главарю шайки был хорошо известен способ использования книги. – Господа, здесь наша работа закончена. Возвращаемся в трактир. Бородач, почти уже раздавивший мою грудную клетку, оставил меня в покое, спрятал нож, и троица покинула мастерскую с такой же скоростью, с какой туда ворвалась. О вторжении разбойников теперь напоминали только валявшаяся на полу одежда и развороченный букет цветов перед дверью. 15 Из визита вонючих и малосимпатичных господ мне удалось извлечь два урока. Во-первых, я увидел, что событие, которое накануне кратко описал на двенадцатой странице, воспроизвелось в реальности точно по моей записи. Во-вторых, понял, что книжку я получил отнюдь не бесплатно: подарочек таил в себе ловушки и обеспечивал хозяину манускрипта преследователей. Зависть к новому владельцу, которую чертова книжка сеяла по пути, была, скорее всего, пропорциональна даруемому ею могуществу. Я оделся, собрал цветы, снова запер дверь на цепочку, вскочил на кровать и достал из тайника настоящую книгу, которая мирно полеживала там всю ночь. Накануне, прежде чем отправиться спать, я благоразумно принял меры – сшил толстой сапожной иглой из куска кожи для переплета и нескольких листков папируса подделку и аккуратно обвязал ее ремешком. Правда, несмотря на все мои усилия, разница между оригиналом и копией бросалась в глаза – кожаная обложка настоящей книги была сильно потерта, но я был готов побиться об заклад, что напавшие на меня люди знали манускрипт только понаслышке, а легенда о его могуществе, передаваясь из уст в уста, безусловно обросла весьма разнообразными подробностями. Да, да, они наверняка никогда не видели желанной добычи своими глазами! Я открыл оригинал на двенадцатой странице, чтобы убедиться в неизменности своего текста, ну и убедился – как и в том, что текст этот переехал на тринадцатую страницу, а новая двенадцатая описывает события вчерашнего дня и начинается так: Проснувшись, я сию же минуту вскочил на кровати, дотянулся до потолка, отодвинул доску и достал манускрипт из-под кровли. Потом, даже не спустившись на пол, открыл его и стал читать, что там написано. 16 Но как эти люди сумели до меня добраться? Как они проникли в бастион и ухитрились не привлечь при этом внимания часовых (иначе ведь неминуема была бы стычка с вооруженной охраной!), как в ночной тьме отыскали мою мастерскую? Если здесь, под защитой крепостных стен графа де Порселе, нет мне укрытия, где же я его найду? После завтрака я снова отправился к Франсуа, чтобы, расспросив его, попытаться все это понять. К моему величайшему изумлению, западные ворота никто уже не охранял, часовые покинули свои посты. Я обежал вдоль стены весь квартал, присматриваясь к каждым воротам и надеясь обнаружить где-нибудь хоть одного стражника, и только у северных наткнулся на группу из дюжины мужчин, которые закрывали собой вход. Решил проскользнуть между ними и посмотреть, в чем там дело. Увидел, что камни дороги и мостовой под воротами заляпаны кровью, а на земле валяются обрывки одежды. А еще увидел среди людей, стоявших перед входом, Франсуа – он, оживленно жестикулируя, с кем-то разговаривал. Франсуа тоже меня углядел, схватил за руку, потянул к себе, я оказался рядом и только тогда понял, что мой знакомец сердит и расстроен. – Из-за тебя погибли два парня из моего взвода. Их нашли мертвыми, с перерезанным горлом, у этих ворот. Кто были те трое, о которых ты мне вчера рассказывал? – Да я же не знаю! Меня предупредили о том, что они заявились в город, вот и все дела. – А выглядишь ты сейчас так, будто знаешь куда больше, чем говоришь! – Вчера я просто передал тебе сказанное рыбником. Хотел предупредить об опасности, которая, судя по слухам, грозит кварталу, надеялся избежать того, что случилось. И ничего другого я не знаю. – Ну нет! Голову даю на отсечение, есть тут у тебя какая-то собственная корысть, замешан ты в этой истории! И если еще раз подвергнешь опасности жизнь моих людей или обитателей бастиона, даже не подумаю тебя защищать. Франсуа выпустил мою руку так же неожиданно и резко, как схватил, и я вдруг осознал, что люди, несколько минут назад яростно спорившие, теперь молча меня рассматривают. Совсем как приговоренного на эшафоте. И мне стало совершенно ясно, что отныне я у ополченцев в немилости. Уразумев, какая опасность ждет меня теперь на каждом шагу, я медленно побрел к мастерской. Рано или поздно грабители расчухают, что у них всего лишь жалкое подобие из кожи и папируса, и разделаются с сапожником, который стал врагом для ополченцев и за которого теперь никто не вступится. Так-то оно так, но… Допустим, разбойники следуют тем же инструкциям, какими торговец зонтиками снабдил меня, тогда ведь им придется ждать десять дней, прежде чем можно будет открыть книгу? Стало быть, подлог они обнаружат только на одиннадцатый день – увидев, что все страницы девственно чисты! Дни спокойной жизни для меня сочтены, и все же время есть.