– Не нужно. Стать моей девушкой проще и выгоднее, – отмахнулся Кезон. – Ах, что ты говоришь! Проще ему! А мне проще послать тебя на три буквы. С какого перепугу ты вообще захотел, чтобы я стала твоей девушкой? – с отвращением в голосе спросила я. – Влюбился, – мерзко ухмыльнулся Кезон. – Думаю о тебе каждый день. – Надеюсь, не в туалете. – В туалете я думаю о вечном. Вот, возьми цветы. Вернее, давай я занесу их тебе в квартиру, и мы все обсудим, – решил Кезон, подхватив свою огромную корзину, но я не собиралась пускать его внутрь. – Стоять. Мне не нужны твои цветы. И сам ты тоже не нужен. До свидания. – А моя любовь? Как же она? – трагическим голосом спросил Кезон. – Шут, – сердито бросила я и закрыла дверь прямо перед его носом. Он тотчас начал колотить в нее. – Открой! Наташа! Немедленно открой! Я к тебе с открытым сердцем и распахнутыми штанами… То есть, черт, объятиями! – выдал Кезон. – Но штаны я тоже могу снять, если захочешь! Давай поговорим! Я стояла за дверью, чувствуя, как часто колотится сердце, и не отвечала. Что за очередной спектакль он затеял? В его искренность я не верила ни секунды. – Рыжая, хватит дуться! – выкрикнул Кезон. – Кто старое помянет, того самого помянут! Давай все начнем сначала! – Проваливай! – заорала я в ответ, не выдержав. – Наташа, открой! Я заплачу тебе! Давай поговорим! Я почему-то вспомнила, как он смотрел на Катю тогда, и подумала с горечью – жаль, что на меня так никто не смотрел. – Реально заплачу! Наташа! – не успокаивался Кезон и для убедительности постучал кулаком в дверь. Он говорил что-то еще, но я не открывала ему. Стояла в узкой прихожей и слушала его голос, надеясь, что он уйдет как можно скорее. Ушел Кезон лишь спустя несколько минут. Но быстро вернулся – стоило мне снова включить серию. Он снова начал звонить, как ненормальный, и едва я только подошла к двери, часто и сбивчиво заговорил: – Наташа, мне нужна твоя помощь. Внизу журналисты. Выследили, сволочи. Спрячь меня, прошу. Иначе у меня будут проблемы. – Твои проблемы, мистер суперзвезда. Не собираюсь я тебя прятать, – ответила я громко. Мои слова Кезона не впечатлили – он продолжал ломиться ко мне домой, как ненормальный. А я стояла за дверью, смотрела в глазок и злилась. Заплатить он мне собрался. Раз ты такой богатый, приятель, заплати и журналистам. Если они вообще существуют. – Слушай, Наташа, если меня сейчас найдут папарацци, мне конец, – прижавшись лбом к двери, сообщил Кезон убитым голосом. – Ну же, открой! Мне нужна твоя помощь! Я четко и громко сообщила, куда ему следует пойти. Пусть это будет моей местью – за все те унижения, которые я из-за него испытала. – Наташа! – забарабанил он кулаком по двери. – Я должен рассказать тебе кое-что. Я знаю правду. Знаю, что ты не виновата. Знаю… Я так резко распахнула дверь, что едва не приложила его по лицу – Кезон успел вовремя отпрянуть. – Что ты сказал? – прищурилась я. Это было так неожиданно, что я не верила ему. – Я знаю правду, – повторил он, и я едва не взорвалась. – Ты, разговаривающая задница! Значит, все это время ты знал, что я не виновата! – выкрикнула я в гневе. – Знал и издевался надо мной! – Да нет же, нет! Я узнал об этом буквально на днях, клянусь, – скороговоркой ответил музыкант и нервно глянул на лестничный пролет – судя по топоту, кто-то громко поднимался по ней. – И решил извиниться. Мне реально очень жаль. Меня словно током ударило. Извиниться? Жаль? Да что происходит? – Если тебе жаль, скажи обо всем Вадиму! – потребовала я. – Скажу ему все, что захочешь! Могу даже в любви признаться! Только пусти меня к себе! – почти взмолился он. Топот усилился, и я смилостивилась. – Заходи, – посторонилась я, и Кезон, подхватив корзину, буквально влетел в квартиру. Я тотчас захлопнула дверь и приникла к глазку. Спустя секунд двадцать на площадке появились два мужика, которые сразу мне не понравились. Они пронеслись мимо. Видимо, и правда, журналисты… – Эй, ты… – Я осеклась. Кезона рядом со мной не было – только корзина стояла. А сам он прошествовал в гостиную и зачарованно разглядывал интерьер Глафиры Фроловны: ковры на стене и полу, массивную мягкую мебель, аккуратно связанные ажурные салфетки на столике и чешскую стенку, которая в СССР считалась предметом роскоши. На ее полках стояли старые книги, а за стеклом хранился сверкающий хрусталь, который Фроловна любовно перемывала каждую неделю. Также там стояла и большая старая фотография моей хозяйки – там ей было лет двадцать пять, выглядела она сдобно, симпатично и задорно, несмотря на платок, повязанный вокруг головы. Кезон стоял ровно напротив этого фото и изучал его. – Это твоя бабуля? Вы так похожи, – заявил он, и мне захотелось его треснуть. – Ты ничего не забыл, а? – Сказать «спасибо»? – озадачился Кезон. – Ты обувь не снял! – прошипела я, и он непонимающе на меня уставился. – Что? А, обувь! Я все время забываю, что тут надо разуваться. – Ничего, я тебе напомню, – от души дала я ему звонкий подзатыльник, совершенно забыв, кто он такой. – Быстро снял кроссовки! Кезон пожал плечами и снял их. И поставил рядом с любимым креслом Фроловны. У меня в глазах от ярости потемнело. – Ты издеваешься, придурок? Их надо отнести в прихожую! – Отнеси, – пожал он плечами и потянулся к статуэтке на одной из книжных полочек. Статуэтки животных Фроловна очень уважала. Всего лишь одно слово, а у меня внутри произошел взрыв. Я чувствовала, как горячая кровь хлынула в щеки. – Я, по-твоему, слуга? – прищурилась я. – Сам взял и отнес. Живо! Но сделать этого Кезон не успел. В дверь позвонили. И я со всех ног кинулась в прихожую. – Кто? – громко спросила я, глядя в глазок. За дверью стояли те самые два мужика, которые пару минут назад пронеслись мимо. – Извините, вы тут не видели молодого мужчину? – спросил один из них. – Наш друг потерялся и квартиру найти не может, – подхватил второй. – Никого не видела! – выкрикнула я и затаилась. Мужики походили по квартирам, но никто им не открыл, а если кто-то и разговаривал, то только через дверь, как я. Приуныв, мужики встали рядом с лифтом, как раз напротив квартиры. Слышно их было отлично – спасибо старой двери Фроловны. Тут еще и глазок был замечательный! Когда на улице была плохая погода, Фроловна дежурила у него. Подглядывала за соседями. Ну и подслушивала, само собой. – Ну и где он? – хмуро спросил один из мужиков, вытирая пот со лба, не зная, что я все слышу. – Испарился, – ответил второй. – Я сам тебя сейчас испарю как воду. Его тут нет! – Но голоса с этого этажа раздавались! Или с нижнего… – Так непонятно чьи голоса! Может быть, он вообще в другой дом забежал, ты же точно не видел! – повысил голос первый. – Я видел, как он свернул в этот двор. А если он в чьей-то квартире? – оживился второй. – Может быть, у него здесь баба живет! – В своем уме? Баба Кезона? Зачем ему баба, которая живет в таком доме? Ты вообще видел тёлок «Лордов»? Там девки из «Плейбоя», зачем ему в эту страну ехать и в этот стремный город, чтобы себе кого-то найти? – в голосе первого мужика послышалась насмешка, и я нахмурилась. Лично мне казалось, что девушки у нас очень красивые. – А зачем он сюда приехал? Расскажи, если такой умный! – потребовал его напарник. – Я же тебе говорю – у него русские корни, тупица. По моим данным, он уехал лет в восемнадцать, а до этого здесь жил. Может быть, как раз в этом доме. Или у него тут родственники. Это просто сенсация, понимаешь? Сечешь, сколько бабла можно заработать на этом клоуне из «Лордов». – И сколько проблем, – проворчал второй. – Ладно, идем вниз. Засаду устроим на улице. – Идем. Чертов Кезон, – некультурно сплюнул прямо на пол первый. И тут, как по заказу, появилась Фроловна – вышла из лифта, словно ангел возмездия. – Ты чего это плюешься, дурачок? – ласково спросила она, держа палочку словно копье. – Случайно вышло. Отойдите, бабушка, нам пройти надо, – буркнул мужик, не понимая, с кем связывается. – Я тебе сейчас отойду, – заорала басом Фроловна, мгновенно придя в праведную ярость. – Я тебе сейчас так отойду, что на задницу свою тощую сесть не сможешь неделю, наркоман! – Я не наркоман, – даже как-то растерялся мужик. Его коллега тоже растерялся – стоял и молчал. Такого напора от старушки в платке они не ожидали. А зря. Глафира Фроловна была грозой всего района. – Мы тут моем-моем, чистим-чистим, а они приперлися и харкают! – выставив вперед палочку, надвигалась на него бабушка. – А ну-ка быстро вытер пол! – Бабуля, вы с ума сошли? Чем я вытирать буду? – в панике спросил мужик, явно жалея, что плюнул. – Чем харкал, тем и вытирай! Живо, говорю! – бас Фроловны начал наполняться новыми обертонами. – Вы с ума сошли? Не буду я ничего вытирать! – рассердился мужик. – И вообще, нам пора. Сумасшедшая какая-то, – сказал он своему другу и тотчас получил палочкой по плечу. А потом еще и еще. Била Фроловна метко, как фехтовальщик. – На тебе! Получай! Плевать он у меня под дверью вздумал! Наркоман проклятущий! Вот тебе, вот! Загадили весь подъезд! Да что там подъезд! Страну! Кровопийцы, черти паскудные! На! Вот так! – войдя в раж, орала Глафира Фроловна, отходя палочкой журналистов – второй мужик тоже отхватил порцию бабушкиной «любви», хоть и ничего не делал. – Перестаньте! Вы с ума сошли?! Уберите свою палку! – завопил он.