— О, простите, — искренне смутилась Келли. — Да нет, ничего страшного. Думаю, так лучше для всех. — Тогда, может быть, вы знаете, где мне сейчас найти вашего бывшего мужа? Я бы очень хотела с ним поговорить. — Он скорее всего в хирургии. В медцентре вечно драка за операционные, так что по пятницам ему приходится делать работу за всю неделю. — Спасибо. Может, я его еще застану. — Не за что, — сказала Трейси, а потом пробормотала себе под нос: — Желаю удачи. Операционная № 20 была одной из двух в университетском медицинском центре, где делали операции на сердце. В четыре пятнадцать работа в ней шла полным ходом. Помещение было набито анестезиологами, сестрами, хирургами и сложнейшим оборудованием. В центре всего этого находилось вновь забившееся раскрытое сердце пациента, окруженное окровавленными тампонами, нитками для наложения швов, металлическими ретракторами и бледно-зелеными простынями. — Готово, — сказал доктор Ким Реггис и выпрямился, чтобы снять напряжение со спины. Он оперировал с половины восьмого утра. Эта операция была третьей и последней. — Теперь давайте шунты. На следующие двадцать минут установилась тишина: все прекрасно знали свое дело. Когда грудина была зашита, Ким и доктор Том Бриджес отошли от стола и начали снимать халаты, перчатки и защищавшие лица пластиковые щитки. На их место встали молодые интерны. — На этот шов наложите пластиковую скобу, — сказал им Ким. — Только не копайтесь, пациент и так уже долго под наркозом. — Будет сделано, доктор Реггис. Ким и Том вышли в умывальную и стали отмывать руки от талька. Том тоже был кардиохирургом, но если Ким годами занимался почти исключительно заменой клапанов, то Том специализировался на различных видах шунтирования. Они много лет помогали друг другу и давно стали друзьями. Ким был подтянутый, спортивный, ростом больше шести футов. В молодости он играл в американский футбол за команду Дартмута, но теперь, в сорок три года, из-за нехватки времени его занятия спортом ограничивались редкими партиями в теннис и домашним велотренажером. Том в колледже тоже играл в футбол, но с годами его невостребованные мускулы по большей части обратились в жир. Ким взъерошил свою темно-каштановую шевелюру и посмотрел на часы, приколотые булавкой к штанам. — Уже больше пяти, а мне еще обход делать. Терпеть не могу оперировать по пятницам. — Да уж, при тебе в «Самаритянине» все было по-другому, — сказал Том. — Еще бы. Теперь, когда всем заправляет «АмериКэр» и нас в грош не ставят, я вообще сомневаюсь, правильно ли сделал, что стал врачом. — Я тоже, — сказал Том. — А эти новые ставки выплат страхового фонда: прошлой ночью я долго не ложился и подсчитал, что после накладных расходов по практике у меня может совсем ничего не остаться. Они остановились у входа в послеоперационную палату. — Что ты делаешь в эти выходные? — спросил Том. — Мне, наверное, опять придется заняться тем больным, с которым ты мне помог во вторник, помнишь? — Позвони мне. Моя бывшая уезжает на выходные — думаю, она с кем-то встречается. А мы с Бекки будем здесь. — Как Бекки после развода? — Прекрасно. Гораздо лучше, чем я. В данный момент она мой единственный свет в окошке. — По-моему, дети вообще могут выдержать гораздо больше, чем нам кажется. Ладно, увидимся в раздевалке. Ким вошел в палату и поискал глазами своих пациентов. Первая, кого он увидел, была Шейла Донлон. Когда она поступила в больницу, ей требовалась немедленная операция, причем чрезвычайно сложная: нужно было заменить не один клапан, а сразу два. Ким подошел к кровати Шейлы. Опытным глазом он сначала оценил цвет лица пациентки и лишь затем посмотрел на показания монитора. — Все в порядке? — спросил Ким, листая историю болезни. — Никаких проблем, — сказала медсестра. — Состояние стабильное. Ким положил карту и прошел вдоль кровати. Осторожно приподняв простыню, он проверил, нет ли кровоподтеков. Удовлетворенный результатами осмотра, он огляделся в поисках другого своего больного. — А где мистер Глик? — спросил Ким. Глик был его первым сегодняшним пациентом. — Спросите миссис Бенсон в регистратуре, — ответила медсестра. Раздраженный уклончивым ответом, Ким направился к регистратуре. — Я не вижу мистера Глика, — сказал он миссис Бенсон, старшей медсестре. — Его перевели в обычную палату, — резко ответила она. Ким в растерянности заморгал. — Но я же ясно сказал, чтобы его держали в послеоперационной, пока я не закончу. — Пациент был стабилен. Не было нужды занимать кровать. — Но у вас же полно кроватей, а мне бы это значительно сэкономило время. — Доктор Реггис, при всем уважении к вам, персонал больницы работает не на вас, а на «АмериКэр». Если у вас возникли затруднения, обратитесь в администрацию. Ким почувствовал, что лицо у него наливается кровью. Бормоча под нос избранные эпитеты, он вышел из послеоперационного отделения. Подойдя к аппарату внутренней связи, он справился, как там его последний больной. Ему ответили, что тот почти зашит и все идет по графику. Выйдя из хирургического отделения, Ким прошел в комнату для родственников пациентов. В это время дня здесь было не слишком людно. Он огляделся в поисках миссис Гертруды Арнольд, жены его последнего больного. Вообще-то ему не очень хотелось разговаривать с ней — ее едкое занудство выводило Кима из себя. Миссис Арнольд сидела в углу и читала журнал. — Миссис Арнольд, — позвал Ким, изо всех сил стараясь улыбаться. Она вздрогнула и подняла глаза. — Наконец-то. Почему так долго? Какие-нибудь осложнения? — Нет, никаких, — заверил ее Ким. — Как раз наоборот. Ваш муж прекрасно перенес операцию, и в настоящее время… — Но уже почти шесть, — прошипела Гертруда, — а вы обещали закончить к трем. — Так я предполагал, миссис Арнольд, — сказал Ким, пытаясь сохранять спокойствие. — Но, к сожалению, предыдущая операция продлилась дольше ожидаемого. Мы сделали все возможное. — Ага, ну так вот вам новость: «АмериКэр» не собирается платить за первый день в больнице. Они сказали, что моего мужа должны были положить сегодня утром, в день операции, а не вчера. Что вы на это скажете? — Это вечная причина конфликтов с начальством, — сказал Ким. — Когда больной настолько плох, как ваш муж, я, находясь в здравом рассудке, просто не могу допустить, чтобы его не госпитализировали немедленно. Если «АмериКэр» будет настаивать, я сам заплачу. Гертруда разинула рот: — Чего? — Такое случалось и раньше, и я платил, — сказал он. — А что касается вашего мужа, то его скоро переведут в послеоперационную, где он будет находиться до тех пор, пока мы не убедимся в стабильности его состояния. Потом вашего мужа переведут в кардиологию, и там вы сможете с ним увидеться. Ким развернулся и вышел, делая вид, что не слышит, как миссис Арнольд окликает его. Он пошел в комнату отдыха, где уже был кое-кто из персонала. Ким кивнул тем немногим, кого знал; проработав здесь всего полгода, прошедшие со дня слияния больниц, он еще не успел познакомиться со всеми. В мужской раздевалке Том, успевший принять душ, надевал рубашку. Ким сел на скамейку перед шкафчиками и собирался было снять бахилы, когда дверь приоткрылась и доктор Джейн Флэнаган, одна из анестезиологов, работавших еще в «Самаритянине», позвала его: — К вам тут пришли. — Ну кто там еще? — раздраженно спросил он. Выйдя из раздевалки, он сразу увидел Келли Андерсон и ее оператора с камерой на плече. — Доктор Реггис! — воскликнула Келли. — Как вы сюда попали? — с негодованием спросил Ким. Комната отдыха была святая святых хирургического отделения, и даже доктора из других отделений не всегда решались переступить ее порог. — Ваша бывшая жена сказала, как вас найти. А сюда нас проводил мистер Линдси Нойес из отдела связей с общественностью. Мы просим уделить нам всего пару минут вашего времени. Мы делаем репортаж, приуроченный к шестимесячному юбилею слияния больниц. — Ну и разговаривайте с мистером Нойесом. — Ким повернулся и направился обратно к раздевалке. — Доктор Реггис, подождите! Мы уже знаем точку зрения «АмериКэр», и нам было бы интересно выслушать вас, человека, находящегося, так сказать, в гуще событий. Ким задержался и посмотрел на Келли Андерсон. — После того сюжета о кардиохирургии? Когда он уже открывал дверь раздевалки, Келли снова подала голос: — Доктор Реггис, только один вопрос! Действительно ли слияние принесло такую большую пользу обществу, о которой заявляет «АмериКэр»? Они говорят, что сделали это из чистого альтруизма. Мол, это «лучшее из того, что произошло в медицине со времен открытия пенициллина». Абсурдность такого заявления не могла остаться без ответа. — Правда в том, что единственная цель этого слияния — увеличение прибылей «АмериКэр». А все, что они говорят, — полный бред. Когда дверь раздевалки захлопнулась за Кимом, Келли посмотрела на Брайана. Брайан улыбнулся: