Джек уселся на стул напротив него. — У нас проблема. Помнишь ту статью в утренней газете про сумасшедшего доктора, носящегося с кишечной палочкой? Его еще арестовали в «Онион ринг» на Прейри-хайвэй. — Конечно, помню. Ну и что? — Он только что был тут. Надо сказать, этот доктор Реггис просто псих. Он совсем свихнулся — говорит, что его дочь подхватила заразу, съев нашу котлету. Я только что видел его на стоянке с Маршей Болдуин. А потом они вместе уехали. — Только этого нам еще и не хватало! — Эверетт хлопнул по столу. — Эта Болдуин и так торчит костью в горле с того самого дня, как она здесь появилась. Вечно составляет эти дурацкие рапорты о нарушениях. Хорошо хоть Хендерсон не дает им ходу. — А может он ее уволить или перевести куда-нибудь? — спросил Джек. — Мы же платим ему, как если бы он все еще у нас работал. — Послушать его, так он бы и рад, но не может. У ее отца вроде бы связи в Вашингтоне. — И что ж теперь делать? Мало нам рьяной инспекторши, не играющей по правилам, так теперь с ней еще и фанатик-доктор, готовый сесть в тюрьму, лишь бы доказать свою правоту. — Не могу не согласиться. Ситуация становится угрожающей, — нервно сказал Эверетт. — Еще один скандал с кишечной палочкой нас разорит, как разорил «Хадсона». Но что мы можем сделать? — Нужно срочно взять ситуацию под контроль, — сказал Джек. — Мне кажется, надо созвать наш новый комитет безопасности. Ведь он для этого и был сформирован. Сегодня вечером званый обед у Бо, вот там и поговорим. — Хорошая мысль, — сказал Эверетт и потянулся к телефону. Когда Марша поняла, что они идут в отделение интенсивной терапии, она вздохнула. Ситуация была хуже, чем она думала. Ким остановился в дверях комнаты ожидания. Увидев Трейси, он пригласил Маршу войти. — Трейси, познакомься с Маршей Болдуин. Она инспектор из Министерства сельского хозяйства. Я надеюсь, она поможет мне узнать, откуда взялось мясо, которым отравилась Бекки. Трейси не отвечала, и Ким понял, что за время его отсутствия что-то произошло. — В чем дело? — нахмурился он. — У нее остановилось сердце, — ответила она, — но они его опять запустили. Я там была и все видела. — Наверное, мне лучше уйти, — сказала Марша. — Нет! Пожалуйста, останьтесь, — сказал Ким, — а я схожу и посмотрю, как там дела. — Он повернулся и выскочил из комнаты. Трейси и Марша почувствовали себя неловко, оставшись вдвоем. — Мне так жаль вашу дочь, — сказала Марша. — Спасибо, — ответила Трейси, промокая бумажной салфеткой уголки глаз. В последнее время она столько плакала, что слез почти не осталось. — Она такой замечательный ребенок. — Я и не думала, что она так тяжело больна. Это, наверное, ужасно. — Ужаснее некуда, — сказала Трейси. — Как Ким может думать о каком-то мясе? Мне даже дышать трудно. — Наверное, это потому, что он доктор и хочет спасти других детей от этой заразы. Ким считает, что отравлена целая партия мяса. — Но почему он притащил вас сюда? — Он попросил меня помочь, но я не соглашалась. Тогда Ким сказал, что, увидев, что может сделать с человеком эта палочка, я сразу передумаю. — Увидев Бекки, вы станете самым добросовестным инспектором на свете. Вы все еще хотите посмотреть на нее? Тогда соберитесь с силами. — Я не знаю, мне не хотелось бы мешать… — Вы никому не помешаете. Пойдемте, навестим ее. Трейси провела Маршу в палату Бекки. Несколько медсестер посмотрели на них, но ничего не сказали: в отделении к Трейси уже привыкли. В маленькой комнатке кроме Кима было шесть врачей и две медсестры, но слышен был только его голос. — Я знаю, что сердце останавливалось несколько раз! — кричал он. — Я спрашиваю, почему это происходит! — Мы не знаем, — ответила Клэр. — Избытка жидкости в перикарде нет, так что это не тампонада. Ким поглядел на Джейсона Зиммермана, детского кардиолога, которого ему только что представили. — Дело, вероятно, в самом миокарде, — сказал Джейсон. — Нужно сделать подробную ЭКГ. В этот момент зазвучала сирена, и курсор на экране повел ровную линию: сердце Бекки снова остановилось. «Синяя тревога!» — крикнула одна из сестер. Джейсон немедленно начал наружный массаж сердца. Джейн Флэнаган, анестезиолог, увеличила приток кислорода в респираторе, а медсестры прикатили тележку с инструментами. Было очевидно, что остановилось не только сердце. Трейси закрыла лицо руками. Она хотела убежать, но не могла пошевелиться, как будто была обречена не пропустить ни одной мучительной подробности. Марша, боясь помешать, вышла в комнату ожидания и села там, потрясенная увиденным. Ким в ужасе отшатнулся, видя, как Джейсон терзает несчастное тело его дочери. — Эпинефрин! — крикнул тот, не останавливаясь. Медсестры у тележки наполнили шприц лекарством и протянули его Джейсону, который прервал массаж только для того, чтобы ввести иглу прямо в сердце Бекки. Трейси закрыла глаза и застонала. Джейсон продолжил массаж, но курсор на экране безжалостно рисовал ровную линию. — Шоковый стимулятор! — закричал Джейсон. — Если не сработает, то ускорим темп, так что будьте готовы. — Медсестры протянули ему контакты стимулятора, и он, крикнув «Всем отойти!», нажал кнопку питания. Бледное тельце Бекки дернулось от разряда, и все глаза обратились к монитору, но он по-прежнему чертил прямую линию. Ким рванулся вперед: — Еще эпинефрина! — Нет, — задыхаясь, возразил Джейсон, — нужен кальций. — Эпинефрин, — повторил Ким. Его взгляд был прикован к монитору. — Кальций! — настаивал Джейсон. — Нам нужна электрическая активность. Нарушено равновесие ионов. — Кальций сейчас будет, — сказала Клэр. — Нет! — крикнул Ким. — Подождите! — что было сил прокричала Джейн, желая привлечь всеобщее внимание. — Происходит что-то непонятное: Джейсон массирует, я подаю почти стопроцентный кислород, а зрачки все еще расширены. Из-за чего-то остановилось кровообращение. Воцарилась полная тишина. Никто не шевелился, кроме Джейсона, продолжавшего массаж. Врачи зашли в тупик. Ким среагировал первым. Он был хирургом и не мог больше бездействовать. При остановке кровообращения, если непрямой массаж сердца ничего не дает, есть только один выход. Ким повернулся к медсестрам и рявкнул: — Скальпель! — О нет! — вскрикнула Клэр. — Скальпель! — повторил Ким. — Вы не можете! — завопила она. — Скальпель! — Ким вышел из себя. Он рванулся к тележке и схватил стеклянную трубку со скальпелем. Дрожащими руками открыв ее, он вынул стерильный инструмент и отшвырнул футляр. Трубка разбилась о кафельный пол. Упаковку со спиртовым тампоном Ким порвал зубами. Оттеснив Джейсона, он подошел к кровати и протер тампоном грудь Бекки, а затем одним быстрым и решительным взмахом сделал надрез. Крови почти не было. Ким не терял времени. Не обращая ни на кого внимания, опытный хирург двумя руками раздвинул тонкие ребра Бекки и, просунув между ними голую кисть, начал ритмично сдавливать сердце. Его геркулесов труд продолжался недолго — уже через несколько сжатий Ким почувствовал, что сердце какое-то странное на ощупь. Ошеломленный, он отдернул руку с приставшим к ней куском ткани. Поднеся его к лицу, чтобы лучше разглядеть, Ким застонал: у него в руке был омертвевший клочок перикарда. Токсин был безжалостен — он сожрал его дочь изнутри. Ким так и стоял с окровавленными руками и диким выражением боли во взгляде. Он осторожно вложил обрывок некротической ткани обратно в грудь Бекки. Сделав этот бесполезный жест, он откинул голову назад и издал вопль, в который вложил всю свою муку. Не видя никого и ничего, он протиснулся к выходу и ринулся через отделение. Прежде чем кто-то попытался его остановить, он выскочил из дверей и очертя голову помчался по коридору. Все, кто попадался навстречу, уступали ему дорогу. Выбежав из больницы, Ким сел в машину, завел ее и, вылетев со стоянки, как сумасшедший погнал на Прейри-хайвэй. Подъехав к «Онион ринг», он со скрежетом затормозил напротив главного входа, но выходить из машины повременил. Искорка рассудка еще теплилась в его голове. Ким примчался к закусочной в поисках козла отпущения, но сейчас он передумал. Он поднес к лицу правую руку. Вид темной, запекшейся крови дочери подтвердил: да, это правда, Бекки умерла. И он не смог ничего сделать для ее спасения. Ким зарыдал. Трейси мотала головой, запустив руку в свои спутанные волосы. Марша Болдуин гладила ее по плечу. Сразу после стремительного отъезда Кима Трейси почувствовала себя парализованной, она не могла даже плакать. Клэр и Кейтлин проводили ее в комнату ожидания и остались с ней, чтобы выразить сочувствие и объяснить, что произошло. Только когда они ушли, Трейси поняла, что Марша все еще здесь, и женщины начали долгий разговор. Они сидели на стульях у окна, в дальнем углу комнаты, а снаружи длинные тени зимнего дня медленно ползли на восток.