Внезапно появился вражеский отряд — полторы сотни всадников. У них были ружья и наверняка достаточно боеприпасов. Даже Грозовой Тучке было ясно, что борьба может окончиться только их гибелью. Были бы мужчины одни, они бы могли рассеяться, из укрытий нападать на отряд, возможно, посеять панику и, быть может, даже принудить его к отступлению. Но при такой тактике они не в состоянии были бы защитить лагерь. Вражеский отряд приблизился и остановился. Один из всадников на рыжей кобыле хороших кровей под защитой белого флага парламентера выехал вперед. Он был в большой шляпе с загнутыми полями. Грозовая Тучка обратила внимание на приросшие мочки ушей. Она уже видела однажды этого человека и тотчас же узнала его. Это был Рэд Фокс, убийца. — Приветствую вас, господа! Эко далеко вы забрались! — начал всадник на языке дакотов, добавляя и английские слова. — Ваши верховные вожди удрали. Все стойбища дакотов в пути. Так что свертывайте палатки — ив резервацию! Даем вам двадцать минут. Не будете за это время готовы — откроем огонь! Старейший воин рода Медведицы с орлиными перьями в волосах выехал вперед и сказал. — Красный Лис! Мое имя Старый Ворон! Я видел много лет и зим, много краснокожих и много белых людей. Ваши требования несправедливы. Приходи к нам в палатку совета! Мы поговорим тогда о том, когда и куда нужно вести наше племя. — Можете говорить где угодно и сколько угодно! — закричал Рэд Фокс. — Но две минуты уже истекли! Если через восемнадцать минут ваши палатки не будут свернуты, мы стреляем! Старый Ворон понял: перед ним беспощадный враг. — Восемнадцать минут! — проревел Рэд Фокс. — Вы можете оставить себе оружие, вы можете оставить при себе детей! Мы ничего не отберем у вас! Но вперед! Со всем вашим добром в резервацию! Еще семнадцать минут — и от вас останется куча трупов. Старый Ворон, Четанзапа и Чапа — Курчавый повернулись друг к другу и только обменялись взглядами. — Мы пойдем в резервацию, — сказал Чапа — Курчавый командующему отрядом. — Но наши женщины и дети уже целый день в пути. Мы отправимся завтра с восходом солнца. — Вы выступите через шестнадцать минут или смерть! — крикнул Рэд Фокс. Четанзапа тоже больше не раздумывал. Он подал знак свертывать палатки и складывать имущество. Усталые, голодные женщины повиновались, и снова потянулась колонна. Грузовая Тучка на своей вьючной лошади была в общем раду. Она смотрела прямо вперед. Справа и слева ехали вражеские всадники, сопровождавшие колонну. Она не хотела видеть врагов, которым вынуждена была покориться. Поэтому-то она и не смотрела по сторонам. Перед ней ехала Уинона. Ни женщины, ни мужчины, ни дети рода Медведицы за все время ночного марша не издали ни звука, но из рядов драгун и вольных всадников то и дело слышались крики и брань. Никто, кроме Чапы, не понимал, что говорят эти люди, а Курчавый не переводил бранных слов. Когда стало светать, дакоты под вражеским конвоем достигли нижнего течения Лошадиного ручья, который впадал в Северный Платт. Все утро и весь день их гнали дальше и дальше. Только вечером, окончательно измученные, они смогли остановиться отдохнуть. Женщины и дети по приказу Четанзапы собрались в тесный круг и, по четверо, по пятеро завернувшись в одно палаточное полотнище из бизонье шкуры, улеглись спать. Воины уселись вокруг них на корточках. Едва забрезжило утро, тронулись в путь. Двигались до полудня, двигались после. Мустанги хотели есть, принюхивались к траве, но конвоиры не давали остановиться. Грозовая Тучка не понимала слов, которыми давали распоряжения Длинные Ножи, но ей было неприятно само звучание их. Рэд Фокс единственный из них мог говорить на языке дакотов. Когда зашло солнце, он заставил своего коня ехать рядом с белой кобылой Уиноны. — Прекрасная сестра моего большого врага Токей Ито, — произнес он елейным голоском. — Я снова вижу тебя! Мы встречались еще в вашей палатке. Ты очень красивая девушка. Тебе надо носить другую одежду, тогда ты сможешь увидеть города белых людей. Ты нравишься кэптену Роучу. Что скажешь, а? Нет ли у тебя желания распроститься с этой собачьей жизнью в прерии? Уинона молчала. — Вся в брата! — ухмыльнулся Рэд Фокс. — Что-то я проникся симпатией к тебе и хочу, чтобы ты все точно знала. Вы направляетесь со своими палатками в Бэд Ленд, это пустыня, северо-западнее Уайт Ривер. Отвратительная местность! Агент вашей резервации — экс-майор Джонс, а я его правая рука. Мы подыскали для вас, индсменов, великолепный скалисто-песчаный уголок! У вас там будет достаточно времени поразмыслить обо всем. Кое-что из скота и немного консервов вам будет выдано. А там — плетите всякую ерунду о старых временах и о ваших великих подвигах. Смотри же, вспомнишь меня! Слишком много вас там будет, с продовольствием станет туговато. Детей сразу отправят в школу-интернат. Их будут воспитывать, чему-нибудь научат, и они не будут страдать от голода. Ну, пока! — Уинона, должно быть, наши воины не знают, что уайтчичуны хотят завладеть нами, детьми? Я не пойду к этим грабителям! — сказала Грозовая Тучка, слышавшая этот разговор. — Красный Лис говорил громко. Наши воины знают все, — ответила Уинона, и девочке послышалась в ее голосе готовность бороться за детей. С этой ночи Грозовая Тучка стала наблюдать за воинами. Четанзапа, Чапа, Чотанка и Острие Копья, оба сына Старого Ворона — братья Вороны, Ихазапа, сын Антилопы, старший брат Татокано несомненно стали настороженнее. А Шонка, Красное Крыло и сам Татокано начали заговаривать с Рэдом Фоксом. На одной из остановок эти трое не постыдились подойти к драгунам и вольным всадникам, усесться с ними у костра и вместе с ними есть их пищу, в то время как женщины и дети голодали. Два дня спустя девочка заметила, что эти трое молодых мужчины получили патроны для ружей и ехали дальше уже не как воины рода Медведицы, а как скауты вражеского отряда. «Какой позор, какой позор!»— Грозовая Тучка побледнела от гнева. Кэптен Роуч отделился от колонны и исчез с частью отрада в восточном направлении. Прерия, несмотря на осенние холода, в эти дни становилась все оживленнее. Появлялись и исчезли конные патрули, подразделения драгун, разведчиков. Роду Медведицы встретились следы другой группы дакотов. Потом показалась и сама колонна, тоже следующая в резервацию. Однако конвой предотвратил соприкосновение этих групп. Колонна рода Медведицы достигла маленького ручья. Он пересох и был занесен песком. Мужчины, женщины и дети не смогли и тут утолить свою жажду. Мустанги спотыкались. Хавандшита настолько обессилел, что вынужден был ехать верхом. Со слезами на глазах смотрела Монгшонша на своего грудного ребенка. У нее почти не было молока. Грозовая Тучка сжимала зубы, чтобы только не показать врагам и изменникам, какое у нее настроение. В эти дни Рэд Фокс покинул колонну. Шонка, Татокано и Красное Крыло уехали с ним. Чапа объяснил, что они уже достигли территории резервации. Грозовая Тучка увидела вдали деревянный домик. Там, должно быть, «агентура». Грозовая Тучка узнала это новое слово от Чапы. Там, наверное, будет жить Рэд Фокс и как правая рука Джонса повелевать воинами-дакотами. В этой засушливой песчаной местности, где предстояло поселиться дакотам, драгуны и вольные всадники больше не торопили индейцев. Дакоты отдыхали чаще. Лошади щипали жесткую траву. Однажды около полудня, когда колонна остановилась, с юга прискакал отряд драгун. С ним был и один штатский. Грозовая Тучка недоверчиво смотрела навстречу им. Конные остановились. Громко прозвучал приказ. Бобер понял английскую речь и закричал: — Наши дети! Берегите детей! Моментально женщины сомкнулись вокруг детей, как бизоны или мустанги, которые защищают молодняк. Мужчины схватились за ружья. Ножи, боевые топоры, палицы были наготове. Четанзапа и Чапа оказались во главе воинов. Грозовая Тучка и Ящерка стояли внутри круга вместе с Хапедой и Часке. У мальчиков в руках были камни. Драгуны подъехали. Предводитель приказал выдать детей. Штатский объяснил, что их будут учить читать, писать, обрабатывать землю и молиться. Он доказывал преимущества школы-интерната, а когда закончил, лейтенант снова повелевающе кивнул. — Пока мы живы, вы не завладеете нашими детьми! — вне себя выкрикнул Чапа. — Проклятый ниггер! Один из драгун вытащил револьвер и хотел выстрелить в воина, но Четанзапа прыгнул и вырвал у него револьвер. Стоящий рядом драгун ткнул Четанзапу клинком в голову. Брызнула кровь. Но в тот же миг и драгун, поднявший саблю, зашатался в седле. Ему в висок попал камень. Хапеда держал наготове второй. Командир драгун не ожидал встретить сопротивления, но он не был болезненно честолюбив и отметил свой приказ. Из раны Четанзапы текла кровь. Чапа и Чотанка поддерживали его. Унчида подошла сделать перевязку. Лыковая повязка потемнела, но постепенно кровотечение остановилось. Наступил вечер. Род Медведицы остался на месте. Лицо Четанзапы стало серым, только невероятным усилием воли держался он на ногах. На следующее утро появились вольные всадники. Род Медведицы погнали дальше, и они скоро достигли сборного пункта. Здесь им был зачитан и переведен приказ о сдаче оружия. Им разрешили оставить только ножи, ведь это было для них не только оружие, но и орудия труда. Драгуны со всех сторон окружили индейцев. Они взяли карабины наизготовку. Начался сбор оружия. — Мы все станем теперь, как женщины, — сказал Четанзапа. Он первым положил свое оружие: ружье без боеприпасов, лук, боевой топор. Чапа последовал его примеру. В лагере стояла мертвая тишина, только солдаты бранились, если дело где-нибудь шло недостаточно быстро. Мужчины рода Медведицы сдали оружие и, опустив руки, стояли рядом с женщинами и детьми. Эти мужчины с четырехлетнего возраста приучались к охоте и сражениям и вдруг лишились сразу и занятий своих, и свободы. Они не смели взглянуть друг на друга. Так и стояли они, обезоруженные, пленные. Раздались три выстрела. Индейцы рода Медведицы не видели, кто стрелял. Но опытные воины в долю секунды поняли, чем ответят драгуны. Четанзапа крикнул: «Ложитесь!»— и сам бросился наземь. Прогремел залп. Закричали дети, раненые, потекла кровь. И все это произошло за несколько секунд. Медленно поднялся Четанзапа. Он бросил взгляд в сторону стрелков, которые снова зарядили ружья. Грозовая Тучка поняла, что подумал Четанзапа. Но он был мужчиной без оружия. На руках Монгшонши лежал исхудалый маленький ребенок, он был мертв. У Чапы текла кровь из бедра. Жена старого Ворона лежала в луже крови. Ее племянница Ящерка беспомощно стояла рядом. Маленькому брату Ихазапы пуля попала в живот. Унчида и Уинона вместе с другими женщинами оказывали помощь, где еще можно было помочь. Грозовая Тучка старалась быть им полезной. Пуля в бедре Бобра засела довольно глубоко, — ее пришлось вырезать, и кровь била струей до тех пор, пока Хавандшите и Унчиде не удалось перевязать рану. Жена Старого Ворона была ранена в грудь. Взгляд ее угасал. Брат Ихазапы, мальчик лет десяти, погибал в страшных муках. К полудню поиски оружия в лагере были закончены. Снова были сформированы походные колонны, и безоружные мужчины вместе со своими женщинами и детьми были разогнаны в различных направлениях к определенным для них местам в резервации. Ихазапа взял к себе на лошадь раненого Бобра, который не мог ехать верхом. Убитых, завернутых в кожаные полотнища, положили на волокуши. Монгшонша несла на спине люльку-носилки с убитым младенцем. Невидящим взглядом смотрела она перед собой и, кажется, не замечала даже собственного сына Хапеду. На второй день после бойни род Медведицы достиг места своего поселения. Грозовая Тучка осмотрелась. Со всех сторон ее окружала пустыня: песок и выветренные скалы, жалкая трава. И нигде не видно воды. Четанзапа и Хавандшита распорядились разбить палатки. Женщины и мужчины сошли с мустангов. Мальчики собрали лошадей. Грозовая Тучка вместе с Медовым Цветком поставили типи Бобра и внесли с сестрой внутрь имущество. Затем они вышли из лагеря, чтобы присутствовать на похоронах. Трое убитых были запеленуты в шкуры, подвешены на суках засохшего дерева и таким образом защищены от волков. Происходило все это в полной тишине. Скорбное молчание было единственной формой протеста, которая еще оставалась у покоренного народа. Теперь Грозовая Тучка пошла к Уиноне и Унчиде. Из полувысохшей лужи она принесла немного воды и пошла с Унчидой собирать топливо. Уинона тем временем сделала углубление для очага. — Вы можете принести еду, — сказала она глухо. — Четанзапа выдает из запасов. Грозовая Тучка побежала за скудным пайком. Уинона села у очага, и Унчида подошла к ней. Но женщины ничего не сказали друг другу. Уинона взяла нож и отрезала в знак скорби свои длинные черные глянцевитые косы. Вернулась Грозовая Тучка. Уинона отдала ей свою долю пайка. Девочка отказывалась принимать такой подарок, но Уинона была погружена в свои мысли и не слышала, что говорит Грозовая Тучка. Девочка поела и осмотрела как следует палатку, ведь это была палатка Матотаупы, палатка Токей Ито. Кое-что изменилось тут, и Грозовая Тучка заметила, в чем эти изменения. Шкура большого серого медведя, которого Матотаупа когда-то уложил с помощью своего одиннадцатилетнего сына Харки, не висела больше на шесте палатки. Она лежала на земле. Грозовая Тучка недосчиталась еще белого лука, костяного лука Токей Ито. Где же он? Девочка не заметила, чтобы Уинона отдавала его, но на шесте палатки он тоже не висел. Пока женщины тихо сидели в палатке, мужчины, юноши и мальчики стояли и смотрели, как драгуны едят консервы и подготавливают ночной лагерь. Чапа — Курчавый заключил, что они завтра поедут в агентуру. Часке слушал разговоры мужчин. — Они хотят оставить нас здесь голодать? — услышал он вопрос Четанзапы. — Надо к ним подойти и поговорить об этом. — Это должен сделать ты. Чапа скривил губы и обратился к Старому Ворону и воину по имени Чотанка, чтобы они пошли с ним к командиру драгун. Пришлось долго ждать и выслушать много насмешек, прежде чем им дали возможность говорить. — Скажи нам, — начал Чапа — Курчавый. — Скажи, чем мы здесь будем жить? Наши запасы подходят к концу. — Хо-хо! Дакота-ниггер! Вы лучше станете здесь жить! Вы станете рантье! Мы бы тоже не прочь так устроиться! Мы поедем завтра в агентуру, и послезавтра вам будут доставлены продукты! Чапе в голову не пришло сомневаться в этих уверениях; не было ведь никакого смысла врать, и он перевел разговор своим товарищам. Наступила ночь. Хапеда сидел на корточках в палатке родителей. Он молча смотрел на своего отца Четанзапу, который опустился у вновь устроенного очага. Язычки пламени лизали сучки, они освещали костлявые плечи и лыковую повязку на голове. Рана у Четанзапы, должно быть, сильно болела, но в глазах его сквозила другая, еще большая боль. И Хапеда хорошо понимал отца. Четанзапа собирался вести воинов дакота туда, где были со своими отрядами Татанка Йотанка и Тачунка Витко. И это ему не удалось. В глубине палатки сидела Монгшонша; руки ее беспрестанно скользили по опустевшей люльке. Она наполнила ее в знак скорби черными перьями. Словно летучие мыши, налетали на юношу мрачные мысли. Детство для него кончилось. Еще до рассвета он выбрался из палатки, выбежал вон из стойбища и в одиночестве молча смотрел вдаль на уже покрытые снегом вершины Блэк Хилса. За этими горами лежали прерии, где еще были дакоты, воины, победившие Длинных Ножей, воины, не сложившие оружия. Не придут ли они освободить своих забранных в плен братьев и сестер? Чапа — Курчавый тоже, как и Хапеда, выскользнул из типи, а Грозовая Тучка, увидев своего дядю в одиночестве, подошла к нему. Они стояли на краю лагеря под бледнеющим звездным небом среди песка и скал. И Чапа должен был признаться ей, что мечты, которые он лелеял, рухнули. На этой земле род Медведицы никогда не сможет разводить скот и собирать такой урожай, чтобы обеспечить свое существование. Свободные люди превратятся здесь в узников и нищих. И не мог он сказать ни одного ободряющего слова девочке, что стояла рядом с ним. Прошел день, миновала ночь. Солнце снова поднялось над горизонтом, его лучи озарили и эту убогую землю. Многие воины вышли из своих палаток и смотрели, не уедут ли наконец уайтчичуны, как обещали два дня назад. Но драгуны и не думали собираться. Более того, дакоты своими зоркими глазами разглядели, что приближается еще группа всадников. Всадники скакали по индейскому обычаю один за другим. Они были вооружены винтовками. Всадники приблизились, и все узнали Шонку, Красное Крыло, Татокано и старого воина по имени Кровавый Томагавк, который не принадлежал к роду Медведицы. С ними — десять вооруженных белых. У лагеря драгун они спешились, быстро переговорили, и командир, видимо, дал какое-то разрешение.