— Если выживешь, Ланс, я дам тебе почитать про разработки того американского учёного из XX века. Будет интересно. Он строил беспроблемные колонии грызунов на тысячи особей с избытком самок и пищи, которые в конечном счёте самоуничтожались, перед этим пройдя этапы девиантного поведения, однополого спаривания и каннибализма… Если выживешь? Вот же сука! Но вместо взрывного возмущения я вынул почти пустую флягу (едва не выскользнула из руки), и покачал головой. — Прекрасный выбор для основателей общества… — Полностью согласен, степень сходства потрясает, — подтвердил джинкина-там, словно и не заметил издёвки. Теряю хватку? — Иерархичность, подверженность эффекту Дженовезе, болезненная потребность в развлечениях, удовольствиях и зависимостях или беспричинная агрессивность весьма схожи, друг мой. И это было подтверждено массой экспериментов ещё в тёмные времена развития человечества за сотню лет до моего рождения. И всё-таки, действительно напомни, я дам тебе ознакомиться с работами Дезора, Кэлхуна или Александера. Нет, ну серьёзно — ну до чего же ублюдочное сознание разработали родственнички моей Ч’айи⁈ — Особенным преимуществом хвостатых стала их низкая восприимчивость к радиации, — продолжал Диктатион-Энки, будто намеренно игнорируя торжественность момента. — Даже первые экземпляры с лёгкостью выдерживали очень высокий уровень, до 300 рентген. А про их изначальные способности к высшей нервной деятельности и вовсе молчу. Например, ты знал, что они были способны вспоминать прошлое в хронологическом порядке? А ещё что у них давным-давно доказали приверженность к групповым и азартным играм для получения удовольствия, а не только ради поощрения едой? Я не сразу осознал, что джи-там снова обращается ко мне. Но всё же кивнул, почти машинально: — Конечно, знал, пунчи. Я же всё помню о своей прошлой жизни… Но успел-таки мельком задуматься, что только что озвученное господином фер вис Кри с возмутительной лёгкостью объясняет страсть чу-ха к самым немыслимым ставкам, бесконечному тайчо на деньги или разорительным партиям в моннго… — Причём речь не о гибридах, а о базовых эволюционных ветках! Учитывая, что азарт является одним из самых эффективных инструментов для управления стаей, лучше было и не придумать, — не унимался Диктатион. — Ох, ты даже не представляешь, как много вас роднило с крысами в плане жажды удовольствий. Жми на педаль кайфа, пунчи, ещё и ещё, пока не сдохнешь… — Яри-яри, ну и умора… — прошелестел я, даже не уверенный, что был услышан. Впрочем, так ли это смешно на самом деле? А Ч’айя протянула руку к клавиатону. И мне не требовалось напрягать зрение, чтобы понять, что сейчас она активирует протокол размыкателя. Я чуть не зажмурился, вот теперь-то точно ожидая чего-то… внушительного! Но в недрах инья’мтарр продолжала властвовать тишина, а в душной комнате с серыми стенами монотонно вещало существо, благодаря которому мы здесь и оказались. — С точки зрения насаждения универсальных морально-общественных парадигм всё тоже оказалось просто, — сказал Диктатион, заставив многократно пожалеть о заданном Ч’айей почти безобидном вопросе. — Homo suprattus без труда адаптировали в новое общество принципы поддержки семьи и общины, взаимность, отвагу, подчинение начальству, справедливое разделение ресурсов и уважение прав собственности. Развивать общество, конечно, пришлось взрывными темпами, и они привели к неизбежным деформациям принципов, но… Сученыш даже хмыкнул, окончательно разрушая всю трепетность момента: — Неужели это сильно отличается от общества их созидателей? — Уверен, не отличается… — почти бездумно пробормотал я. Всё это время мой взгляд не отрывался от стены справа, на которой отчётливо читались очертания наглухо запечатанной двери. — Почему ничего не происходит⁈ Ч’айя сверлила настенные консоли немигающим взглядом, пальцы её сжались в побледневшие кулачки. Фер вис Кри же, будто издеваясь, мой вопрос проигнорировал, как ни в чём не бывало поведав, что: — Особенно досталось вопросам равноправия, такое уж, Ланс, человек животное. Ты можешь не знать, но в сути своей любая стая принципа равноправия не предполагает, ни обезьянья, ни крысиная. Потому как бы ваши предки ни пытались заложить в основы Цивилизации Сохранения фундамент из свободы, равенства и братства, с последствиями миллионов лет естественной эволюции не поспорить. Особенно в рамках нового материала, изначально погрешного… До меня дошло не совсем сразу. Но после глотка паймы сознание чуть прочистилось, и потому я всё же нашёл силы на усталое: — Иди-ка ты тоже на х… — И вдруг осёкся, сквозь боль и пульсирующие вспышки в голове осознав важное. Спросил, всё ещё прислушиваясь к тишине внутри горы: — Гибридов создали для сохранения инфраструктуры, так? Выходит, с открытием «Корней»… они больше не будут нужны? Наш невидимый собеседник наконец умолк, но что-то в его молчании мне внезапно не понравилось. — Я этого не утверждал, — наконец ответил джи-там. И тон его уже был вовсе не доброжелательно-учительским. Но вместо того, чтобы развить тему, он внезапно предложил: — А сейчас вам сто́ит сосредоточиться на дальнейшем. И не успел я уточнить, что за «дальнейшее» имелось в виду, как комната чуть заметно вздрогнула, а под ногами будто зашипели тысячи песчаных карпов. Дверь распалась на три створки нереальной толщины, разновеликими сегментами втянулась в стены и пол, одновременно за её порогом начал зажигаться свет. Несмотря на обстоятельства, я невольно улыбнулся. Вспомнил, как Нискирич фер Скичира впервые допустил меня на один из внутренних обрядов казоку. Тогда на плечах терюнаши уже болтался жилет, но «Дети заполночи» во дворе казоку-шин всё равно косились и показывали зубы, и оттого важность события было не переоценить. И вот когда ряды казоку-йодда уже преклонили колени у помоста, на котором стоял сам фер Скичира-старший и его ближние Когти, у меня от волнения так надавило на клапан, что я чуть не обгадил закулисье. В итоге, конечно, я сбежал. Постарался сделать всё как можно быстрее, хоть и пропустив часть церемонии… но первые минут десять-пятнадцать, пока находились силы сдерживаться, ощущал себя отвратительно — толком не получалось ни ощутить полноту момента, ни сохранить усы от дрожи. Так вот сейчас мне представлялось, что стародавний обряд в Наросте был всего лишь разминкой перед нашим торжественным входом в «Корень». Взглядам открылся просторный светлый коридор, уводящий в гору и чуть вниз; открывались тайны и будущее всего нашего с Ч’айей вида (та замерла на пороге и прикрыла рот ладонью, будто удерживаясь от вопля); а я думал лишь о том, как бы не выключиться раньше времени… Затем девушка пошла вперёд. Даже не оглянувшись, а лишь небрежно поманив. Я зашагал следом, надеясь, что не слишком шатаюсь. Как только мы перешагнули порог шлюза, с потолка полилась музыка, наконец-то заставившая ощутить величие происходящего. Она была негромкой, но размеренной и будто чистой, напрочь отличавшейся от всего, сочинённого чу-ха. Да, в ней тоже звучали многочисленные струнные, и духовые присутствовали, но ритмика, оттенки и настроение композиции отличалось от привычного мне настолько, что в душе заворочалось, застонало, заныло, одновременно придавая сил и… воодушевляя? Кроме музыки, весьма потрясало и увиденное внутри — стены коридора оказались изготовлены из цельных прозрачных плит, открывающих виды в череду просторных залов ниже уровнем; в полумраке пустынных пространств вырисовывались очертания техники и приборов, одним видом вызывавшие трепет и учащённое сердцебиение. Через два десятка мучительных шагов коридор окончился уютным овальным холлом, и я был готов расцеловать каждое из дюжины удобных глубоких кресел, выставленных по периметру. Упал в ближайшее, стягивая рюкзак и неловко потроша на коленях. Заметил, как Ч’айя обошла комнату, изучила настенные панели, а затем уселась в кресло напротив и вынула из подлокотника широкий обруч с символами TRA-412, который бесстрашно водрузила на лоб. Что ж, теперь становилось понятно, о какой «тиаре» шла речь при позавчерашних откровениях фер вис Кри… Музыка, будто специально, стала тише. Да, всё так, как и должно быть, Ланс. Я улыбнулся. Снова. Как слегка недоразвитый, приглашённый в компанию гениев. Девчонка должна работать. Познавать. Она с лёгкостью уловит вектор дальнейших действий, потому что я не сомневался, что мы находимся в комнате стартового инструктажа или что-то вроде этого. А моя главная задача сейчас — не хлопнуться оземь. Потому что (байши, я уже был в этом полностью уверен), сейчас я даже не найду в себе сил добраться до «Коппульсо» и медицинского оборудования Бронзы… Значит, буду терпеть, смотреть и ждать. Непослушные пальцы нашарили в рюкзаке брикет аптечки. Вынули, рассыпав по гладкому полу комнаты что-то звонкое, но Ч’айя не заметила, поглощённая изучением обруча, кресла и его консольных систем. Задрав пальто, я ощупал повязку. Убедился в отсутствии кровотечения и без лишних раздумий вколол в бок двойную дозу хиапиоксина. Девчонка не должна отвлекаться. Ей ни в коем случае нельзя бросать начатую работу, чтобы возиться с моим рухнувшим телом. А это, в свою очередь, означало, что мне придётся (как бы меня ни отвращала подступившая идея) любыми способами оставаться в сознании. Даже если для этого будет нужно… — Эй, зануда? — негромко позвал я, уверенный, что теперь джинкина-там услышит и без микрофона в заушнике. — Валяй, умник, просвети меня ещё о гибридах. Об этической стороне рабства, например, и нашем с чу-ха сходстве. — Похвальное любопытство, Ланс, — услужливо откликнулся Энки. — Однако анализ твоего голоса, дистанционной сатурации и температурного режима комнаты указывает, что… — Захлопни-ка пасть, пунчи, — хрипло, но весьма напористо перебил его я, — и расскажи о гибридах. — И что ты хочешь знать? Байши, это что, были оттенки обиды⁈ — Что посчитаешь нужным, пунчи. Ты же здесь скопище мудрости? Расскажи про зарождение культуры гибридов, появление языка или обычаев? Он ненадолго замолчал, дав представить, как убелённая сединами крыса разливает по пиалам крепкую чингу, чтобы начать неспешный и неглупый разговор. Я не торопил. Теперь-то куда спешить? — Первые очаги гибридной цивилизации были заложены на архипелагах Юго-Восточной Азии, — сказал Хадекин фер вис Кри, которого вскорости нам предстояло называть совсем иначе. — О, Ланс, ты должен больше узнать о нём, это был огромнейший регион, густонаселённый и с богатой историей. Настоящая житница, если приручить неспокойную погоду. Именно на его фундаменте строились последние оплоты твоей цивилизации, и позже именно на базе его культур зародились чу-ха. Я чуть более свободно втянул стерильный воздух холла — препарат подействовал, возвращая способность дышать и мыслить. Уже более уверенно спрятал пожитки в рюкзак, застегнул и опустил к гидравлическому механизму кресла. — Нихонинди также был разработан здесь, в основу искусственного конструкта получив хинди и китайско-японский, — продолжал Энки, ничуть не мешая наблюдать за работой Ч’айи. — Так нам удалось подобрать язык, наиболее подходящий под артикуляционный аппарат гибридов. Хотя позже оказалось, что хвостатые недурно воспринимают и заимствования из французского… Девчонка закрепила обруч на висках, опустила узкое стеклянное забрало. Выдвинула из подлокотника клавиатон, защёлкала пальцами по выступающим клавишам. Меня снова охватила тревога, сейчас вообще непрошенная, но столь же неотвратимая. —…впрочем, на седьмой стадии проекта в культурологические основы были добавлены элементы западной цивилизации. Избирательно, так сказать. Для вкуса. По моей/нашей инициативе, если будет интересно. Дело в том, что для меня/нас все старые человеческие мифологии и культуры интересны в одинаковой степени, поэтому проект скорректировался в лёгкую эклектичность. Для гранения алмаза, так сказать. А ещё, например, для выстраивания властных вертикалей в криминальном мире. Но не таких фанатичных, какими они являлись в Азии ушедшей эпохи, а чуть мягче. Чуть «джазовее», сисадда? И вот — voilà! — Байши, вуа-чего⁈ — Не бери в голову, Ланс. Всему своё время. Спинка кресла Ч’айи опустилась, основание приняло форму тела, а из подголовника на лицо надвинулся ещё один полупрозрачный экран. — Удачным фактором для выбора точки старта стало географическое положение Азии, особенно после подъёма уровня мирового океана, — сказал Диктатион, даже не предполагая, что я улавливаю лишь половину бесценной информации, за которую ещё месяц назад был бы готов удавить голыми руками. — Это позволило ещё на ранних стадиях проекта создать сеть изолированных и безопасных анклавов, а также наметить перспективы для развития системы «Корней». Ну, а чтобы предотвратить лишние сбои, в генетический код гибридов были внесены поправки, программирующие чу-ха на боязнь высоты и гидрофобию, сисадда? Однако часть сказанного в сознание Ланса Скичиры всё же угодила, и я даже поёрзал, усаживаясь чуть удобнее: — Притормози, умник. И поясни-ка лучше, что такое «океан»? — О, Ланс, — вздохнул тот, и мне показалось, что сейчас он предложит тоже подключиться к обучающим программам «Корня», чтобы не тратить время на болтовню. Но вместо этого джинкина-там признал, причём с яркими нотками горечи: — Твой мир основательно изменился… — Как мы вымерли? Мне казалось, этот вопрос будет задавать многим сложнее. Но сказанное повисло в воздухе ещё до того, как я осознал всю его серьёзность. — Процесс можно назвать естественным, но это не совсем так. — На этот раз джинкина-там ответил без промедления, но и без эмоций, будто вернулся к роли бездушного помощника. — Пандемии. Войны. Очередная Мировая, которая не уничтожила ваш вид, но стала финальным катализатором начала конца. Если анализировать статистику, также верным окажется утверждение, что наибольший вклад внесли опасные и невероятно контагиозные болезни.