Пули буквально разорвали наружную обшивку здания. Теперь оно напоминало корпус корабля, поймавшего торпеду: искореженный металл, погнутые стойки, лохмотья искалеченной внутренней обшивки, и все затянуто пеленой дыма и пыли. — Мамочка моя, мы победили, — сказал Тони Зи. Втянув длинную винтовку в машину, Мик неловко перекинул ее через заднее сиденье в багажник и сказал: — Отлично, а теперь быстро уносим ноги. Нет, уносим ноги медленно, без воплей. Не больше пятидесяти пяти в час. Просто поезжай, сынок, навстречу рассвету. Было бы еще более клево, если стрелять трассирующими. — Да, это точно, — подхватил Тони Зи. — Твою мать, вот это было бы классное шоу! — А не нужно ли вернуться и проверить… — Да, и наткнуться на какого-нибудь деревенского остолопа с двустволкой в руках, который как раз мочился за заправкой? Забудь об этом. Они отъехали не быстро, но не услышали никаких сирен. Даниэльстаун, штат Южная Каролина, «Арсенал стальной бригады», 03.11 Рей сам не знал, что его рефлексы действуют столь быстро. Он оказался на полу еще до того, как письменный стол, поднятый в воздух мощным первым выстрелом, врезал Свэггеру по голове, откидывая его назад в кресло. Крус сжался в зародышевый комок, а вторая кувалда пробила стену и ударила в его собственное кресло — то самое, которое он только что освободил, — и оно также отлетело назад, вращаясь в воздухе словно сумасшедшее. Ничто не могло остановить тяжелые пули, и Рей, понял, что это работа папаши «барретта», превращающего в отдельные атомы все, что лежит на пути. Следующая пуля попала в живую плоть, которая могла принадлежать только полковнику. Звук пули, попадающей в мясо, невозможно забыть, и его сразу же узнают те, кто хоть раз это слышал: своеобразный шлепок, усмиренный живыми тканями, и тошнотворное хлюпанье. И в это же самое мгновение Рей ощутил затылком дождь мелких теплых капель. Заставив себя открыть глаза, Крус увидел следующие семь выстрелов. Стрелявший чертовски хорошо знал свое дело. Справляясь с отдачей, он с интервалом меньше чем в полсекунды уложил все семь пуль аккуратным рисунком, практически в кучу, между первыми двумя отверстиями. Каждая пуля, попадая в стену, раздирала ее каскадом вибрации, отрывавшей Рея от пола, и посылала со сверхзвуковой скоростью в атмосферу брызги металла, которые, следуя законам физики, все-таки уходили чуть вверх, не попадая в цель. Повсюду разлеталась пыль, а также мелкие обломки неизвестного происхождения, пылающие щепки внутренней обшивки, осколки стального каркаса, и все это было освещено яркими люминесцентными лампами над головой: живая картина турбулентной вселенной. Вставит ли стрелявший новый магазин? Или вместе с дружками ворвется сюда? Стиснув «беретту», Рей решил, что дорого отдаст свою жизнь, прихватив с собой в последний путь всех, кого только сможет. Но все было тихо, хотя в ушах у него звонил набат. В дыру в стене Крус заметил, как что-то мелькнуло, и понял, что стрелявшие находились в машине, которая теперь уехала. Рей поднялся на ноги. Его трясло. Обернувшись, он увидел полковника, отлетевшего к дальней стене. Огромная пуля обошлась с ним безжалостно. Металл способен сделать многое с живой плотью, и Рей знал это, как никто другой, поэтому он с первого взгляда определил, что никакая помощь Чемберсу уже не нужна. Он ощутил укол пронзительной боли: старый друг, отличный человек, мудрый советчик, поддержавший его в трудную минуту. И за это с ним беспощадно расправились ублюдки с «барреттом». Рей дал себе слово разобраться с ними, когда придет время. Затем он повернулся к старому снайперу. Свэггер, не человек, а сухая палка, сплошные ребра, кости и сухожилия, лежал или мертвый, или без сознания. Летящий стол углом нанес глубокую рану на скуле, из которой сочилась кровь, хотя отсутствие резкой пульсации позволяло надеяться, что крупные артерии не задеты. Кровь струилась по неподвижной щеке, скапливалась в ноздрях, после чего стекала на пол, образуя лужицу. Пощупав шею Свэггера, Рей нашел бьющуюся жилку. Быстро убрав опрокинутый стол с раненого, он оттащил его к стене и усадил прямо, чтобы тот не захлебнулся собственной кровью. Стащив с себя толстовку, обмотал ею раскроенную голову и закрепил повязку ремнем. Хотелось надеяться, что это поможет продержаться до прибытия медиков. Сделав все, что в его силах, Крус развернулся и вышел в коридор. Хорошо знакомый со зданием, он добрался до задней двери, отпер ее, выскользнул наружу и направился прямиком через поля и огороды. И тут наконец зазвучали сирены, так как пожарные и полицейские все-таки встали со своих кроватей. Рей прекрасно знал, куда идет: он заранее ко всему приготовился. Все снаряжение Крус загодя погрузил в багажник заранее купленного «Доджа Чарджер», оставленного в центре поселка. Открыв дверь, сел за руль, аккуратно тронулся, повернул влево и выехал из города. Насколько он мог судить, никто не обратил внимания на худого мужчину атлетического телосложения в джинсах, футболке с эмблемой Калифорнийского университета и бейсболке. Рей исчез, растворился в ночи — в конце концов, это умение является непременным качеством снайпера. Роанок, штат Вирджиния, мотель «Холидей-Инн», 17.30 Боджера разбудил телефон. Это звонил Тони Зи из соседнего номера; они с Крекером уже проснулись и собирались начать пьянствовать. Не желает ли Боджер присоединиться? Нет, не желает. Есть ли какие-либо известия от Макгайвера? Нет, никаких известий нет. Мик сначала дождется звонка и лишь затем присоединится к дружкам. Он лежал голый в темной комнате на чистом хрустящем белье. У него было красивое, атлетическое тело божества, хотя он уже целую неделю не посещал тренажерный зал и тосковал по эспандерам и штангам. Боджер чувствовал, что гребни, определявшие тектонические разломы его дельтовидных мышц, стали не такими четкими, кубики брюшного пресса — менее выраженными, вены вздувались не так сильно. Это начало, хотя пока что и почти незаметное, общего расслабления. И все потому, что он до сих пор занимался этим дерьмом. Мик провел на ногах двое суток подряд, последние двенадцать часов как сумасшедший мчась по глуши среднего юга, прослушивая по радио сводки новостей в поисках сообщения о случившемся в Даниэльстауне. По словам корреспондентов, психически ненормальный бывший снайпер открыл огонь по офису Нормана Чемберса, бывшего морского пехотинца, признанного специалиста в вопросах стрельбы. Чемберс убит на месте; однако другие подробности не сообщались. Так что когда троица добралась до Роанока, пришла пора укладываться баиньки. Гостиница «Холидей-Инн», расположенная рядом с автострадой, подошла для этой цели как нельзя лучше. Боджер упал в постель и тотчас же провалился в глубокий сон. И вот сейчас он проснулся, нисколько не чувствуя себя отдохнувшим. Проклятие! Повалявшись в кровати, Мик встал, шатаясь дошел до ванной и принял душ. «Суунто» показывал, что времени уже около шести вечера. Что делать, что делать? Ну когда же позвонит этот ублюдок? Все кончено. И они… Спутниковый телефон не зазвонил, а зажужжал. Боджер схватил аппарат и ткнул кнопку. — Ну, что? — А то, что вы его упустили. — Твою мать! — выругался Боджер, ощутив болезненный укол разочарования. Он понимал, что последует дальше. Этот козел Макгайвер устроит ему разнос по полной, а он будет вынужден сидеть и молча слушать, словно безмозглый тупица. — Да, он там был. Это ты правильно вычислил. Его пальчики повсюду. — Господи, — пробормотал Боджер. — Это плохая новость. Есть и хорошая новость: ты также не завалил и Свэггера. Его хорошенько долбануло по голове, и он сейчас в отключке в какой-то провинциальной больнице, но, как ожидается, скоро придет в себя. Однако ты проделал дыру размером с футбольный мяч в полковнике морской пехоты в отставке Нормане Чемберсе. Поздравляю: тебе удалось убить единственного из присутствующих, кто не имел никакого отношения к этому дерьму. — Твою мать, и хрен с тем, кто не понимает шуток, — заметил Боджер. — Побочные жертвы. — Да, отлично, только проследи за тем, умник, чтобы эти побочные жертвы не завели тебя в газовую камеру. — Это война. На войне всякое бывает. Тут нет ничего личного. Ты получаешь приказ, и снаряд падает в самый центр Жопа-Сити, население семьдесят пять человек и двести сорок куриц. Извините, маленькие коричневые людишки, но важные личности поставили интересы нашей страны выше вашего Жопа-Сити. — Я и забыл, что ты у нас патриот. — Вы забыли, что сами дали «добро» на расстрел. И теперь делаете вид, будто я сорвался с цепи. — Боджер, твоя задача заключается не в том, чтобы обставить меня в споре. Помни: ты так и не поднялся выше мастер-сержанта. Это я в офицерском кителе наслаждаюсь ужином в ресторане. Если захочу, устрою тебе какой-нибудь замечательный наряд вне очереди: чистка конюшни, уборка мусорных баков, отскабливание пола в сортире зубной щеткой… Твоя задача заключается в том, чтобы обставить Круса, другого сержанта. Вы оба ползаете в грязи, режете горло часовым, взрываете мосты — развлекаетесь, как и подобает настоящим мужчинам, так что тебе это по силам; по крайней мере, я уверен, что ты сам так считаешь. Давай же сосредоточимся на том, что есть что. У Боджера в голове появился образ этого гомика с козлиной бородкой и сигаретой в мундштуке, в очках в тонкой стальной оправе, в модном галстуке. И он голыми руками раздавливает его голову так, что серое вещество брызжет из ушей и носа, а затем глаза выстреливают, словно шарики для настольного тенниса из игрушечного пистолета. — Отличная мысль, — заскрежетав зубами, пробормотал Мик. — Вот и хорошо. Теперь наше главное беспокойство — дадут ли Свэггеру коленом под зад. — С чего бы это? — Кретин, он отправился на дело без прикрытия, не поставив в известность начальство. Если бы он находился в штате, я бы не позавидовал его заднице. Быть может, сейчас это сойдет ему с рук, но его будут держать на коротком поводке, поскольку по сути своей он дилетант, который просто разбирается в стрельбе. — Не забывайте, этот, как вы сказали, «дилетант» разыскал Круса меньше чем за двенадцать часов в первый же день, в то время как все остальные занимались онанизмом. — Свэггер умен, этого у него не отнимешь. Вот почему нам нужно молить бога о том, чтобы его оставили на борту. Конечно, если он не нашел в своем бумажнике волшебную кредитную карточку. Так что будем исходить из предположения, что Бюро и Управление по-прежнему захотят использовать мозги Свэггера в поисках снайпера. В этом случае его переправят в Вашингтон, разумное предположение? — Мы уже трогаемся в путь. — Полагаю, вы поймаете сигнал его УОРЧ в здании ФБР в Пенсильвании. Держитесь за него. Рано или поздно Свэггер вычислит, где Крус. Быть может, тебе удастся пристрелить Круса, спасти жизнь Зарси и стать большим героем. Мик Боджер, новый Боб Ли Свэггер. И тогда вы со своим новым лучшим другом Бобби Ли сможете отправиться в запой. Макгайвер оскорблял Мика еще пять минут, после чего наконец отпустил его. Взглянув на «Суунто», Боджер отправился в бар прогонять образ босса, поджаривающегося на огне под дружный смех ребят в лавочке, полной девчонок и выпивки, которая называется Сержантской Валгаллой. Сегодня можно будет напиться в стельку. А завтра Вашингтон, мать его за ногу. Хопкинс, штат Южная Каролина, реанимационное отделение, Центральная больница округа Брайтон, 16.42 следующего дня Первый раз он очнулся, когда какой-то врач приподнял ему веко и посветил в зрачок фонариком. Было больно. Во второй раз ему сделали укол. Снова больно. В третий Ник Мемфис ткнул его в бок. А вот это уже очень больно. Он открыл глаза. У него сложилось такое ощущение, будто верблюд целый месяц лизал ему лицо. Руки, пальцы, ноги и ступни оставались мертвы. Сознание представляло собой густую жижу, и он с трудом пробирался сквозь нее, стремясь обрести дыхание и сфокусировать взгляд. — О, проклятие, — пробормотал он. Как выяснилось, голос еще не умер. — Он приходит в себя, — заметил Ник. Следующим, кто склонился к нему, была Сьюзен Окада, прекрасная и неприступная. Она посмотрела так, как, наверное, палач на шею, которую ему предстояло перерубить в следующее мгновение. — Эй, — произнесла женщина, и в ее голосе не прозвучало веселья, — есть кто-нибудь дома? — Да, да, — ответил он, чувствуя, что тело все-таки не потеряло способность двигаться. У него раскалывалась голова, так, словно он проглотил залпом дюжину стаканчиков виски меньше чем за час; правая половина лица была опутана бинтами, глаз закрывали какие-то тампоны — а может быть, просто распухшие веки. — Воды, пожалуйста, — попросил он. Сьюзен подала стакан.