– Незадолго до этого к нам прибыли механики, – сказал Лэй, ковыряя хворостиной в костре. – Механики? – подивился мэйт. – Друзья вождя, – пояснил Лэй. – Они и раньше приезжали. Много раз. – Но зачем? – поинтересовался Габриэль. Ему казалось, что он нащупал ниточку, которая могла привести к правде. Но Лэй тут же обрезал ее равнодушным ответом: – Изучают горы и камни. Мы уже к ним привыкли. Не думаю, что они тут как-то замешаны. – Возможно, ты и прав, – вздохнул задумчиво мэйт. – Больше ты ничего не помнишь? – Послушайте, последние несколько месяцев я только и делал, что пытался понять, что случилось в Нианзу… – Шэн-лин в сердцах бросил хворостину в костер. – И я не меньше вашего хочу узнать, почему оказался в Бордривере. Но… – Он вздохнул, опуская взгляд. Некоторое время сидели молча, слушая треск костерка и обдумывая слова шэн-лина. – Вроде готово. – Мэйт подал одну ветку принцессе. Другую протянул угрюмому Лэю. – Бери. Шэн-лин снял несколько грибов. А Эли начала есть прямо с ветки, пачкая нос и щеки в золе. Мэйт решил не отставать от принцессы, не переставая дивиться ее простоте. Боги, как же он хотел, чтобы ноби Бруна была такой же. Могла вот так – запросто! – сесть посреди леса под столетним дубом и, причмокивая от удовольствия, слопать подкопченный на костре гриб. Но ноби Бруна, увы, была совершенно иной. Мэйт нисколько не сомневался, что при виде сморщенных грибов на облезлой ветке она бы произнесла только презрительное «фи». Да еще бы и кружевным платком помахала, отгоняя дым, способный сбить запах ее изысканных духов. – Не могу понять, почему твой брат оказался среди головорезов Эдварда? – спросил мэйт. – Райвин предложил, а Оливер не смог устоять. Хотя и отец, и мать, и я умоляли его остаться в Блэкпике. Но он… – Такой же настырный, как ты, – улыбнулся Габриэль. – А зачем Эдвард вообще напал на шэн-линов? – Поговаривают, что именно один из них по чьему-то заказу убил фитийскую королеву. Хотя это всего лишь слухи. Эли содрала зубами гриб, а мэйт покосился на Лэя. Тот беспечно жевал, показывая, что не имеет ни малейшего понятия, о чем идет речь. – Впрочем, многие считают, – продолжила принцесса, – что Эдвард просто решил расширить угодья для сверов. Ты знаешь, что они не размножаются в неволе? – Да, – с видом знатока ответил Габриэль, вспоминая рассказ Итана. – Ну и зачем ему столько сверов? – Из-за мяса. В Окриксе, Карендорфе и Бессарии мясо молодого свера ценится на вес золота, – пояснила Эли, бросая пустую ветвь в догорающий костер. – Понятно, – покивал мэйт и тоже отправил ветвь в огонь. Принцесса задрала голову: – Скоро начнет светать. Нужно хоть немного поспать. – Она с улыбкой посмотрела на мэйта. – Что? – не разгадал Габриэль ее странного взгляда. – Я измазался? – спросил он, проведя ладонью по лицу. Эли засмеялась, неожиданно придвинулась к нему, обняла и поцеловала в щеку. – Спасибо, – шепнула она ему на ухо и, уже отстраняясь, добавила: – Если бы ты не предложил спасти Лэя, мы бы, наверное, никогда не узнали, что случилось с Оливером и где его теперь искать. Она закуталась в плащ и легла на траву, закрывая глаза. – Я – молодец, – произнес мэйт, зевая. И, довольный похвалой принцессы, завалился спать. Он был счастлив, и ему было все равно, кто будет стоять в дозоре, высматривая преследователей среди деревьев. Глава 24 Было пасмурно и зябко. Холодные и крупные капли падали мэйту на лицо. Дождь лил с самого утра – шелестел желтеющей листвой, глухо стучал по веткам и… бодрил сонное тело. Принцесса хотела поскорее найти брата, поэтому выспаться как следует не удалось. Лэй и Эли шли впереди – молча, быстро, без остановки. Габриэль чуть отставал от них, потому что время от времени оборачивался, опасаясь погони. К счастью, пока боги были милостивы, и среди мокнущих деревьев не мелькали золотистые плащи, не было слышно топота сверов и криков гардийской стражи. Впереди маячила рыжеватая лента дороги. Последней дороги, как выразилась принцесса. Еще она сказала, что этот тракт – все равно что граница, разделяющая Гардию и земли шэн-линов, которые теперь стали владениями Эдварда Однорукого. Широкая дорога посреди леса. Дождь. Бегущие, словно живые, блестящие капли по листьям… Все это навевало ужасные воспоминания. Мэйт не сразу понял, почему ему вдруг сделалось так тревожно, когда Эли указала на дорогу вдали. Но теперь он понимал, из какого источника черпалось беспокойство. Из памяти. Тот кровавый бой в Фитийском лесу, те перезвоны цепей на его собственном теле, та угасающая надежда на свободу… Они навсегда останутся с ним, как и шрам в виде знака Лита на спине. Казалось, это было так давно, в другой жизни. А ведь с тех пор прошло не так уж много времени… Они вышли к дороге. Над ними по-прежнему нависало серое небо, перед ними темно-рыжей грязью булькал тракт… А незнакомец стоял там – посреди широкой мокнувшей дороги, в тридцати шагах от них, слушая шелест дождя. Высокий, в серых кожаных доспехах, с мечом за спиной, с огромным золотым литусом на груди – уверенный в своем превосходстве. Он знал, где они выйдут. Знал и терпеливо ждал. Но не сделал ни шага, увидев свою добычу, которую долго гнал – от самого Блэкпика. Его прищуренные глаза внимательно следили за ними, а капли дождя катились по загорелой голове, где вместо волос темнела татуировка огромного паука. Наемник Сэта внушал страх и отвращение. И его, похоже, совсем не тревожило ни количество противников, ни быстрый клинок Лэя, ни магия Габриэля. Однако мэйт все равно нашептал заклинание и резко махнул рукой в сторону Паука, освобождая колдовской огонь. Огненно-алая комета метнулась к противнику сквозь стену дождя. Но, хладнокровный до неприличия, паук лишь сделал быстрый шаг в сторону, легко уклоняясь от магической атаки. Увы, наемник Сэта был не глупым свером, не тупоголовым грабителем из Голдстока или неповоротливым стражником из Бордривера. Наемник Сэта был настоящим убийцей. И лишь богам известно, сколько жизней мирклей и бездарей забрал его странный меч, заточенный с одного края. – Ты его знаешь? – Эли посмотрела на Лэя, нервно покручивая рукоять жезла. – Мастер Ши, – со вздохом прошептал Лэй и, повернувшись в сторону собрата, сделал один шаг, заслоняя собой принцессу и мэйта. Мэйт понял, что в отличие от Лэя принцесса не видела страшной угрозы, намереваясь безрассудно ринуться в бой. Неужели она забыла, каким сильным и ловким был Лэй? Как мастерски поймал нож ладонями, как одним движением руки усыпил ту женщину, как меньше чем за мьюну расправился с тремя стражниками? Но даже у Лэя сейчас не было уверенности в исходе боя. – Так плохо? – спросил Габриэль. – Если увидите, что я… – Лэй вытянул меч из-за спины. – Бегите. Возможно, так у вас будет хоть какая-то надежда на спасение, – неуверенно проговорил он. – Но мы можем… – начала принцесса. – Нет, – прервал ее шэн-лин. – Это мой бой. Паук тем временем продолжал спокойно стоять, дожидаясь чего-то или кого-то. Наемник Сэта словно был уверен, что теперь они от него никуда не денутся – не убегут, не скроются в лесу. Возможно, потому что он находился, как и Лэй, на родной земле. А может, потому что находился здесь совсем не один. Габриэль окинул мокрую стену леса взглядом, стараясь уловить опасность. И уловил ее… когда под дождем мелькнули черные дротики! Лэй отбил один мечом, но другой – проклятие! – впился принцессе в шею. Эли закачалась, вытаскивая дротик. Мэйт подхватил ее, чувствуя, что она слабеет. В этот момент из леса, с противоположной стороны дороги, с криками вылетели два темноволосых бойца в серых доспехах. Лэй тут же бросился к ним. Кувыркнулся, уходя от атаки мечом. И сразу, не распрямляясь, выбросил клинок вперед, пробивая колющим ударом серый доспех на груди. Брызнула первая кровь. А Лэй резко ушел вправо. Широко рубанул, рассекая живот второго противника. Тот начал оседать, но Лэй, крутанув свой меч, вогнал его снизу, под подбородок, пробив темноволосую башку насквозь. – Оставайся с ней, – сказал шэн-лин, резким движением стряхивая кровь с меча. – Ксэнт, я рук не чувствую, – пожаловалась принцесса заплетающимся языком. Дождевые капли падали с ее челки на нос, катились по щекам, блестели на губах. – Лэй, я не хочу с тобой драться! – крикнул Паук. – Отдай мне миркля и девку. Ты мне не нужен. – Боюсь, я не могу этого сделать! Они меня спасли, и теперь я обязан им жизнью! В отличие от тебя я до сих пор чту наши законы! Паук пропустил упрек мимо ушей. Лишь молча достал из-за спины меч, понимая, что схватка неминуема. – Ты служишь тем, кто убивал наших женщин и детей! – произнес Лэй и, опустив меч до земли, побежал в сторону татуированного собрата. Наемник Сэта остался на месте, опустив и заведя меч за ногу, – в точности как бегущий Лэй, кончик меча которого резал сырую землю, оставляя за собой след. Лэй ударил первым. С разбегу, сильно, вертикально. Меч описал в воздухе четверть круга и звонко встретился с выставленным клинком наемника. Несколько коротких быстрых атак слева и справа от Лэя. И похожий ответ от Паука. Они сблизились, скрестив мечи чуть выше рукоятей. Заскрежетала сталь скрещенных клинков. И последовал хитрый удар Паука, сбросивший Лэя на землю. Эли дернулась, мэйт опустил на нее взгляд, краем глаза заметив, как подсечка Лэя сшибает наемника с ног, заставляя его тоже искупаться в грязи. – Все будет хорошо, – сказал мэйт, смахивая капли со щек принцессы. – Ты просто засыпаешь. Но я тебя держу. Шэн-лины вскочили одновременно. И пошли друг на друга, осыпая чередой молниеносных и как будто беспорядочных ударов. Но так могло показаться лишь со стороны – лишь непосвященным, понимал Габриэль, не отрывая взгляда от сумасшедшего блеска клинков. За безумными сериями атак, которые мэйт не мог отследить, стояли годы и годы упорных тренировок. Брызги. Звон клинков. Смертельный танец под дождем: Лэй и наемник заплясали, выписывая мечами немыслимые пируэты. Нечеловечески быстрые атаки плавно переходили в медленные и широкие удары. И обратно. Противники оказались равны, и никто не хотел уступать. Они разошлись, сменили стойки и стали ходить по кругу, глядя друг другу в глаза, чуть водя острием клинков по воздуху. Теперь оба держали мечи чуть выше живота, двумя руками. Первым ударил наемник – наискось и широко. Лэй отразил удар, отступив на полшага. Но сразу отыграл собственное отступление. Широкие, от головы, вертикальные удары наемника… И горизонтально выставленный меч Лэя. Ловкость сменилась силой. И в ней с сожалением заметил мэйт, Лэй уступал наемнику, содрогаясь всем телом от каждого удара. Он почти не атаковал сам, уйдя в оборону. Возможно, решил схитрить, сберечь силы? Придержать коварный удар и нанести его, когда наемник слишком увлечется – начнет думать, что побеждает. Или… все же действительно устал?.. Они опять разошлись. А потом ринулись друг на друга. Клинки звонко встретились. Раз, другой, третий. Наемник занес меч над головой. И… на мгновение замер, открываясь для удара. Даже он, Габриэль, увидел возможность для атаки. А уж Лэй… Он сделал быстрый выпад, пронзая серый доспех, и тут же выдернул меч, уже окрашенный алым. Кровь брызнула, размазалась на клинке. Лэй стряхнул ее с лезвия и вернул клинок в ножны. А наемник выпустил меч из ослабевших рук и, улыбаясь, рухнул следом за своим клинком. Мэйт не понимал, что произошло. Почему наемник замешкался, растерялся, словно новичок. Посланник Сэта не был ранен, не выглядел уставшим и, надо отдать ему должное, владел мечом не хуже Лэя. Но… Что заставило Паука поступить именно так, как он поступил? Намеренно ли он подставился под удар? Или это случайность, ошибка?.. Лэй сел на колени рядом с поверженным собратом и чуть приподнял его голову одной рукой, а другую положил ему на грудь, прикрывая ладонью рану. – Идем. Обопрись на меня, – сказал Габриэль, кивая в сторону шэн-линов. – Вот так. Молодец.