– Он и не говорил. Я это почувствовал, когда сообщил ему, куда нам нужно. Во всяком случае, он точно не был рад возможности вернуться на родину. – Если хочешь меня отговорить, то ничего не выйдет. Ты волен уйти хоть сейчас. А я продолжу путь. – Да я не об этом, – оскорбился мэйт. – Но ты сама подумай, с чего бы шэн-лину опасаться собственных лесов? – Может, он там кого-нибудь убил или что-нибудь украл, – предположила принцесса. – Может быть, – тихо повторил мэйт, всерьез не рассматривая ее предположение. – И вообще, мне он не нравится. – Спасти шэн-лина было твоей идеей, – справедливо напомнила принцесса и зевнула. – А почему он тебе не нравится? – Он как-то странно на тебя смотрит. – Ревнуешь? – усмехнулась Элизабет. Габриэль промолчал. И подумал, что лучше бы дело было в ревности. Но, увы, дело было в чем-то другом. Под рукой заворочался гарг, и мэйт развязал рюкзак, выпуская зверюшку. Изгой боязливо выбрался, остановился, принюхиваясь. Спустя несколько мьюн забрался на ветку и застыл там, внимательно высматривая что-то в темноте. Из-за серо-зеленой чешуи его было не разглядеть в кружевах листвы. Некоторое время сидели молча, слушая тихие звуки ночного леса. Мэйту безумно хотелось есть, но еще больше – спать. Он держался из последних сил, не желая провалиться в сон в присутствии бодрствующей принцессы. Габриэль представлял ее ухмылку, ее смеющиеся глаза, и это заставляло его открывать свои. Хотя с каждой мьюной, проведенной здесь, в относительной тишине и долгожданном покое под огромным дубом, бороться с надвигающимся сном было все труднее. Дрема, как море, накатывала на него волна за волной. Ему вновь вспомнился родной Янтарный остров. Шелест пенящихся волн, запах пихтовых лесов и… – Может, он сбежал? – поинтересовалась принцесса, выдергивая мэйта из нежных объятий сна. – Не думаю, – сквозь зевоту ответил Габриэль, понимая опасения принцессы. Лэй действительно подозрительно долго не появлялся. И мэйт поймал себя на мысли, что даже обрадовался его отсутствию. Конечно, им был необходим проводник, чтобы не заблудиться в лесах Бэй-Цэнга. Бесспорно, шэн-лин – лучший из возможных претендентов на указанную роль. Но он так смотрел на Элизабет… На… его Эли. Жаль, что она не разделяла подозрения. Ветвь над головой принцессы глубоко, до треска, качнулась. Гарг, хлопнув крыльями, метнулся к земле. И буквально врылся в нее, клацая челюстями. Жертва Изгоя взвизгнула и тут же замолкла. Неся в зубах серую мышь, гарг гордо прошлепал рядом с Эли. После чего улегся между принцессой и мэйтом. Чихнул, стирая лапой с мордочки землю. И, облизнувшись, впился зубами в серую тушку. – Ну хоть кто-то сегодня останется сыт, – улыбнулся Габриэль. В этот момент Изгой внезапно замер, настороженно всматриваясь в темноту. Что-то заставило гарга оторваться от трапезы. Что-то там, в густом мраке леса… Мэйт, напрягая глаза и гоняя лесные запахи, тоже уставился во мрак. Но не почуял ничего подозрительного: уже привычные запахи и шорохи в ночи. Как бы старательно с ним ни занимались сциники по одорологии, нюх дикого гарга был нюхом дикого гарга. К счастью, несколькими мьюнами позже из темноты выбрел не наемник старсана Сэта или неведомый зверь, а знакомый шэн-лин. Ступая почти бесшумно, держа охапку хвороста. Лэй с удивлением уставился на гарга, а гарг – на него. Какое-то время они смотрели друг на друга своими кошачьими зелеными глазами. Изгой настороженно изучал новое двуногое чудище в мешковатой одежде, а Лэй… Мэйт не понимал, почему шэн-лин так пялится на зверька. Лэй то ли никогда прежде не видел гаргов, то ли просто решил поиграть с ним в гляделки, то ли… хотел его сожрать. Шэн-лин положил хворост и высыпал Габриэлю на ладонь горсть грибов. – Не густо, – огорчился мэйт. – Зажарим гарга? – радостно предложил шэн-лин, предвкушая сытную трапезу. – Никого мы есть не будет, – предупредила Эли, двигаясь ближе к Изгою. – Что там? – Грибы. Ну и прекрасно. Лэй сложил хворост домиком и принялся разводить костер. Посыпались искры, заструился первый дымок. Рыжие язычки пламени полезли из-под серых потрескивающих хворостин. Белое пламя на лезвии меча почти истаяло, и теперь лишь костер освещал место стоянки. Габриэль облегченно вздохнул. Стало уютно, как в детстве, когда они с Барталдом… Мэйт сорвал длинную ветку толщиной в палец и, разломав ее на части, начал насаживать грибы. – Вот, держи. – Он подал потяжелевшую ветвь принцессе, а сам принялся вновь нанизывать грибы. Эли подвинулась ближе к костру. И встретилась взглядом с шэн-лином, почему-то совершенно забыв про грибы. – Почему ты на меня так смотришь? – спросила принцесса. «Милостивые боги!» – мысленно воскликнул Габриэль. Она наконец-то заметила странный взгляд зеленых глаз. – Стоит ли мне напоминать, что я говорил, – сказал Мэйт, перебрасывая взор от шэн-лина к принцессе. – А ты мне не верила. Лэй молчал, сверкая глазами. Наконец вымолвил: – Мне кажется… – Я кажусь тебе знакомой?! – оживилась принцесса, тряхнув ветвью. – Ведь так? Так? Сказано это было с таким восторгом, с каким голодный шэн-лин предлагал зажарить гарга. Мэйт не понимал ее радости. Он вообще ничего не понимал. Мэйсе! Как Лэй мог видеть Элизабет?.. И почему последнее ее так возбудило и осчастливило?.. Но шэн-лин, судя по всему, и впрямь ее видел раньше. – Когда ты сказала… Я вспомнил. Вспомнил! – теперь обрадовался и Лэй. – Мне все время казалось, что я тебя уже встречал. Но теперь я понял, что уже видел… – Видел – что? – растерянно спросил мэйт. – Ее лицо! Только… мужское. – О боги, – покачал головой удивленный мэйт. – Мой брат! – Глаза принцессы разгорелись ярче костра. – Это мог быть только он! Я знала. Я чувствовала, что он жив. У близнецов ведь так бывает. – Так это был твой брат, – не стал скрывать радости Габриэль. Он-то думал… – Оливер, – вырвалось у него. – Откуда ты знаешь?.. – с подозрением начала Эли. – Никакой магии. – Мэйт с улыбкой поднял руки, будто сдаваясь в плен. – В последнее время тебя мучили кошмары. И пару раз ты назвала его имя, – пояснил он. – Давно ты его видел? – вновь обратилась она к шэн-лину. – В начале лета… К нам в поселение пришел человек – из армии Эдварда… – Значит, еще остались поселения? – спросил мэйт. – Нианзу. Оно уцелело, – кивнул шэн-лин. Габриэль забрал у принцессы ветвь и занес ее над костром. Эли сейчас было явно не до грибов. Она неожиданно для себя наткнулась на тропинку, способную вывести ее к брату. К тому, ради чего она и отправилась в Бэй-Цэнг, покинув безопасные стены Блэкпика. Странно, что она скрывала причину путешествия. Мэйт задумался: не доверяла магу, боялась ему открыться, сблизиться с ним? Скорее всего. Страшилась, что он начнет убеждать ее в безуспешности похода. Или… сама не верила в то, что Оливер жив, и не хотела, чтобы кто-нибудь – а уж тем более миркль! – напоминал ей об этом? Ведь прошло столько времени… – Он что-нибудь говорил? – продолжала принцесса дрожащим голосом. – Нет. По-моему, он вообще не понимал, где находится. Иначе бы обошел поселение стороной. Видимо, кто-то из наших хорошенько его отделал. Но почему-то не закончил начатое. – Что? Что случилось дальше? – с нарастающим беспокойством спросила Эли. Ее глаза лихорадочно блестели. Мэйт вспомнил про бедную Лоис: именно так тряслась и смотрела на него бедная женщина, когда он заговорил о ее сыне. Принцесса, переставляя колени, подобралась ближе к шэн-лину, словно опасалась не расслышать ответа. – Его посадили в клетку и… – Говори! Если с ним… – По щеке Эли покатилась слеза. – Я хочу знать! Не хочу больше мучиться. Потрескивал костерок, тихо урчал сытый гарг, вкусно пахло дымком и грибами. Принцесса нервно ерзала на месте, дожидаясь судьбоносного ответа. А Лэй молчал, задумчиво покручивая в руках хворостину. Габриэль понимал, что за молчанием шэн-лина кроется нечто большее, чем просто дурные вести о брате принцессы. Лэю было плевать на Оливера, как на любого другого бойца армии Эдварда Однорукого. Мэйт ничуть не сомневался, что шэн-лин с удовольствием прикончил бы брата Эли, не моргнув и глазом. Но что-то его остановило. – Я не помню, – с огорчением ответил шэн-лин и, умолкнув ненадолго, добавил: – В себя пришел только в Бордривере. Мэйт сомневался, что в словах Лэя не было ни капли лжи. Были горечь, страх, но не ложь. Шэн-лин совершенно не представлял, что стряслось в поселении после того, как Оливера посадили в клетку. Видимо, поэтому и опасался возвращаться в родные места. – Но как? Почему? – не понимала принцесса. – В Нианзу произошло… Я не знаю, как описать. Мы должны были выступить. Отомстить. Все было готово к походу. А потом… – Лэй сунул хворостину в костер, подпалил ее и, вытащив, стал глазеть на вьющийся от нее дымок. – Потом… Как в дыму, как в тумане. Помню, как бродил по лесу. Как меня схватили и связали. Но… я не сопротивлялся. – Ты отведешь нас туда? – спросила принцесса. – Да, – неохотно согласился Лэй. Подавленный воспоминаниями шэн-лин оторвал взгляд от хворостины и посмотрел на мэйта: – Ксэнтус, почему я не сопротивлялся? От изумления мэйт выпучил глаза. Ему-то откуда знать, почему такой боец, как Лэй, позволил себя схватить?.. Габриэль поймал вопрошающий взгляд принцессы и понял, почему спрашивали именно его, мэйта Семи островов. Лэй думал так же, как обычные олдийские бездари, которые оправдывали любые странные и необъяснимые случаи проявлением колдовства. Вот, значит, откуда у шэн-лина возникло недоверие к магам! Мэйт с досадой махнул рукой. И не стал ничего говорить, демонстративно уставившись на запекающиеся грибы. – На поселение напали? – предположила заметно повеселевшая Эли. – Не знаю, – покачал головой Лэй. Умница, похвалил мэйт принцессу. Названная причина страданий и беспамятства Лэя выглядела гораздо убедительнее, чем происки злобных чародеев. Да и откуда им там взяться? – А до того, как тебе отрезало память, в Нианзу ничего необычного не происходило? – Габриэль твердо решил докопаться до истины, желая оправдать собратьев. – Возможно, помимо Оливера, кто-то еще приходил в поселение?