Розенталь не преминул вежливо заметить: — В таком случае и вас попрошу не забывать, кому вы обязаны своим профессорским званием. Тернер был уже настолько пьян, что не сразу смог отреагировать на этот выпад: — Возможно, и вы не забудете, что я знаю. — То есть? Тернер закашлялся, и его грудь пронзила резкая боль. В баре было тепло, но ведь вокруг полно народу, а на улице — весенняя слякоть. Возможно, это так, ничего… — Принесите мне еще джина, — велел он, и Розенталь кивнул с непроницаемым видом. Вернувшись со стаканом, он заметил: — Вы расстроены. Тернер осоловевшим взглядом уставился на собеседника, не веря собственным ушам. — Расстроен? — взорвался он. — Расстроен?! Еще бы мне не быть расстроенным! — Вы опять кричите. За те секунды, что Розенталь произносил эту ничего не значившую фразу, Тернер успел опорожнить стакан. Он зашипел на Розенталя: — Вы думаете, я кричу? Погодите, послушайте, что я, как вы выразились, прокричу дальше. То, что «прокричал» далее Тернер, лишь подтвердило опасения Розенталя, зародившиеся у него в тот самый момент, когда он, сняв телефонную трубку, услышал по-театральному драматический требовательный голос профессора. Розенталю ничего не стоило в любой момент прервать разговор и напрямую спросить Тернера, чего тот, собственно, хочет, но ему нужно было выудить у него как можно больше информации и понять, что именно вызвало у него подозрения. — Не лучше ли вам сейчас рассказать мне обо всем подробно? Казалось, Тернеру не хватает еще одной дозы алкоголя, но в конце концов он решился раскрыть источник своего возбуждения: — Вы лгали мне. — О чем? Тернер уже плохо ориентировался в происходящем. Срывающимся голосом он закричал: — А как насчет?.. Не нужно, Розенталь, не нужно! Если вы намерены разыгрывать свои дурацкие игры — пожалуйста, я согласен. Хотите, я начну кричать прямо здесь и сейчас? Что именно? Может быть, слова вроде «Протей»? А как насчет «Пел-Эбштейн-Фармасьютикалс»? А как насчет смерти Миллисент Суит? Розенталь улыбнулся и в знак того, что сдается, театрально замахал руками: — Ладно, ладно. Я понял. — Нет, — продолжал протестовать Тернер. — Это я понял! Вы лгали мне. Вы говорили, что все анализы отрицательные. Розенталь счел наиболее разумным не перечить своему собеседнику. — И вы обнаружили, что на самом деле все совсем наоборот. — Вот именно, черт побери! И тут мне на ум пришел вопрос: как и отчего умерла Милли? — И вы подумали… Тернера вновь прорвало. Он навалился грудью на стол и, ткнув пальцем в плечо Розенталя, невнятно прорычал: — Я понял: Милли была убита Протеем и, скорее всего, я следующий. Может быть, эта моя простуда, грипп, или что там это может быть еще, — последнее, чем я заболею. По натуре Тернер не был агрессивным человеком, и сейчас, произнося эти слова и подчеркивая их смысл резкими движениями руки, он чувствовал, что бьется о несокрушимую стену. Розенталь по-прежнему оставался бесстрастным, словно лев, хладнокровно взирающий на перепуганную лань. Речь Тернера нисколько не испугала его — на своем веку он повидал и не такое. — Так чего же в этой ситуации вы хотите от меня? — произнес он, когда Тернер исчерпал свой словарный запас. — Ситуации? Ситуации?! — Теперь Тернер уже действительно кричал. — Вы называете это ситуацией? Розенталь пожал плечами. Уж лучше бы он что-нибудь сказал: этот неопределенный жест подействовал на Тернера, как красная тряпка на быка, и он раскричался еще громче: — Послушай, ты, сволочь! Я хочу денег, я хочу много, много денег! Я хочу больше денег, чем вообще можно иметь!!! На них начали обращать внимание. Розенталь не реагировал на взгляды толпы, постепенно собиравшейся вокруг их столика. — Если я не получу денег, я буду орать еще громче! Я пойду в газеты, на телевидение, ко всем, кто захочет знать!.. Розенталь принял решение. Спокойно и очень серьезно он произнес: — Ладно, ладно. — Он осмотрелся. — Вы все сказали, я все понял. Мы продолжим разговор, но не здесь. Тернер продолжал испепелять Розенталя яростными взглядами. — Вы просто пытаетесь отделаться от меня! — Ничего подобного. Ваши претензии к нам совершенно обоснованны… Тернер рассмеялся: — О, великолепно! Как вы все это назвали? Это ситуация, и у меня претензии! — Неожиданно он дернулся вперед. — Вы брали уроки риторики? Где вы научились так изворачиваться? На это Розенталь ответил только одно: — Хотите еще выпить? Ответа он дожидаться не стал. Не успел он поставить стакан перед Тернером, как тот выпалил: — Почему? — Простите? — Почему? Почему вы сделали это? Вам следовало сказать мне. Розенталь понял, что Тернера не волнует ничего, кроме собственной персоны. — Это было не мое решение. — Разумеется, Розенталь сказал неправду, но он считал правду эфемерной субстанцией, которой редко находилось место в его материальном мире. — Простите. Выражение лица Тернера было по-прежнему воинственным, но на слова Розенталя он отреагировал уже не так бурно. Тот между тем продолжил: — Совершенно очевидно, что вы имеете право на ту или иную форму компенсации… — (Тернер уверенно кивнул.) — Даже более того: право любыми средствами добиваться этой компенсации. — Деньги — это самое меньшее из того, что мне должны. Что должны всем нам. Розенталь снова улыбнулся, и его улыбка несколько успокоила Тернера. Он почувствовал, что добился своего. — Очень хорошо, — подытожил Розенталь. — Но обсуждать это здесь не следует. Тернер несомненно опьянел. — Тогда где? Розенталь поднялся. С улыбкой, которая, казалось, приклеилась к его лицу, он предложил: — В каком-нибудь менее людном месте. А почему бы мне не отвезти вас к мистеру Старлингу? Именно он обладает властью дать вам то, что вы требуете. Если у Тернера и шевельнулось подозрение, по нему этого не было видно. Он встал, заметно качаясь. Розенталь произнес: — Будет лучше, если за руль сяду я. — А как же моя машина? — Заберете ее после того, как мы все решим. — С этими словами он направился к выходу, Тернер поплелся за ним. Розенталь вывел своего нетвердо держащегося на ногах спутника на улицу. Его автомобиль стоял у самого входа в бар. Дождавшись, когда Тернер плюхнется на переднее сиденье, он надавил на газ. Они пересекли город и в конце концов оказались у многоэтажного гаража неподалеку от медицинской школы. Не замедляя хода, Розенталь миновал ворота и направился прямо на верхний этаж. Тернер всю дорогу дремал и пришел в себя, только когда автомобиль остановился. Выглянув в окно, он на удивление быстро сообразил, где они находятся. — Что происходит? — Я договорился с мистером Старлингом встретиться здесь. И снова Тернер не почувствовал подвоха. Они вышли из машины и направились к стоявшему в дальнем углу внушительному «мерседесу». В темноте было трудно разглядеть, есть ли кто-то в машине. Они уже почти подошли к автомобилю, когда у Тернера начало понемногу проясняться сознание и он понял, что все это выглядит несколько странно. Он замедлил шаг и повернулся к Розенталю: — Что делает Старлинг здесь, в гараже?