— Твой отец только что ушел, — сказала она, как будто Эдвард Бикерстаф вдруг встал, оделся и ненадолго уехал куда-то по делу. — Куда ушел? — как дурак спросил Монти. Но мать поспешно отвернулась и вышла из комнаты. Через шесть лет он женился на Пенни. — Поздравляю, Монти, — сухо сказала ему мать на свадебном завтраке. — Лучше ты выбрать не мог. Он прекрасно понял, что мать имела в виду. Она решила, что он женился на Пенни, чтобы отомстить ей. Навязал ей в качестве невестки рыжеволосую дочку ее прежней соперницы. Они все вместе засняты на свадебной фотографии. Его мать стоит с одного края — с каменным лицом в твидовом костюме и туфлях на низком каблуке; мать Пенни, поблекшая, но еще красивая, в шляпке с перьями, стоит с другого края. Над их головами как будто маячит призрак его отца. В самом деле, если бы он хотел отомстить, он не мог бы придумать ничего лучше. И все-таки мать ошибалась. Он женился на Пенни, потому что любил ее. На самом деле любил. Позже он понял: любить и быть сносным мужем — разные вещи. Позже в тот день, когда они с Пенни наедине разглядывали снимки, Пенни сказала: — У твоей матери на всех фотографиях недовольный вид. Должно быть, она грустит, потому что теряет тебя. Ему хотелось хоть раз сказать правду: «Нет, на меня ей наплевать. Ее гораздо больше раздражает, когда ты обращаешься к ней „миссис Бикерстаф“». Но вслух он сказал совсем другое: — Наверное, до начала церемонии перебрала с джином. И потом, она никогда не любила сниматься. Итак, в самом начале своей семейной жизни он понял, что ему придется постоянно лгать во спасение. Список тайн, первый камень в котором был заложен много лет назад, в ясный летний день, когда пел жаворонок, постоянно пополнялся. В коридоре послышались шаги; кто-то прошел мимо его комнаты. Потом в соседнюю дверь постучали, и голос Бриджет произнес: — Танзи! Это нельзя так оставлять. Тебе пора взяться за ум. Должно быть, Танзи что-то ответила, но Монти не услышал, потому что вскоре Бриджет сказала: — Утром мы еще раз все обсудим. Она снова прошла мимо его двери. В «Древней сторожке» воцарилась тишина. На следующее утро сияло солнце. Войдя к себе в кабинет, Джесс увидела на письменном столе записку, извещающую ее о том, что звонил Том Палмер и просил перезвонить. Она взяла записку и вздохнула. Наверное, вечером хочет снова куда-нибудь ее пригласить, поесть и выпить. Она не была уверена, что хочет пойти. Ей нравилось бывать в обществе Тома, но не хотелось, чтобы их совместные ужины превратились в традицию. Она даже почувствовала слабое возмущение: неужели Том думает, что ей больше нечем заняться вечерами, не с кем встречаться? Поэтому она решила перезвонить не сразу, а попозже. У нее есть дела поважнее, чем обсуждать все за и против различных итальянских ресторанчиков или загородных пабов. Кроме того, к ней тут же заглянул Фил Мортон и сказал: — Шеф ждет нас у себя. Джесс вздохнула. Тому придется подождать. Иен Картер наверняка потребует, чтобы они изложили свои дальнейшие шаги. В свете всего, что им стало известно, новое совещание по делу неизбежно. Трудность в том, что разгадка тайны идеально чистой спальни в «Балаклаве» ничего не прояснила, как и личность незваных гостей. Они снова зашли в тупик, а ниточек, за которые можно ухватиться, очень мало. Картер ждал их, стоя за столом и сосредоточенно выравнивая лежавшие на столешнице ручки и прочие канцелярские товары. Когда они вошли, он вскинул голову и сказал: — Рад, что у вас обоих нашлась свободная минутка. Он что, издевается? Джесс решила, что нет, просто ей так показалось. Наверное, то же самое подумал и Фил, потому что заметно помрачнел. — Вчера я заезжал в «Балаклаву», — продолжал Картер. — Встретил там Танзи Питерсон. — Он пересказал им беседу с Танзи. — В саду есть свежие отпечатки ног. По-моему, кто-то последние день-два — во всяком случае, уже после того, как пошли дожди, — там топчется. Может быть, просто зевака. А может, даже репортер из местной газеты решил сделать пару снимков. Но если кто-то в самом деле интересуется «Балаклавой», я хочу знать, кто он. — Могу позвонить в местную газету и спросить, посылали ли они туда репортера, — вызвался Мортон. Картер одобрительно кивнул. — Дом и сад навели меня на неожиданные мысли, — продолжал он. — Да, «Балаклава» в ужасном состоянии, но это не означает, что усадьба ничего не стоит. Если бы Монти решил продать «Балаклаву», он бы стал богатым человеком. — Кто же захочет купить такую развалину? — мрачно осведомился Мортон. — Наверняка застройщик, — отрывисто ответил Картер. — И тут мы снова сталкиваемся с очередным совпадением. А Билли Хеммингс — как раз застройщик! Нельзя недооценивать даже самых мелких сведений, которыми мы располагаем, даже если кажется, что они не имеют никакого отношения к нашему делу. Джей Тейлор и без того личность чересчур загадочная. Не верю, что Хеммингсы пригласили Тейлора на ужин в тот день, когда он умер, по чистому совпадению. Вы, Джесс, сказали, что считаете «Балаклаву» ключом к разгадке. По-моему, вы правы. Хеммингсы не уехали в Марбелью, как вы боялись. Сегодня я намерен еще раз серьезно побеседовать с Хеммингсом. Я позвонил ему. Дома его не оказалось, зато я поговорил с его женой. У него контора в Глостере; он собирался пробыть на работе весь день. Сейчас я поеду туда, и, если Хеммингс крутится вокруг «Балаклавы», я выведу его на чистую воду! — Монти ни за что не продал бы дом застройщику! — тут же возразила Джесс. — И Танзи тоже, — ответил Картер, улыбаясь. — Она объявила мне об этом вполне недвусмысленно! Фил Мортон, сунув руки в карманы куртки, угрюмо спросил: — Она ведь считает себя законной наследницей старика, так? Думает, что скоро сама будет решать, продавать дом или нет. Вы что на меня так смотрите? Что я такого сказал? Мортон не ожидал, что после его слов воцарится мертвая тишина. Он испуганно поднял голову и даже вынул руки из карманов, как будто ждал выговора. Джесс медленно произнесла: — Да, такое вполне возможно. Монти любит Танзи. Ему ведь надо кому-то оставить «Балаклаву»… — Скорее всего, он не составил завещания, — поспешил возразить Мортон, заранее восставая против новой версии. В прошлый раз, когда он представил коллегам свои соображения, они разбили его в пух и прах. — Очень многие люди не думают о завещаниях — даже те, кому есть что оставлять. — А по-моему, у мистера Бикерстафа есть завещание, — возразил Картер. — Он — выходец из среднего класса; его предки основали известную торговую марку. Наверное, члены семьи Бикерстаф всегда составляли завещания. Они были землевладельцами, к тому же акционерами семейного предприятия. Конечно, все завещания, которые Монти составлял при жизни жены, после ее смерти пришлось переделать. Кстати, ни о каком разводе Моника Фаррел не упоминала. По ее словам, Пенни Бикерстаф просто собрала вещички и уехала. Возможно, она по-прежнему значится наследницей в старом завещании. Я почти уверен, что ему пришлось составить новое после того, как она умерла, или, если они все же развелись официально, после развода. «Балаклава» принадлежит семье Бикерстаф с тех пор, как был построен дом, то есть с шестидесятых годов девятнадцатого века. Монти наверняка распорядился собственностью на случай своей смерти. Он прекрасно понимает необходимость завещания; более того, он видит свой долг в том, чтобы дом и земля достались родственнику, члену семьи, который, возможно, когда-нибудь все восстановит. Бриджет Харвелл усадьба кажется тяжким бременем, от которого нужно поскорее избавиться. А Танзи думает по-другому. Танзи любит старый дом и сад. Скорее всего, ей они и достанутся. Джесс задумчиво произнесла: — Помнится, когда я приехала к Бриджет Харвелл, чтобы побеседовать с Монти, он кое-что сказал. Кажется, что у него нет денег, которые он мог бы оставить Танзи. Да, именно так. Наличных денег у него нет, зато есть дом и участок. Судя по тому, что он собирается что-то оставить Танзи, он действительно думает о том, что будет после его смерти; и он что-то хочет ей оставить. Бриджет Харвелл он терпеть не может. Но Танзи — другое дело! — Она все больше волновалась. — Да, скорее всего, он завещал Танзи «Балаклаву». Более того, я думаю, девушке известно о его завещании. Вот почему она приехала проверить, все ли там в порядке, когда вы ее там встретили, сэр. Вот почему она с такой любовью отзывается о старом доме. Она уже считает «Балаклаву» своей! — Но она не продаст ни дом, ни землю под застройку, — напомнил ей Картер. — Она сказала об этом вполне недвусмысленно. — Возможно, у нее не будет выбора, — вмешался Мортон. — Я знаю, она не бедствует, а ее папаша буквально купается в деньгах, но при одной мысли о том, что придется восстанавливать эту старую развалину, делается страшно! А еще и за содержание придется платить все больше! Жить в «Балаклаве» она не сможет. Конечно, с домом ее связывают воспоминания детства. Когда она станет хозяйкой, ей придется столкнуться с суровой действительностью, быть практичной. Сейчас-то она еще совсем девчонка. Возможно, мечтает о том, как она восстановит старую усадьбу, приведет дом и сад в порядок и так далее. Но реальная жизнь… — Тем больше у меня оснований для беседы с Билли Хеммингсом, — перебил его Картер. — Надо выяснить, проявляет ли он интерес к «Балаклаве» и не заговаривал ли о покупке с кем-то из Бикерстафов. Если он с кем-то и вел переговоры, то, скорее всего, не с самим Монти. Может быть, с Бриджет Харвелл? Миссис Харвелл не из сентиментальных. «Балаклава» для нее — тяжкое бремя, груз, от которого нужно как можно скорее избавиться. По-моему, Джесс, вам стоит еще раз поговорить с Бриджет. А я возьму на себя Хеммингса. — Интересно, при чем же здесь Тейлор? — спросил Мортон. Снова наступила тишина. — Черт меня побери, если я знаю, — ответил наконец Картер. — Но настало время это выяснить! Глава 17 Едва Джесс вернулась к себе в кабинет, зачирикал ее мобильник, давая понять, что кто-то прислал ей текстовое сообщение. Взглянув на экран, она увидела, что эсэмэска от Тома Палмера. Не дождавшись ответного звонка, он решил проявить настойчивость. Джесс не сразу разобрала его сокращения, но потом все же прочитала: «Перезвони мне на работу. Нашел кое-что интересное — тебе надо взглянуть». Она собиралась в «Древнюю сторожку» для повторной беседы с Бриджет, но решила по пути заехать к Тому. Тогда он перестанет закидывать ее сообщениями. Кроме того, ей стало любопытно. Она-то думала, что он собирается снова пригласить ее поужинать… Видимо, она ошиблась. Джесс нахмурилась и еще раз перечитала короткое сообщение, пестрящее смайликами. Что там обнаружил Том? Вряд ли он провел повторное вскрытие. На повторное вскрытие требуется особое разрешение, а он ничего подобного не запрашивал. Если же он повторно произвел вскрытие и действительно что-то обнаружил… Джесс надеялась, что это «что-то» не лежит в пробирке и ей не придется смотреть на какой-нибудь жуткий фрагмент человеческих внутренностей. У Тома счастливая для его профессии способность не видеть человека в препарируемых останках. Однажды он весело объяснял: — Легкое есть легкое… Какая разница, кому оно принадлежит, человеку или животному? Скажи, ты умеешь готовить? Тебе ведь приходится готовить, хотя бы иногда! Ну вот. Представь, что ты режешь мясо… Джесс повидала на своем веку достаточно трупов и в целом не считала себя брезгливой. Но при виде печальных останков на прозекторском столе ей никак не удавалось отделаться от мыслей о собственной бренности. — Мясо, которое я режу у себя на кухне, продается в супермаркете в пластиковом лотке под пленкой! — ответила она тогда. — Оно нисколько не похоже на тебя или на меня. Приехав в морг, она испытала облегчение, найдя Тома не в зале, а в его кабинете. Может быть, ей все-таки не придется разглядывать отвратительные внутренности, заспиртованные в пробирке… — Ага! — с довольным видом воскликнул Том, когда она вошла. — Спорим, ты понятия не имеешь, в чем дело? Я и сам ломал голову целых три четверти часа! А должен тебе напомнить, что мое время очень дорого стоит. Пожалуй, надо бы послать тебе счет. — Что ты там нашел? — спросила Джесс. — Из твоего путаного послания я ничего не поняла. Кстати, мое время тоже очень ценное, так что не трать его попусту. Мне предстоит провести важный разговор. Услышав ее совсем не любезный ответ, Том огорчился. — Уж не думаешь ли ты, что я намерен был испортить удовольствие, все уместив в одной эсэмэске? К тому же эсэмэска получилась бы слишком длинная. — Говори же! — выпалила Джесс. Том выдвинул ящик стола и достал оттуда помятый номер глянцевого журнала. — Та-та-та-там! — торжественно пропел он, показывая свою невразумительную находку. — Я же тебе говорил! У меня ушло три четверти часа на то, чтобы найти его. Тебе повезло. Она как раз сегодня собиралась все выкинуть. — Кто собирался? Что выкинуть? Том, перестань говорить загадками. Ладно, я удивлена, если ты этого хочешь. Кстати, я в самом деле удивлена. Не ожидала, что ты читаешь такие журналы. Но чему я должна была удивиться? — Администратор в приемной зубного врача собиралась их выкинуть. Помнишь, я говорил тебе: мне кажется, что я видел покойника, которого ты мне недавно прислала? Я имею в виду — в жизни, а не на прозекторском столе. Нетерпение Джесс перешло в волнение.