– Не знаю как, но я видел вас. Мысленно. Что он сказал? Анья моргнула: – Он хотел ключ. Опять этот треклятый ключ! – Скажи мне, почему от тебя исходит свет? – Он ожидал, что ключ будет из металла. – Нет. Я скажу тебе другое: если ты меня убьешь, то ключ иссушит твои силы. Вот. Теперь ты знаешь. Именно поэтому Кронос и хочет, чтобы ты сделал за него грязную работу. И добавлю, что никогда не собиралась тебе об этом говорить, потому что, во-первых, не намерена умирать, а во-вторых, ты бы подумал, что я лгу, чтобы держать тебя на расстоянии. Но сейчас ты знаешь и не можешь сказать, что я тебя не предупреждала. Люсьен не собирался ее убивать, так что предупреждение мало что для него значило. – Как же Кронос намерен отнять у тебя ключ, если тот помещен внутри тебя? – Тебе это уже известно. Ты убиваешь меня, теряешь силу, и тут на сцене появляется Кронос и забирает ключ из моего бедного мертвого тела. – Так ты должна умереть, чтобы кто-то другой им завладел? – Нет. Я могу отдать его добровольно. – Так отдай его, женщина! – Если я его отдам, то сама потеряю силу. Навсегда. Хуже того, я не смогу телепортироваться. Понял теперь? О да. Его едва не стошнило от внезапно накатившего осознания. Он не сможет украсть у Аньи ключ, не убив ее, а она не сможет отдать его Кроносу без вреда для себя, следовательно, Люсьену нечего предложить богу в обмен на жизнь Аньи. И что, черт побери, ему теперь делать? Не подозревая о его внутренних терзаниях, Анья окинула взглядом комнату. – Будучи в дурном расположении духа, ты конечно же уничтожил наши покупки для Арктики? – Да. – Не могу поверить, что когда-то считала тебя образцом самоконтроля. Ради всего святого, научись уже хоть немного держать себя в руках! Тебе должно быть стыдно. – Так и есть. – Хорошо. «О ключе подумаешь позднее, когда останешься один и не будешь окутан ароматами клубники и мыслями о разрушении». – Перед тем как уйти, ты сказала, что хочешь что-то со мной обсудить. Что именно? – Я забыла. Люсьен в этом сомневался – Анья ничего не забывает, – но не стал уличать ее во лжи. – Ты вернулась, чтобы еще пару часов провести в моей постели? Ее щеки мило зарделись. – Я здесь, чтобы забрать свои вещи, потому что готова приступить к поискам артефактов. Мне вообще-то скучно, а перспектива покопаться в снегу в поисках древней реликвии представляется восхитительной и опасной. Было в ее глазах что-то такое… слишком яркий блеск, возможно. И наигранная непринужденность голоса. Опять она говорит неправду! – Когда ты ушла, Страйдер обнаружил меня голым и прикованным к кровати, – сообщил Люсьен, чтобы поднять ей настроение. Может быть, тогда и она расскажет ему правду. – Я уже поблагодарил тебя за это? – Еще нет. – Она медленно ухмыльнулась, и на этот раз ее веселье было настоящим. – Ему понравилось? – Должно быть, да. Он сфотографировал меня. – При воспоминании об этом Люсьена затопила жаркая волна унижения. Анья смеялась до слез, и звук ее смеха показался ему волшебным. По его коже побежали мурашки, и он почувствовал себя так, будто только что покорил мир. – О чем ты хотела поговорить? – мягко спросил он. – Скажи мне правду. Ее улыбка померкла. – Я хотела сказать тебе… хотела сказать… не уверена, что мне нравится твое отношение. – А я не уверен, что понимаю тебя. – Просто… ну, не знаю. Не нужно быть со мной таким милым. Меня от этого тошнит. – Тошнит? – В эхо решил поиграть? Да, тошнит. Че-е-ерт! Скрестив руки на груди, Люсьен озадаченно посмотрел на нее. – Зачем ты так себя ведешь? После того, как умоляла не останавливаться и ласкать тебя? У Аньи перехватило дыхание, и она отпрянула от него. Отступила на шаг, но ему это не понравилось. – Я поняла, что это была ошибка, только и всего, – процедила она. Что происходит? – Ты мне больше не доверяешь? – Нет. – Почему? Я мог войти в тебя тогда – и мы оба это знаем. Но я этого не сделал. И опять же, нам обоим известно, как близка ты была к тому, чтобы умолять меня о большем. Она окинула его сердитым взглядом: – Я играла с тобой. Притворялась. Он вернул ее сердитый взгляд: – Я готов многое принять на веру, булочка, но не это. Больше нет. – Это самое печальное из всего, что мне доводилось когда-либо слышать. – Она смахнула с плеча пылинку. – Не заставляй меня доказывать свои слова. – Да пошел ты на хрен! – Анья снова отряхнула плечо. Люсьен заметил, что рука у нее подрагивает. – Тебе бы этого хотелось, не так ли? Оказаться на моем хрене? Отбросив маску сдержанности, она влепила ему звонкую пощечину. – Во-первых, не смей так говорить. И, во-вторых, не заставляй меня подчеркивать очевидное. Я… я… просто пожалела тебя. – Голос ее звучал сдавленно, а на глаза навернулись слезы. Люсьен с силой сжал челюсти, снова испытывая нарастающую потребность крушить – жаркую, всепоглощающую, умоляющую о шансе причинить еще больше ущерба. Разрушать. Как бы ему хотелось уверить себя, что Анья солгала – ведь он чувствовал ее наслаждение, ее радость от своих прикосновений, – но давние сомнения не желали с легкостью сдавать позиций. Анья прекрасна и могла бы выбрать мужчину, равного себе по красоте. Люсьен подумал, что, возможно, его она захотела из-за новизны секса с уродом, а теперь, получив этот опыт, пресытилась и решила оскорблениями оттолкнуть его от себя. – Я не стану больше пытаться убить тебя, так что необходимость подмазываться ко мне отпала, – сообщил он ей. – Как мило, – пробормотала она, глядя в сторону. На ее коже играл виноватый румянец. – Только знай, что, если ты снова ударишь меня, я дам сдачи, – солгал он, зная, что никогда не сможет причинить ей боль. – Девушка может надеяться, – заискивающе проговорила она, меняя тактику. Его гнев достиг нового уровня. – Оставайся здесь или иди домой, а я собираюсь отправиться за покупками. Без тебя. Анья расправила плечи и вздернула подбородок: – Я иду с тобой, так и знай. – Нет, не идешь. – Он покачал головой. – На сегодня с меня довольно. Она провела языком по губам: