Сколько еще раз он будет твердить, что она помеха? Заметив лежащий у него на ладони крошащийся камень, Анья нахмурилась. Возможно, если она докажет свою полезность, он посмотрит на нее другими глазами. – Я помню это место в пору расцвета. До того как его переместили на землю, мы здесь обучались – я и другие божества. Как управлять своими силами, как вести себя должным образом и все в том же духе. Лицо Люсьена осветилось интересом, который он даже не пытался скрыть. – Мне никогда не дозволялось войти сюда, – признался он. – Мы лишь следовали за Зевсом, а он предпочитал здесь не появляться. Фу-у-у! Пытка какая – быть привязанным к этому темпераментному говнюку! – Жаль, что сейчас храм в таком плачевном состоянии. Тебе бы он понравился. – Как он выглядел? – спросил Люсьен, выбрасывая обломки и просеивая новую пригоршню песка. Он просматривал на свет каждый найденный камешек, ища отметки, а затем выкидывал через плечо. – По всему храму были расставлены высокие статуи. Некоторые стены увивал плющ, а в полу блестели бриллианты, изумруды, сапфиры и рубины. Уверена, что старый тщеславный Кронос восстановит былое величие храма, когда окончательно возьмет верх вместе со своими козлами-собратьями. Люсьен фыркнул, и Анья против воли обрадовалась этому звуку. Для нее его смех служит чем-то вроде афродизиака, к тому же именно она его развеселила. – Что еще? – Дай-ка подумать. – Она постучала по подбородку окрашенным в снежно-синий цвет ногтем. – Каждую дверь обрамляли две белые колонны. Их называли столпами силы. – А сколько всего было помещений? Мысленно Анья вернулась к проведенным здесь дням. Красоту храма она любила, а вот его обитателей ненавидела. Сколько раз богини-ученицы жаловались наставнику: «Зачем Анья здесь учится? Она не одна из нас. От нее одни неприятности». Сколько раз молодые боги хихикали: «Зачем ей вообще одежда? Всем известно, что большую часть времени она проводит без нее». Анья отогнала от себя болезненные воспоминания. – Там, где ты сейчас сидишь на корточках, находился главный алтарь. Еще был зал, где прихожане омывались и собирались перед жертвоприношениями, внутренняя палата и жилища священников. Люсьен кивал, впитывая каждое ее слово. – Расскажи поподробнее про алтарную комнату. С радостью выполняя его просьбу, Анья сказала: – Если мы перенесемся назад во времени, то перед тобой окажется белый мраморный стол. На стенах – фрески. Боги, а они были ничего так. Надо мне сделать ремонт у себя в квартире и заказать такие же… – Фрески? Что на них было изображено? – перебил ее Люсьен. Распрямившись, он пронзил ее жестким требовательным взглядом. Вот это да. Знай она, что для привлечения его полного внимания всего-то и нужно, что заговорить о скучном храме, сделала бы это давным-давно. – Ну? – настойчиво спросил он. Анья пожала плечами, будто ей все равно, хотя это далеко не так. – Божественные подвиги и победы. Даже несколько поражений. Люсьен сверкнул глазами. – А ларец там был, Анья? – Нет. Мне жаль. – Ей не нравилось разочаровывать его. Он потер лицо рукой. Анья приблизилась к нему, желая дотронуться, но остановилась на полпути, не уверенная в его реакции. Вблизи она рассмотрела, что его грудь и руки еще больше испачканы грязью, чем ей казалось, а пульс стучит, как обезумевший барабан. От такого зрелища у нее потекли слюнки. Его татуировка-бабочка вибрировала от… понимания? Она живая, что ли? – Что за мысли бродят в твоей голове? – спросил он. – Непристойные. Его карий глаз потемнел, а голубой блеснул ярче. Оба уставились на ее маленькую черно-белую униформу с кружевами, зрачки сузились. – Нравится тебе меня мучить, не так ли? – Совсем чуть-чуть. – Анья свела пальцы вместе, показывая, насколько именно. – Но не беспокойся, я ничего тебя не лишаю. Это просто моя маленькая причуда – мучить мужчину, который хочет меня убить. Яркий луч солнца пробился сквозь облако. Облако? В такой жаркий день? Это она его случайно призвала? Анья не стала смотреть вверх. Не могла. Луч упал на лицо Люсьена, освещая шрамы и создавая под глазами тени. В этот миг он показался Анье настолько зловещим и мрачным, насколько только возможно. Потусторонним. Порочным. Восхитительным. Сердце ее забилось быстрее, а соски превратились в тугие маленькие бусинки. «Дотронься до меня. Пожалуйста». Он этого не сделал. Анья заставила себя отвести взгляд. Как глупо желать его с таким неистовством! Не только из-за ее проклятия, но и потому, что он не собирается ничего делать. «Однако не будет вреда немножко к нему подольститься. Ты ведь ему и сама об этом сказала». Разве что она в него влюбится. Вот это может стать проблемой. Большущей. И без того сила ее влечения к нему кружит голову. Еще немного… – Анья, – окликнул ее Люсьен, выводя из раздумий. – Что? – Она не обернулась к нему, но вытащила из-за пояса клубничный леденец, развернула обертку и провела по нему языком. С ее губ сорвался негромкий стон удовольствия. Великолепно. Она открыла для себя эти леденцы несколько лет назад, после того как один из ее смертных друзей погиб в автокатастрофе. С тех пор они стали для нее лучшими утешителями. Через секунду перед ней оказался Люсьен – она начинала тихо ненавидеть эту его способность – и, вырвав конфету у нее из руки, отбросил прочь. У Аньи глаза от возмущения на лоб полезли. – Какая неслыханная дерзость! Он грозно сдвинул брови. – Не ешь эти штуковины в моем присутствии. – Почему? – Она растерянно всплеснула руками. – Потому, – упрямо отрезал он. Исходящий от него аромат цветов усилился, окутал ее, притягивая ближе. – Если хочешь леденец, в следующий раз просто попроси, черт тебя дери! – Я не хочу. – Тогда… – Хватит болтать. Мне надо работать. – Он отвернулся от нее и направился обратно к своей груде песка. Но она все же успела заметить пылающее в его глазах пламя. Почти боясь надеяться, она внимательно всмотрелась в него. Плечи напряжены, спина прямая как палка, словно он борется с желанием. К ней? Анью захлестнуло еще более горячее и сильное возбуждение. Может, подобно ей, он не имеет в виду и половины из того, что говорит? Может, он по-настоящему томится по ней? Спросить об этом прямо Анья не могла – он просто отопрется. Что рождало закономерный вопрос «почему?». Почему он не хочет, чтобы она знала? Почему не хочет хотеть ее? Очевидно, считает легкодоступной. Почему же в таком случае не взять то, что, по его мнению, она давала тысячам других? И что он сделает, узнав, какая это на самом деле смехотворная идея? – Играя в песке, ты только зря теряешь время, – легкомысленным тоном произнесла она, наконец-то решив помочь ему, чтобы он опять обратил на нее внимание. «Иди сюда и поцелуй меня». – Хватит разговоров. – Ты же говоришь. – Исчезни. – Заставь меня. – «Пожалуйста. Возжелай меня так же, как я тебя. Не дай мне ошибиться в этом». Он не ответил. Снедаемая огорчением, Анья плюхнулась на ближайший валун. – Я не меньше твоего хочу заполучить эти артефакты, – проворчала она. – А твое холодное обращение не помогает нам достичь цели. Это заявление привлекло внимание Люсьена. Телепортировавшись к ней, он столкнул ее с валуна на землю и придавил сверху тяжестью собственного тела, так что она едва могла дышать. «Взять на заметку – почаще упоминать артефакты». Поскольку платье Аньи было совсем коротеньким, она сумела раздвинуть ноги, приглашая в скрытую между ними колыбельку. Ее немедленно затопила волна наслаждения, прокатившаяся с головы до ног. – Тебе они зачем понадобились? – Ух. Чтобы получить власть. – Решающий перевес при заключении сделки, но ему об этом знать без надобности. – Я думал, что мы раз и навсегда закрыли этот вопрос, – надтреснутым голосом произнес Люсьен. – Тебе они ни к чему.