— Слушаю, — подошел ближе Планшет. — Ускорители — это вообще законно? — Это совсем незаконно, — открыто улыбнулся сириец, внимательно меня осматривая. Понятно, почему незаконно. Смертельный для неподготовленного человека стимулятор, ускоряющий реакцию и увеличивающий выносливость. При этом позволяющий полностью контролировать эмоции, искусственно отправляя в состояние так называемого холодного разума и контроля времени, позволяя ненадолго становиться способным противостоять одаренным. При наличии хорошей экипировки конечно же. — Вот меня и интересует, до какой именно степени незаконно, — уточнил я, удобнее устраиваясь на скамейке. — Зависит от обстоятельств, — обозначил легкую улыбку Мустафа. На некоторое время повисла пауза. «Ну же», — взглядом попросил я у сирийца продолжение. — Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Аристократу за использование ускорителей не грозит даже общественное порицание, — заговорил Мустафа. — А тебе? — задал я провокационный вопрос. — Как специальному агенту мне ничего не грозит. — Если ты не будешь специальным агентом? Гипотетически. — Случайные люди распространением ускорителей не занимаются. А каждому герою, решившему рискнуть заиметь большие и легкие деньги, всегда находится применение. — Применение? — Этот вопрос — прерогатива господина барона. Он сам тебе все объяснит в ближайшее время. Если же говорить об ускорителях — я никому бы не советовал с ними связываться. — Даже так… — протянул я, думая о «применении». Всегда найдутся те, кто из-за желания выпить шампанского пойдет на риск. Ни в одной из стран первого мира не была отменена смертная казнь, но серьезность наказания за нарушения многих законов не останавливала тех, кто желал получать от жизни все и сразу. Поэтому кандидаты на «применение» были всегда, даже в благополучных странах. Это не говоря уже о втором и третьем мире, где человеческая жизнь ценилась гораздо меньше. Факт того, что человеческая жизнь в этом мире, вернее — человеческая смерть, используется как инструмент, я уже знал: слишком много высвобождается в процессе энергии. И даже в ходе бесед с бароном понял — не было большим секретом для общества то, что Корпус Смерти — как называли в Конфедерации некромантов, всегда испытывает нужду в человеческом материале. И некромантия, кстати, не была запрещена ни в одной из стран первого мира. За прошедшую неделю я жадно поглощал информацию, практически не задавая вопросов. Ведь очень часто тот, кто задает вопрос, рассказывает о себе непозволительно много — а занятия с фон Колером не давали мне повода к информационному голоду. Поэтому очень важный вопрос, почему в отличие от той же некромантии, демонология и дар проклятия запрещены в первом мире, и даже более того — караются смертной казнью, пока оставался без ответа. Барон появился в этот раз не как обычно. Даже если не обращать внимания на то, что он значительно припозднился. Несмотря на то что внешне он сохранял невозмутимость и его эмоции по-прежнему были мне не доступны, я заметил — фон Колер сильно напряжен. Обычно после его прихода занятия продолжались, но сегодня фон Колер жестом отозвал Мустафу в сторону, и они коротко обменялись парой фраз. За это время дежурный целитель Юсуповых-Штейнберг, опять же вопреки обыкновению, занялся мной еще до первичной лекции барона, которую я обычно слушал в любом состоянии. Сириец же после короткого разговора с бароном кивнул мне и — удивительное дело — направился в раздевалку. Я, как только целитель закончил приводить меня в порядок, по жесту фон Колера двинулся следом. Через пару минут — приняв душ и переодевшись, вместе с бароном уже шагал по аллеям парка к одному из корпусов усадьбы. Фон Колер молчал, я ничего не спрашивал. Зачем, если сейчас и так все узнаю. И, вероятно, узнаю немало интересного. Насчет интересного не ошибся — понял, когда фон Колер открыл дверь, пропуская меня вперед. В комнате, похожей на зал для совещаний, за круглым столом расположился ротмистр Андрей Сергеевич Демидов. Специальный агент кивком поприветствовал меня и указал на стул. Фон Колер уселся на равном удалении от нас, так что просто трехсторонние переговоры получаются. — Артур, наша встреча санкционирована его сиятельством графом Александром Александровичем, и Максимилиан Иванович присутствует здесь как гарант осведомленности Собственной Его Императорского Величества канцелярии, — без предисловий начал ротмистр. Неплохо так начал. — За последние восемь дней ты показал просто ошеломительный результат, прими мои поздравления, — неожиданно зашел с другой стороны Демидов. «Да, вот такой я молодец», — кивком согласился я со специальным агентом. Ни следа эмоций от него. Или сознательно постоянно закрыт от других, или Мустафа доложил. Хотя и то и другое вероятно. — Ты подтверждаешь свою уникальность, — продолжал между тем ротмистр. — Даже более того, удивляешь. Ничего не говоря, я с интересом посмотрел на ротмистра. — Нет оснований не верить Анне Николаевне и Максимилиану Ивановичу, поставивших нас в известность о том, что ты использовал поле подавления уровня доступного лишь одержимым, достигшим третьего золотого ранга. «„Нет оснований не верить?“ Это он так пошутил сейчас?» — бросил я взгляд на фон Колера. Барон мой взгляд не заметил, что странно, потому что ротмистр сейчас… — Артур, не удивляйся, я еще не закончил. — Демидов, в отличие от фон Колера, на мой взгляд отреагировал. — Дело в том, что за минувшие дни у тебя не произошло ни одной попытки срыва или самопроизвольной активации способностей. Такого просто не бывает. При неинициированном источнике для четырнадцатилетнего подростка это из разряда невозможного. Как и предположение о том, что слова Максимилиана Ивановича и Анны Николаевны не соответствуют действительности. Наша работа заключается в том, чтобы не отвергать возможность невозможного, поэтому нашу организацию так и не любят в… обществе, — все же позволил себе предназначенную барону шпильку Демидов. Вернее, предназначенную тому, кому фон Колер будет докладывать о содержании беседы. — Теперь понимаешь, что мои слова про твою уникальность не были дежурным реверансом? — поинтересовался ротмистр. «Невозможно для четырнадцатилетнего подростка». Ну конечно, все просто потому, что психика моя совсем не соответствует четырнадцати годам. Поэтому и ни одной попытки срыва. Даже более того — наверняка ведь княгиня думает, что это фон Колер погасил созданное мной поле подавления, а барон, наоборот, считает, что мои действия пресекла Анна Николаевна. А на самом деле в тот момент, в комнате, из серого сумрака я вышел самостоятельно! — Последние три дня вы занимались с Мустафой Аляминым, принимая вместо ускоряющих психостимуляторов пилюли с сахаром. «Так-так-так. Стоп. Еще раз», — прокрутил в уме я фразу Демидова. — А-астанавитесь… Да, я все же сделал это — произнес вслух. — Понимаю ваше удивление, — кивнул ротмистр. — Но… холодный разум, боевой транс… — Это ваше самостоятельное достижение. — Ускорители отсутствовали полностью? — Практически, лишь самый минимум — разогнать вас до боевого транса. Понимаете, ваша уникальность сама по себе ничего не значит. Мы вели вас с самого детства, и видите результат — помноженные на волю и многолетний упорный труд и обучение, ваши способности имеют весьма внушительный фундамент. Будь у вас инициирован источник, экзамен на первый, если даже не на второй ранг, вы могли бы сдавать уже сейчас. От услышанного испытал смешанные чувства. Конечно, облегчение — сидение на веществах радости не приносит, даже несмотря на возможность полностью обновить организм; разум-то не обновишь. Но кроме облегчения почувствовал настороженность и даже тревогу: просто так подобные разговоры не ведутся. Да и вряд ли Демидов стал бы приезжать сюда просто для того, чтобы засвидетельствовать мне свое удивление. Как показали дальнейшие слова ротмистра, я был прав. — Коллеги из Собственной Его Императорского Величества канцелярии, — кивок в сторону фон Колера, — предоставили нам весьма ценную информацию. Это… бомба замедленного действия в мировом масштабе. Если, конечно, мы сможем ее получить, как и возможность использовать. При упоминании мирового масштаба я пристально посмотрел на фон Колера. Шашни со студенткой, значит… ну-ну. И столь умело разыгранное смущение — даже покраснеть ведь тогда сумел. Обычный профессор, даже темных искусств, попавшийся на интрижке с подопечной, не обсуждает бомбы замедленного действия мирового масштаба. Тем более не обсуждает их как уполномоченный представитель Собственной Е. И. В. канцелярии. Но в тот момент, когда я только перевел взгляд на барона, понял — даже без слов могу рассказать ему о своих догадках. Поэтому изобразив сложную фигуру, словно отказывающийся от лягушки журавль, кашлянул и побарабанил еще пальцами по столу, демонстрируя нервное напряжение. И да. Такие, как я, тоже не обсуждают бомбы мирового масштаба. За исключением одного случая — если сами являются исполнителями. — Артур. — Слушаю внимательно, — прекратил я скрывать за маской напряжения догадку о роли и статусе фон Колера и посмотрел на Демидова прямо. — В Высоком Граде Волынского протектората через полторы недели произойдет нелегальный выставочный ивент-турнир, сопряженный с закрытой вечеринкой для избранных. — Как это связано со мной? — дежурно поинтересовался я, в принципе заранее зная ответ. По поводу моих последних дней жизни я рассказывал на беседах, больше напоминающих допросы, после воскрешения поминутно — и о том, что после поединка в «Яме» некий господин с позывным Хозяин пригласил меня заходить на огонек, я не промолчал. — Ответственный за организацию вечеринки — Герхард Шикльгрубер, он же Герхард Мюллер, более известный в Высоком Граде как Хозяин. Ну да, несложно было догадаться. — И вы предлагаете мне вернуться в протекторат и обратиться к Шикльгруберу по старой памяти, чтобы поучаствовать в этой закрытой вечеринке? Вернее, в нелегальном турнире? — Именно так. — То есть, — решил я подытожить, — Канцелярия получает суперсекретные данные о… вероятно, важных гостях на вечеринке, и мне надо добыть какие-то сведения или… — Ничего добывать нет необходимости. Тебе нужно лишь поучаствовать в турнире и потом, возможно, подтвердить увиденное. — Перед кем? — Перед заинтересованными людьми. В идеале — без огласки. — Не очень понимаю. Я — единственный, кто способен попасть на этот турнир и вечеринку? Вот так легко пришел и попал? — Турнир тематический, проводится в честь начала учебного года. Так что да, сложностей с попаданием не будет, учитывая твой возраст. Насчет первого вопроса. Да, ты единственный, кто сможет попасть на эту вечеринку. Из наших сотрудников там не будет никого. Абсолютно никого, и никто не сможет тебе помочь. Ротмистр говорил это таким тоном, как чиновник рассказывает о том, что он против коррупции, успешный спортсмен осуждает допинг, а лоббист табачных компаний агитирует за здоровый образ жизни. — Все ясно, — прервал я пытающегося достучаться до меня ротмистра. Понятно, что на этой вечеринке точно будет не один и даже не два агента ФСБ — если была бы только парочка, Демидов не повторял бы с таким выражением раз за разом «никого-никто». — Возвращаясь к вопросу. Почему именно я? — Твой будущий герб. То, что ты должен увидеть через неделю, сможет пригодиться нам не ранее чем через десять-пятнадцать лет, когда ты будешь обладать силой и влиянием. Безотносительно ведомства. — Короткий взгляд на барона, и вновь прозрачные глаза смотрят на меня. — Я не зря упомянул, что это бомба замедленного действия. Кроме того, шанс ее использовать, будем честны, невысок. Мы с коллегами свои ордена получим сразу, а вот для тебя выгода негарантированная. — То есть мне орден полагаться не будет?