Резкость вопроса удивила ее. – История? Кейн кивнул. – Год назад. Нам рассказали о твоем очередном перепихоне на одну ночь. Кейн расслабился. – Если ты надеешься на эксклюзивные подробности, ты их не получишь. – Я и не надеялась. Хотя, если бы на твоем месте был Парис, я бы молила о них. – Жозефина мечтательно улыбнулась. – Милый, прекрасный Парис. – Женщина, ты испытываешь мое терпение. У Париса уже есть женщина, которая очень могущественна, и не найдет твое ерничество забавным. – Кейн подался вперед, столкнувшись с Жозефиной нос к носу. – Да даже если бы ее не было, все равно ты моя. Не забывай это. В этот раз Кейн не стал исправляться, объясняя другой смысл слов "ты моя", и тело Жозефины вновь окутало тепло, со скоростью света распространяясь по венам и – о, славные небеса, – сердцебиение девушки тут же ускорилось как никогда, кости начали плавиться, а остальная часть нее по ощущениям стала напоминать жидкость. – Твоя обязанность? – с дрожью спросила она. Кейн щелкнул Жозефину по носу, выводя ее из транса, и произнес: – Мне много о чем нужно подумать. Я найду тебя чуть позже и дам знать, что решил. – Решил? – Жозефина схватилась за края его футболки. – Насчет чего? – Ты узнаешь, когда я узнаю. – Кейн вырвался из ее хватки и зашагал прочь ни разу не оглянувшись. К нему тут же присоединились охранники, вероятно, намереваясь сопроводить его к королю для порки. Жозефина едва не сказала, что примет на себя его наказание. Ее уже раньше пороли, и она могла снова это пережить. Но Жозефина ничего не сказала. Кейн был женихом Синды, и она не могла позволить себе забыть об этом. Даже когда его слова "Ты моя" эхом звенели в ушах. *** Слишком. Много. Проблем. У Кейна голова шла кругом. Синда была одержима демоном Безответственности, но это Динь-Динь провела время в Бесконечном сне. Синда была блондинкой, и вполне могла оказаться девушкой с картины Даники. Но, казалось, его ориентированность согласна с тем, что об этой девчонке нужно заботиться, но есть еще и Динь-Динь – брюнетка, которую Кейн жаждал и разумом и телом. Ее печальный ясный взгляд разрывал его изнутри. Губы девушки были такими пухлыми и красными, и… манящими их облизать. Да. Идеальное определение. У ее тела были совершенные формы… просто-таки опасные. И она хотела Торина. Или Париса. В прежние времена он бы отлично с этим справился. Динь-Динь не принадлежала к типажу женщин, которых бы он захотел. Он бы нашел ее слишком милой, слишком невинной и не подходящей Бедствию. Но Кейн бы ошибся. Он забыл об одном очень важном моменте. Да, Динь-Динь была милой, да, она была невинной. Но она была и сильной. Несгибаемой. Идеальной. То, что Кейн к ней чувствовал, не походило ни на что, что он ощущал с другими женщинами. Это чувство гораздо сильнее. Настолько, что подавило его отвращение к себе, оттенило воспоминания и полностью поглотило. Кейну начинало нравиться прикасаться к ней, невзирая на боль, которую она вызывала. Но мысль о том, чтобы заняться с ней сексом… нет. Он лишь ее разочарует. Воспоминания возьмут над ним верх, и он опозорится, когда его начнет тошнить. Он не способен доставить ей удовольствие, но и не возникнет риска ее разочаровать. В ее жизни и так хватало разочарования и унижения, зачем ей их добавлять. Он не сможет ублажить ее как девочек в клубе, поэтому придется действовать по-другому. Динь-Динь заслуживала большего. Лучшего. Но Кейн не способен дать ей, ни того, ни другого. И что сделает Бедствие, если Кейн когда-нибудь затащит Динь-Динь в постель? Находиться так близко к ней, раз за разом прикасаться и так сильно желать ее поцеловать – все это, в конце концов, подведет демона к грани. Бедствие бушевало, ревело от разочарования, колотилось в черепе Кейна в усилии увести его от нее. Он оставался на месте, отчаянно желая еще хотя бы секундочку провести с девушкой, ощущать ее аромат, смотреть в ее глаза… нуждаясь в еще большем контакте. И вот тогда рухнула люстра. Сейчас же он ворвался в отведенную ему спальню и захлопнул дверь прямо перед носами его сопровождающих. Он почти ожидал, что эта парочка ворвется внутрь за автографом, но охранники умно предпочли дожить до конца дня. Они не знали, что король отменил свое решение насчет порки. Кейн выиграл их партию в шахматы и призом было свободное общение с Динь-Динь. Он мог рассказать Динь-Динь правду, но ему понравилось, как она сильно за него беспокоилась. Как бы она на него не сердилась, ей не хотелось, чтобы он страдал. Имела ли она понятие, какое оказывала на него воздействие? Нет. Вероятно, нет. И что ему делать с этой девчонкой? И что ему делать с принцессой? И, к черту все это, зачем он вообще размышляет над этими вопросами? Он находился здесь не для того, чтобы обзавестись парой, даже не представлял, что одна из мойр ему предскажет. Кейн прислонился к двери и тяжело выдохнул. Он был здесь, чтобы спасти Динь-Динь. А после этого он уничтожит Бедствие. Тогда и только тогда он поймет, что делать со своим будущим. Именно так. Вот только как он собирался спасти Динь-Динь? Если он вытащит ее из Седуира, остаток жизни за ней будут охотиться. Если же Кейн убьет королевскую семью, феи нанесут ответный удар. Они могут отплатить тем же – убийством семьи Кейна – убийством Повелителей. Могла начаться долгая, кровавая война, а его друзьям и без того хватало разборок. Разочарованный Кейн двинулся вперед, и ударил кулаком в столбик у дальней стороны кровати. Твердая штуковина из золота и кости разлетелась на несколько кусочков. Боль распространялась вверх по руке, и Кейн невесело улыбнулся. Рана в скором времени исцелится, а ярость не пропадет. В последнее время он слишком часто оставался без ответов, без правильного направления, не зная, что делать и как действовать дальше. Тупиковые ситуации засели в нем как токсичный яд, который все больше распространялся по телу, и Кейну требовалось вывести его из себя. Скрипнули петли на двери, ведущей в ванную комнату. Кейн выпрямился и занял боевую стойку. Только это оказался не враг. Это была Синда… полностью обнаженная. Поигрывая кончиками волос, она прислонилась к дверному косяку. Невысокая, изящная и все же с пышными формами, она представляла собой идеальный образец женской сексуальности. Прибавить к этому небольшую мускулистость – и она тот тип женщин, от которых Кейн когда-то получал удовольствие. "Моя", – промурлыкал Бедствие. – Что ты делаешь? – требовательно спросил Кейн. Это была его личная комната, и он хотел, чтобы такой она и оставалась. Личной. – Естественно, соблазняю тебя. – Нежная улыбка приподняла уголки ее губ, приглашая Кейна присоединиться к ее веселью и возбуждению. Ее глаза не были красными. Никакого признака демона. – Я лишь увидела тебя и тут же поняла, что нам предназначено быть вместе. Ты тот мужчина, которого я всегда хотела. Предназначено, говоришь. – Ты разговаривала с Мойрами?