— Да, извини, — легко согласилась девушка, поменяла позу и, сев прямо, провела ладонью по щеке: — Что-то я сегодня на всех бросаюсь. Нервы, наверное. Вообще-то, я Митьку люблю, он самый прикольный в нашей семейке. Ты и он. — Тогда зачем его обидела? — А вот пойду и извинюсь, — улыбнулась, наконец, Рената и, пружинисто вскочив, пошла к братьям и няне, окончательно вогнанной в краску ловеласом директором. Дочь Михаила Петровича умела быть милой. Она обняла Диму за плечи, чмокнула в ухо и легонько тряхнула. Когда через десять минут на террасу вышел Кутепов, дочь и племянник весело болтали, облокотившись на синие трубы ограды и подставив лица солнцу. — Софья, я хотел бы с тобой поговорить, — сказал Михаил Петрович. — Пойдем в кабинет? Как же мне не хотелось уходить! Оставлять голубое небо, теплый ветер и вновь погружаться в чужие семейные тайны. Тон Кутепова явственно намекал на не слишком приятную беседу и некие вопросы, которые я, скорее всего, оставлю без ответов. На секунду, мне захотелось спуститься на стоянку, завести Нисан и выполнить высочайшее распоряжение — уехать из этого дома к чертям собачьим. Куда-нибудь к теплому морю, мягкому песку и крикам озабоченных чаек. Кажется, я устала. Или солнце разморило. В кабинете Кутепов, взмахом руки, усадил меня в кресло перед телевизором, и, прежде чем включить DVD- проигрыватель, сказал: — Я нашел запись встречи Старого Нового Года, сейчас ты услышишь голос Алексея Хорского. Он будет говорить тост. Прислушайся, пожалуйста, может быть его голос будет похож на кого-нибудь из похитителей? Экран зажегся синим цветом, потом появилось изображение и послышались веселые голоса из прошлой жизни Михаила Петровича Кутепова. Алексей пытался читать тост. Но его то и дело перебивали комментариями, вставляли словечки, он отмахивался свободной от рюмки рукой и умолял дать договорить. Он старался объяснить гостям и хозяевам, какие они все замечательные, как ему здесь хорошо… — Это не он, — тихо сказала я. — Ты уверена? — Да. — Может быть, послушаешь еще раз? — Нет. Это бесполезно. Алексея не было среди похитителей. Михаил Петрович, сгорбившись, сидел в кресле. Приложив кулак ко лбу, он как бы стукнул по нему: — Что мне делать, Софья? — донесся глухой вопрос. Я немного растерялась. По телевизору до сих пор шли кадры встречи Старого Нового Года. Теперь тост говорил сам хозяин дома, рядом с ним, плечом к плечу, стояла улыбающаяся Бьянка… — Не знаю, Михаил Петрович. Честное слово, не знаю. Если бы была уверенность, что Ренату хотели только похитить… но тут… — Что тут? — Кутепов отнял кулак ото лба и вскинул голову. — Что? Запинаясь и подбирая каждое слово, я ответила: — Я не уверена, что похитителей интересовали непосредственно деньги. Если бы все было так просто, то половина тревог отпала сама собой и Рената оказалась права — снаряды не падают в одну и ту же воронку. Похищать ее повторно никто бы ни стал. Но… мне кажется, вам еще стоит беспокоиться. И извините за подобный интерес, кто бы получил деньги Ренаты, если бы похищение закончилось трагически? — Я, — коротко ответил Кутепов и встал. — Завещание Елены было составлено несколько бестолково, она не думала умирать в сорок лет, и права опекунства над средствами дочери, я не имею. Четыре года назад я мог бы оспорить некоторые пункты завещания, но я не стал этого делать. Рената разумная девушка, и я могу быть всегда уверен в ее финансовой поддержке. Так что, связываться с судебным процессом, не имело смысла. — Михаил Петрович, раз уж пошел такой откровенный разговор, то позвольте задать еще один вопрос. Почему ваша первая жена все же оставила такое странное завещание — разделить состояние между сыном и дочерью, — зная, что вы переписали на нее движимую часть имущества в критический момент и теперь она оставляет вас практически без средств? Почему? — Она узнала о Бьянке, — с расстановкой произнес Кутепов. — Я не собирался разводиться, я продолжал любить Елену, но женщины, точнее матери, всегда хотят подстраховать своих детей на случай появления наследников от другой супруги. По-моему, тут все логично. — Пожалуй, — пробормотала я. — А откуда Елена узнала о Бьянке? Ведь вы встречались в Москве… — Не знаю, — вздохнул Кутепов. — Но когда узнала, был дикий скандал. Она угрожала самоубийством, судом… в общем, гадкая сцена. — Михаил Петрович, А как вы сами думаете — Коваленко мог рассказать Елене о Бьянке? — Доброхотов и без Яши хватало, — вздохнул Кутепов. — Тем более, что сохраненная тайна больше устроила бы его, — это рычаг давления. Он не походил на мелкого пакостника, Яша был человек с размахом. Коньяк будешь? — Михаил Петрович подошел к выставке бутылок на тумбе. — Нет, спасибо. Кутепов медленно налил коньяк в пузатый бокал, поболтал его, прокатил вдоль стенок и, сделав глоток, поморщился. Не от вкуса. От мыслей. — С утра голова болит. Сегодня разговаривал с партнером из Калининграда, думаю отправить туда Мишу со Светой. — А Ренату под замок? — Да. Давно надо было сделать, как только ты рассказала о Хорских. — Тогда вы все сделали правильно. — Не знаю, нуждался ли Кутепов в одобрении-утешении, но на всякий случай любого мужика стоит подбодрить. — Назар опасается, что ситуация находится в развитии, — осторожно добавила я. — Он встревожен. — Назар редко ошибается, — мрачно бросил Кутепов. — Он опасается за тебя? Я не стала отвечать. Боялась накаркать или обидеть. В том, как редко бывает неправ Назар Савельевич Туполев, мы убедились довольно быстро. У каждого из нас была одна на всех надежда — неприятностям пора закончиться, лимит исчерпан, враги напуганы, бегут и что-то в этом роде. И только Туполев был уверен — все только начинается. О памятнике для упрямого барана, он говорил не зря. От подобной прозорливости попахивает мистикой, но, скорее всего, это является наглядным доказательством того, что только исключительные способности делают людей по-настоящему богатыми. А Назар был очень богатым человеком. Он знал, чувствовал и умел подстраховаться: в нужном месте, в нужное время расставить людишек по номерам и ждать выстрела. Мне хватило двух дней, что бы перестать обижаться на гранитную овцу. Какой из меня баран? В субботу вечером в пентхаузе собрались не только Кутеповы. Таша и Нюся сидели на кухне с Бьянкой. Георгия Павловича тоже был неподалеку, играл в шахматы с Михаилом Петровичем. Митя сидел на подлокотнике кресла отца и давал советы «лошадью, папа, ходи лошадью». Я, Рената и Света расположились на ковре в детской комнате. Рената составляла мозаику из крупных кусков пластмассы и то и дело косилась на настенные часы. — Неужели не отпустит?! — наконец, не выдержав, воскликнула. — Не отпустит, — подтвердила я. — Даже не настаивай. — Сонечка, солнышко, может быть, ты со мной сходишь?! С тобой он меня на любую дискотеку отпустит! Сходи, попроси, — и провыла, — пожа-а-а-луйста-а-а. — Рената, не сходи с ума. С таким лицом на дискотеку?! У меня половины бровей нет. — Ну и что? Мы их закрасим. — Нет. Побудь, пожалуйста, дома хотя бы в эти выходные. Дай отцу немного успокоиться. — А вы быстро пришли в себя, — влезла в наш разговор, рассеянная дотоле Света. — Если бы меня похитили, я бы, наверное, неделю с постели встать не смогла. А кошмары бы, точно, всю жизнь мучили… — Скоро увидим, — невесело кивнула я, — будут ли меня кошмары мучить. Сегодня такая пакость снилась. — Какая? — поинтересовалась няня. — Водоросли, покойники, скелеты. Бр-р-р. Гадость. Лучше не вспоминать. — И все же ты конкретный молоток, — одобрила Рената. — Мы все боялись, что ты в психушку сляжешь или нытьем всех достанешь… А ты ничего, держишься, — пробормотала задумчиво, подбирая центральный кусок мозаики. Я не стала говорить девушкам, что сегодня утром, когда косметолог накрыла мое лицо влажным терпимо-горячим полотенцем, я чуть не задохнулась от ужаса и с визгом сбросила мокрую тряпку с глаз. Только время покажет, какой я «конкретный молоток», порой неврозы развиваются постепенно и незаметно. — А ты имена похитителей не запомнила? — спросила вдруг няня. — Нет. Они были осторожны и никак друг друга не называли. — Серьезные ребята, — усмехнулась Рената. — Папа хочет купить мне газовый пистолет. А я бы предпочла телохранителя вроде Кевина Костнера. Шучу. Я бы предпочла дискотеку без соглядатаев. — Даже не мечтай, — буркнула я. — Сегодня тебя не отпустят. И завтра тоже. — Интересно, а менты до сих пор за мной следят? — прищурилась Рената. — А почему за тобой следили? — удивилась Света. Прислугу Кутеповых не посвящали в нюансы, и няня естественно не знала о двух милицейских, потерявших Ренату и Любаву возле автосалона. — Папа переживает за мою сохранность, — усмехнулась Рената и тряхнула черными волосами. — Так получается… — Света наморщила лоб, — что если бы похитили тебя, то преступников сразу же поймали?! — Да, скорее всего, — дочь Кутепова пожала плечами. — Так получается… — снова завела Света, — что вы знали о похищении?! — Предполагали, — поправила я. — Но откуда?! — белесые брови няни взлетели и спрятались под челку. Мы с Ренатой переглянулись. Миша-маленький положил палец в рот, что ему категорически запрещалось делать, пускал пузыри, и круглыми, голубыми глазенками рассматривал глупых взрослых теряющих драгоценное время на болтовню, когда у каждого есть такой вкусный, личный палец и пара лишних минут на удовольствие. — Много будешь знать, скоро состаришься, — обрезала Кутепова. — Ну, прям, в кино не ходи! — бесхитростно восхитилась Светка.