– А ты спроси! – сорвалась я. – Я боюсь оставаться одна даже днем в этом чертовом городишке! Всю прошлую ночь я сидела на стуле в отделении милиции. А тут решила выспаться, дура несчастная! Так тебе надо было меня напугать так, чтобы инфаркт приключился! Приревновал, понимаешь ли, Отелло недоделанный! – В этот момент я и правда чувствовала себя невинно пострадавшей жертвой тирании. – Если ты так боишься, почему не возвращаешься? – зло спросил Ромка. – Тебе тут медом намазано? – Я хочу довести дело до конца, – слегка остыв, всхлипнула я. – Ну нельзя же сейчас просто взять и уехать. – Можно, – твердо сказал Рома. – Мы сейчас расплатимся, сядем в мою машину и уедем обратно в Москву. Коньяк ударил мне в голову. – Ну уж нет! – вздернув голову, заявила я. – Я остаюсь. А вот ты уедешь. Незачем устраивать за мной слежку и пугать до полусмерти. – Вероника, тут опасно. – Голос Ромы дрогнул. – Пока самая большая опасность, что мне тут грозила, – получить от тебя камнем в голову! – При этих словах я гордо встала, выпрямилась во весь рост и, слегка покачиваясь, побрела к выходу. Платон догнал меня, осторожно поддержал за талию и повел к выходу. Рома остался сидеть за столиком. У самого выхода я оглянулась – он смотрел нам вслед такими глазами, что я невольно поежилась. Если бы взглядом можно было убивать, от меня наверняка осталась бы лишь горстка пепла. На улице было прохладно, и я немного протрезвела. Что я наделала? Теперь Ромка точно уверен, что у нас с Платоном роман… Платон с Романом, Роман с Платоном. Вцепившись в рукав своего спутника, я начала истерически смеяться. Платон ласково погладил меня по руке. Лучше бы ударил меня по щеке, говорят, это хорошо останавливает истерику. Сама остановиться я не могла, а Платон лишь гладил меня по пальцам и ласково что-то приговаривал. Блин, хорошо, что Ромка этих нежностей не видит. Платон не стал меня бить, а лишь обхватил покрепче и буквально волоком доставил к машине. И мы поехали в отделение. Платон сразу бросился узнавать, что делает рыжий братец, а я в полном опустошении сидела на узкой деревянной скамье возле дежурного. Вот теперь все точно кончено. Рома убедился, что я ему изменяю, и никогда мне этого не простит. Зачем, зачем я вспылила и ушла из ресторана? Почему не бросилась Ромке на шею и сама не попросила поскорее увезти меня из мерзкого городка? – Вероника, что-то мы зацепили! – радостно подбежал ко мне Платон. – Наш фигурант пробыл в номере всего пару минут, потом бодро куда-то ускакал. Наши его ведут, скоро узнаем, к кому на самом деле он приехал. Еще минут через десять, уже без прежнего энтузиазма, Платон сообщил, что Петр кому-то позвонил из городского таксофона и вернулся в гостиницу. – Представляешь, портье по моей просьбе отвлекал Рыжего, а Миша успел поставить «жучка» на телефон в его номере. Но он оказался тертым калачом. Мы-то гадали, куда он подорвался сразу после приезда? А он звонить пошел! Но пусть мы контакт не засекли, главное то, что зацепка появилась! Не все концы оборваны. Петр явно знает или догадывается, куда девалась сестра. И знает, кому звонить. А значит, и мы со временем это узнаем. Но мне было плевать, к кому и зачем приехал рыжий придурок. Мне было уже плевать и на свою науку, и на весь городок. Больше всего мне хотелось отмотать время назад и уехать из ресторана вместе с Ромкой. Вокруг царило оживление, похоже, в отделение пришли не только те, кто должен был дежурить по графику, но вообще все сотрудники. Возможно, и пожар, и слежку за вновь прибывшим мужиком местные опера воспринимали как развлечение. Наконец-то в сонном городке у них появилась настоящая работа! Я равнодушно смотрела на суету вокруг и мечтала заснуть надолго, если не навсегда. Платон притащил откуда-то миску с большой котлетой в окружении поджаристой картошки. Я долго глядела на котлету, смутно припоминая, что так и не поела в ресторане, через силу попробовала съесть несколько поджаристых ломтиков картошки, а затем пошла в туалет и выкинула еду в мусорное ведро. Скажу, что все съела, зачем человека огорчать? Платон, чувствуя мое тревожное состояние, предложил мне прогуляться по улицам. Все так же механически я поднялась и, опираясь на любезно подставленную руку, покорно вышла на прогулку. Несколько минут мы шли молча. Наконец Платон слегка прокашлялся и заговорил: – Вероника… вы сильно любите мужа? Кажется, от отчества он решил отказаться. Мне показалось или в его тоне прозвучало нежное сочувствие? Еще вчера я бы растаяла, но сегодня мне было все равно, как относится ко мне Платон. Я не понимала, что со мной творится. Тормоза отказали полностью, и я вывалила на ни в чем не повинного парня всю историю моего знакомства с Ромкой и нашего странного брака. – Понимаешь, – горячо говорила я, – я была уверена, что не люблю Ромку. Я ему была благодарна, да. Я и замуж вышла только из благодарности. Ну, и потому еще, что время подошло. Я думала: все кончено, мое сердце разбито, я все равно больше никого любить не смогу. Не оставаться же теперь в старых девах! Я убегала от реальности в придуманный мир, даже любовные романы сочиняла. Проигрывала свою неудачную жизнь в новых и новых вариациях. И не понимала, что вот он, Ромка… Он настоящий. И он способен любить. Ну кто еще способен любить столько лет? Я всегда считала себя сильной женщиной. Ну как же, я могу сама заработать деньги для себя и детей, я получила научные звания, меня даже Интерпол любит! Но у меня был тыл, понимаешь? Я знала, что могу плыть куда хочу, а Ромка всегда прикроет. Грудью заслонит, если надо. Он же сюда за мной приехал, чтобы защитить! Жил в машине, практически не спал. А я… – Ого, смотрите какая псина! – торопливо прервал меня Платон. Он хотел всего лишь избежать новой истерики, но псина напугала меня по-настоящему. Это была все та же черная дворняга с оскаленной пастью и странными ногами с пятью длинными пальцами без шерсти и когтей. – П-почему она такая странная? – прошептала я, остановившись и придерживая Платона за руку. – Да просто одичавшая, – весело отозвался Платон, страшно довольный, что я хоть на время забыла о Ромке. – Нет! У нее ноги не такие. Зарычав, дворняга скрылась в кустах. Мы еще некоторое время поспорили о ее ногах, затем плавно перешли к обсуждению вопроса телегонии. Платон относился к ней все с тем же насмешливым недоверием. Похоже, за время нашего расследования он еще более убедил себя в том, что обе наследницы западных олигархов – обычные мошенницы. Я немного поколебалась, но терять уже было нечего. Я все потеряла сегодня… Так почему бы не сказать правду? – Ты видел моего мужа? – спросила я. – Обратил внимание, какой он белобрысый? То есть с возрастом он немного потемнел, конечно, а в детстве был просто альбиносом. – И что? – поморщился Платон. Похоже, то, что разговор снова свернул на Романа, его не слишком порадовало. – Я тоже блондинка, – пояснила я. – Ну и? – И вся наша родня светловолосая, – упорно вела я свою тему. – Но оба моих сына – кареглазые шатены. – Бывает, наверное, – не совсем уверенно произнес Платон. – Конечно, бывает, – согласилась я, – ведь мой жених, с которым я рассталась за год до свадьбы, был ярким брюнетом с карими глазами. Глава 19 Три дня Алена безвылазно просидела в отеле. Завтракала в номере, обедала и ужинала в гостиничном ресторане. В отеле был интернет-зал, и Алена просматривала все французские газеты, которые выкладывались в свободный доступ. Но о мьсе Дюсуане там не было сказано ни слова. То ли с ним ничего не случилось, то ли он скоропостижно скончался, но в интересах следствия об этом не сообщалось. В любом случае Алена потихоньку успокаивалась. Возможно, она переоценила масштаб угрозы. Почему она решила, что приказ убрать ее получен от кого-то грозного и опасного? Разве не могло быть так, что она на самом деле просто собирала информацию для потенциального покупателя телеканалов? А потом Стас решил прикарманить половину ее гонорара и потому придушить по-тихому? А если б ему удалось отобрать еще и карточку вместе с паспортом, то запросто нашел бы похожую девушку и снял бы вообще все деньги. Так что надо на год скрыться из Москвы, а там видно будет. Скорее всего, она вернется и ей не придется опасаться за свою жизнь. Через три дня она без проблем получила в Сбербанке всю сумму в рублях по курсу, спрятала в специально приобретенный мешочек, который носила на груди, под свитером, и пошла на вокзал за билетами. Билеты на поезд до Дубровска никогда не были в дефиците, ей дали место на нижней полке в купе, и в отличном настроении она пошла к выходу. Спустилась в подземный переход, чтобы перейти оживленное шоссе, и тут дорогу ей преградили двое. – Девушка, вы только не волнуйтесь, – мягко проговорил один из них. – Нам надо с вами побеседовать. Сейчас мы поднимемся наверх и сядем в машину, а потом мы отвезем вас туда, куда скажете. И я очень не советую дергаться. Почувствовав несильный укол в области бедер, Алена опустила глаза. Подол ее куртки был слегка приподнят, и в бок упиралось лезвие тонкого длинного ножа. Онемев от страха, Алена глядела на высоких мужчин в одинаковых черных куртках. Камня под рукой не было, но ведь сейчас день и вокруг ходят люди! Она повертела головой – да, мимо торопливо пробегали нагруженные чемоданами тетки, прошмыгнула стайка подростков, но никто не обращал внимания на их небольшую группу. Тем временем мужчины встали с обоих боков и вежливо, но крепко взяли ее под руки. Они поднялись наверх и все той же неразрывной тройкой пошли к припаркованному возле перехода неприметному «жигуленку». Нож уже не упирался в ее бедро, и к ней вернулась способность соображать. Алена медленно передвигала ноги, лихорадочно думая: позвать на помощь или не стоит? Конечно, ее могут пырнуть ножом, но вряд ли насмерть. Если бы собиралась сразу прирезать, сделали бы это прямо в переходе. Пока на нее обратили бы внимание, пока поняли бы, в чем дело, и вызвали бы милицию, нападавшие давно бы скрылись. Скорее всего, не врут, а хотят поговорить. Сначала. А потом могут и прирезать… Один из похитителей тем временем отпустил ее руку и открыл перед ней заднюю дверцу машины. Алена резко выдохнула, концентрируясь, сжала свободную руку в кулак и от души врезала по лицу тому типу, который ее держал. От мощного удара он вскрикнул, покачнулся и отпустил ее. Второй попытался схватить ее, но она без размаха ударила его кулаком по носу и бросилась бежать. В два прыжка обогнула стоящую машину и со всех ног кинулась прямо на шоссе. Завизжали тормоза едущих прямо на нее автомобилей, раздались гудки сирен, а она все бежала, ловко огибая медленно едущие машины. С противоположной стороны шоссе раздались милицейские свистки. Она добежала до истошно свистящего милиционера и упала на его грудь, заключив в горячие объятия. – Девушка, вы сошли с ума? – растерялся тот. – Чего дорогу в неположенном месте перебегаете? – Я заплачу штраф, с удовольствием! – горячо проговорила Алена. – Только проводите меня немного, пожалуйста! Ко мне тут приставалы пьяные клеились, я их боюсь… Милиционер довел ее до маршрутки. Чтобы оторваться от возможной слежки, она сошла на две остановки раньше и добиралась до отеля проходными дворами, где за ней не могли следовать на машине. Она забегала в подъезды, перебегала небольшие улочки, но «хвоста» за собой не обнаружила. До отеля добралась совершенно разбитая, долго наблюдала через зеркальную витрину, не ждут ли ее в холле, и лишь через полчаса решилась войти. В номере она сразу отправилась в душ и долго мылась, пытаясь решить, что же ей делать дальше. Ехать вечером в Дубровск? Похоже, в поезде ее будут ждать. Наверняка кассирша предупредила бандитов о покупке билета, вряд ли они сидели перед самой кассой с ее фотографией в руках. Значит, они уже знают и номер вагона, и купе, в котором она поедет. Есть и другой вариант. Она может поехать домой автостопом. Есть риск нарваться на маньяка, но, если она справилась с двумя вооруженными мужиками, справится и с одним недомерком. «Надо было заниматься тайским боксом», – с сожалением подумала она. Навыки метания ядра не всегда выручают из-за отсутствия под рукой достаточно увесистого предмета. Хотя надо просто носить в сумочке круглый булыжник. Лучшее оружие пролетариата, ну и Алены тоже, как показала практика. Решено, она едет автостопом. Повеселев, она насухо вытерлась махровым полотенцем и пошла собирать чемодан. Немного подумав, решила предупредить маму о скором приезде. Она уже звонила ей из гостиницы пару дней назад, предупредила, что потеряла старый мобильник и теперь у нее новый номер, но о приезде пока не заикалась. Через коммутатор она заказала междугородний звонок, и через минуту услышала родной мамин голос: – Аленушка, соскучилась уже? – Соскучилась, мама! – весело подтвердила она. – Я хочу приехать к тебе прямо завтра, хорошо? – Конечно, Аленушка! А как же твоя учеба? – А у нас свободная неделя, – легко соврала Алена. – Тогда конечно, как я рада! А вчера тебя тут поклонник какой-то старый искал, спрашивал, не собираешься ли ты приехать. Странно, что я его не знаю. – Поклонник? – мгновенно насторожила Алена. – Из Дубровска? Мама, но как ты можешь его не знать? – Да я сама удивилась. Говорю, вы с Аленушкой учились вместе в школе? А он отвечает, мол, нет, перед самым отъездом в Москву познакомились, прошлым летом. Дескать, он тоже на год уезжал из города, а теперь вот вернулся и хотел бы о тебе узнать. Просил твой московский телефон, но я не дала. Кто бы это мог быть, а? – А как он выглядел? – Да невысокий такой, белобрысый. Припоминаешь теперь? Алена ненадолго задумалась. Нет, не помнит она никакого невысокого и белобрысого поклонника. И ни с кем не знакомилась перед отъездом из города в прошлом году. Но ясно одно: к матери приходил не Стас. Хорошо это или плохо? Однозначно плохо, и даже очень. Если до сих пор она могла тешить себя иллюзиями, что охота за ней – дело рук Стаса с дружками, которые нацелились на ее несчастные 25 тысяч долларов, то теперь она понимала: дело намного серьезнее. Ее ищут не только в Москве, но и в родном городе. Причем в поисках задействовано довольно много народу. Их не смущают ни расстояние, ни временные затраты. А значит, попала она очень серьезно. И домой, в маленький городок, возвращаться ни в коем случае нельзя. В огромной Москве затеряться куда проще. – Мамочка, ты знаешь, я завтра, скорее всего, не приеду, – сказала она. – Да как же это? – расстроилась мать. – Ты ж только что обещала… – А мне вот прямо сейчас сообщение по «мылу» пришло, очень хорошую должность предлагают, но завтра надо на собеседование идти, – вдохновенно врала она. – Да не расстраивайся, я в этом месяце приеду обязательно! Или в следующем на худой конец.